Крепость на дюнах (СИ) - Романов Герман Иванович

Там же возвышались толстыми «пнями» два дота — амбразуры были заложены мешками с песком, торчали толстые стволы станковых «максимок». В предрассветных сумерках были видны фигурки красноармейцев — пулеметный полувзвод из состава укрепрайона обживался в бетонных дотах, готовя их к обороне. Плохо, что те вообще не были замаскированы, и с противоположного берега, где проходила линия железной дороги и шоссе, по которому запылили полуторки, хорошо просматривались.

— Строители, получай оружие! Первое отделение! Зуев, ты где?!

Алексей, узнав взводного по голосу, устремился к полуторке, из которой выгружали продолговатые, знакомые ему по срочной службе, ящики с винтовками. В каждом было по пять трехлинеек, и три ящика, поставленные один на другой, явно предназначались для его отделения. Рядом с ними два ящика меньшего размера, патронные — разглядел их сразу. Их уже вскрывал сержант из пехотинцев, доставая один за другим два цинка. Посмотрел на подбежавшего Алексея, хмыкнул:

— Сам разберешься, что к чему, или объяснить?

— Дело знакомое, товарищ сержант, — Зуев быстро произвел подсчет в голове. — Вместе со мной шестнадцать бойцов — цинк на четверых. Всем выдам по 110 патронов — 11 пачек на руки.

— Соображаешь, — хмыкнул сержант, — только прикажи своим ящики обратно закинуть — казенное имущество, понимать должен. Да и цинки пусть засунут обратно.

— Здесь пятнадцать винтовок, одному из бойцов не хватит…

— Тебе карабин выдам, как командиру — таскать легче. Скрябин, подсумки и патронташи на 16 строителей вышвырни, а то они пачки как деньги, по карманам рассовывать будут. Да карабин дай для ефрейтора. А вот нагана тебе не полагается — званием не вышел.

Из кузова посыпались брезентовые подсумки и патронташи, небрежно швыряемые вниз. Подбежавшие бойцы их торопливо собирали, досталось каждому. Зуев держал все под контролем, получив короткий карабин без штыка — ухватистая штучка, нового образца.

— Ящики закинуть обратно в кузов! Голубев и Максимов — выдать каждому по 110 патронов. Грязь, не найдите — если уроните — немедленно обтереть! Но первым делом почистить оружие — в ящиках все необходимое для чистки — раздать каждому.

— Зуев, ко мне!

Алексей подбежал к взводному, младшему лейтенанту Иволгину. Тот был явно встревожен, заговорил сварливым голосом, недовольно:

— Ты красноармейцев не расхолаживай. Винтовки в порядок приведут, то штыки примкнуть. Занимаем позиции здесь — тебе правый фланг, там метров сто на твое отделение придется. И копайте, копайте — лопаты у всех есть — мало ли что, окопы лишними не бывают. Пусть хорошо запомнят — лучше десять метров траншеи, чем два метра могилы!

Либава, Батский аэродром

Командир 148-го ИАП

майор Зайцев

— Товарищ майор, проснитесь! Из дивизии поступил приказ — полная боевая готовность! Директива командующего округом! Быть полностью готовыми начать боевые действия!

От громко сказанных слов сон пропал моментально — Георгий Николаевич моментально поднялся на койке, застегивая воротничок гимнастерки. И громко приказал:

— Боевая тревога! Дежурным звеньям готовность на взлет!

Дежурный по аэродрому мгновенно вылетел из кабинета, а Зайцев принялся приводить себя впорядок, умывшись холодной водой из умывальника. Вчера вечером он был в Риге у командира 6-й САД полковника Логинова. Там было совещание с привлечением всех командиров полков, входивших в эту дивизию — а их было четыре — по два бомбардировочных и истребительных, правда, 239-й ИАП находился на формировании и реальной боевой ценности не представлял.

