Крепость на дюнах (СИ) - Романов Герман Иванович

Николаев остановился, задумчиво потер лоб, посмотрел на клонящееся к закату солнце, и негромко сказал:

— И многочисленная авиация имеется — на одном только Батском аэродроме у Либавы истребительный авиаполк из истребителей «чаек», у Виндавы бомбардировочный полк СБ. Вот только согласовать действия надобно…

Таураген — Каунас

Командующий 8-й армией

генерал-майор Собенников

— Батальоны 48-й дивизии готовь к жесткой обороне, они должны прикрыть фланг 125-й, и упереться в Неман — там стык с войсками 11-й армией. Учти, комдив-48 Богданов тряпка, довел ее до ручки, так что командующий округом объявил ему выговор, за состояние «хуже, чем плохое». Так что сам держи ее под неослабным контролем. Если до вечера 21-го числа основная часть дивизии с командованием и службами не прибудет — то будет плохо. Направил туда толкового командира — начштаба укрепрайона полковника Романцова — этот должен справиться, — командарм задумался — ситуация с генералом Богдановым его беспокоила, как и со всей дивизией

— Выдвину для ее поддержки 73-й корпусной артполк, по мере прибытия дивизионов — послужит должным усилением. Я его хотел в 10-й корпус направить, но у тебя положение более опасное. Учти — на Таурагенском направлении не исключено появление танков, по некоторым сведениям до четырех дивизий, которые могут быть переброшены противником в ночь на 22 июня. Возможный удар перед рассветом — будем ждать директивы, но это надо принять во внимание.

— Понял, Петр Петрович, — генерал-майор Шумилов мотнул головой, уставшее лицо напряглось, — если пойдут, то встретим, раз такое дело.

Вот только уверенности в голосе Шумилова не чувствовалось — он воевал в Испании, а позже с финнами, и прекрасно понимал все возможные негативные последствия такого удара.

— Тебе будет, чем их встретить — получишь полк из противотанковой бригады, второй останется в резерве. Танки получишь — по неполному батальону Т-26 от каждой танковой дивизии мехкорпуса, да всякий хлам тоже отдадут — «виккерсы», «рено» и прочие «фиаты». Приказ отдал еще вчера. Неисправные или старые с исчерпанным моторесурсом вкопай по башни — за день успеете — на всех дорогах, перекрестках и бродах. Нужно задержать фашистов на сутки, если ударят. Сутки продержись на позициях, Михаил Степанович, там станет ясно, что к чему.

— Продержимся, — уже намного уверенней отозвался Шумилов, напряжение в глазах чуть спало — все же два артполка, да сотня танков очень серьезное усиление, на которое он никак не рассчитывал.

— Танки в лобовые контратаки не бросай — у них броня противопульная, быстро выщелкают, как финны из шведских «бофорсов» делали. Из засад пусть действуют, в борта бьют. А чуть-что позиции меняют, отойти даже могут — главное выбить вражеские танки. И пусть твои саперы все в негодность приведут, как только начнется — потому заранее минируют все мосты и мостики, но соблюдая секретность. Ты понял?!

— Так точно, товарищ командующий, — Шумилов не отвел взгляда, командарма он недолюбливал, как многие другие командиры дивизий. Все дело в том, что в 8-й армии было больше десятка человек высшего комсостава — и все генерал-майоры по званию. Отсюда и неприязнь к одному из них, что был поставлен командующим, в «обход» других, которые считали себя заслуженными генералами в большей степени. Такое настроение наблюдалось повсеместно, и в РККА не исключение…

«Эмка» командарма Собенникова с сопровождением из легкого броневика и грузовика с комендантским отделением охраны, въехала в Каунас, где его в штабе ожидал командующий 11-й армией генерал-лейтенант Морозов — нужно было согласовать некоторые вопросы, по телефону такое делать нельзя. Лучше решать их при личной встрече.

Собенникова встретил полковник, дежурный по штабу армии и проводил в кабинет, где сгустилась духота — дни этим летом стояли не по-литовски теплые. Морозов встретил его у стола, крепко пожал руку.

— Рад тебя видеть, Петр Петрович. Жарковато сейчас, не находишь?

Намек был отнюдь не про погоду, и командарм-8 усмехнулся, скривив губы в натянутой улыбке:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я по дивизиям мотаюсь — в кабинете стул раскаленную сковороду сейчас напоминает. Как в аду грешника жарят!

— У меня не лучше — тороплюсь, но не успеваю.

— Это везде так. Я тоже части выдвигаю согласно приказу — и прямо на месте строителей в батальоны поротно передаю, некомплект существенный. А так вроде восполняю — у них ведь даже винтовок нет, зато прямо на месте по указанию комбатов траншеи копают. И полки буду до штатного расписания доводить — на один-два приданных саперных батальона. Отобьемся, если что — минируем все походу, мосты с дорогами, да танки в землю вкопаем для усиления укрепрайона.

— Пожалуй, ты прав — надо и мне опыт перенять, хоть по нормам части разверну. А то новобранцев лишь в июле направят, — Морозов желчно усмехнулся, задумался, потирая пальцем переносицу.

— Время еще есть, Василий Иванович, думаю. А вот выходной может стать жарким, если перед рассветом поймают. Как мой комдив-10 приговаривать любит постоянно — «застигнут со спущенными штанами».

— Ну да, воскресный день удобен — люди на отдых настраиваются, — Морозов кивнул, давая знать, что все прекрасно понял. Только по лицу гримаса прошла, и Собенников негромко добавил, понимая, что командарма может озаботить и личное.

— Палангу в субботу вечером эвакуировать начнет комендант Либавского УРа. Вывезут детей на автомашинах да автобусах — из города придут. Приморское направление 67-я дивизия прикрывает, да части Николаева — ему и карты в руки.

Собенников едва сдержал негодующую гримасу — записи дивизионного комиссара он внимательно прочитал. Да сжег — ничего нового тот для