Утром вчерашнего дня в полку была объявлена боевая тревога — отзывали пилотов и личный состав из командировок и отпусков — включая батальонного комиссара Головачева, который собрался выезжать на отдых, и вместо оного прибыл в полк с «тревожным чемоданчиком» и теплым летным обмундированием. Все боеготовые «чайки» рассредоточили по укрытиям, замаскировали под кронами деревьев, имущество распределили по заранее отрытым траншеям и землянкам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Остались стоять вытянутые «линейкой» 14 неисправных истребителей-бипланов, два своих У-2, и 5 учебно-тренировочных монопланов УТИ. На последних, являвшихся двух местным вариантом И-16, должны сделать пробные полеты летчики. В начале июля ожидали поступления в полк новейших истребителей Миг-3. Они должны были заменить на вооружении устаревшие морально и технически «чайки», пусть и выпущенные на заводах еще в прошлом году.

В апреле он сам, и с ним три командира эскадрилий с шестью опытными пилотами, прошли переобучение на скоростном и высотном истребителе. Новейший Миг-3 оказался очень сложным для обучения, летчики средней квалификации не годились для полетов — «норовистый» истребитель ошибок в пилотировании не прощал. Несмотря на скорость в полтора раза большую, чем у «чайки», не понравился многим летчикам — биплан отличался простотой и маневренностью. А семь «чаек» в полку вместо четырех «шкасов» были вооружены также как и «миги» — где пара пулеметов винтовочного калибра заменялась на один крупнокалиберный пулемет.

Майор прекрасно осознавал, что получение новейших истребителей приведет к череде аварий и катастроф. Из полка прошлой осенью перевели в другие авиачасти более двух десятков опытных пилотов, а взамен влили пополнение из недавних выпускников авиаучилищ, причем сержантов среди них, обучавшихся по ускоренной программе, было больше, чем лейтенантов. Всем потребовались полеты на У-2, и лишь с апреля они стали летать на И-153, научились вести бои и стрелять, а то поначалу едва умели выполнять пресловутые «взлет-посадка».

Сейчас в полку имелось полностью боеготовыми 54 И-153, на которые приходилось, вместе с ним и комиссаром полка ровно такое же количество летчиков — еще один пилот болел, а два могли летать только на У-2, который наделили прозвищем «кукурузник».

После полудня на аэродром для противовоздушной обороны прибыло шесть счетверенных установок пулеметов «Максим» и было проведено учение вместе с зенитно-артиллерийской батареей 76 мм пушек, что должна была прикрыть расположение полка от бомбардировок. Затем прибыл комендант 41-го УРа дивизионный комиссар Николаев, увидел выстроенные на взлетном поле неисправные самолеты, и взъярился невыполнением боевого приказа об их маскировке. Попытался объяснить, что бипланы неисправны, их трудно отремонтировать. И вообще — на эти «чайки» нет летчиков, а полк ожидает скорого перевооружению на «миги».

Его слова были встречены чуть ли не руганью. Комиссар долго и нудно объяснял ценность каждого самолета для ВВС, так как на строительство каждого ушло многие тысячи народных рублей, а потому их нужно отремонтировать. А так как техники полка и 101-го батальона аэродромного обслуживания сделать работы не в состоянии, то можно воспользоваться мастерскими при Малом Либавском аэродроме, расположенном в самом городе — жители его гордо называли «Аэропорт».

Пришлось согласиться на предложение — в город отправились техники и механики, а для бипланов прибыли грузовики — в кузове укрепляли хвост, и «сцепки» двинулись в город. Р-5 и У-2 из эскадрильи МБР, с озера Дурбес, взлетели с полосы, и совершили посадку в городе.

Избавившись от «головной боли», красноармейцы растащи вдоль лесной опушки УТИ, прикрыли маскировочными сетями домики — после сделанного облета аэродрома, сам командир полка счел приготовления достаточными и улетел в Ригу, из которой вернулся к полуночи и лег спать.

— Приказано боевых действий не начинать, пока вражеские самолеты сами не начнут сбрасывать бомбы. Но самолеты не атаковать, а сажать на аэродромы, если они одиночные!

— А групповые цели атаковать можно?

— Не знаю, товарищ майор, вот текст переданного приказа, — дежурный протянул листок бумаги. Прочитав строчки, майор впал в ступор — не таким он представлял начало войны. По сути, ему запрещалось начинать боевые действия против неприятеля, а дожидаться следующего приказа, разъясняющего обстановку.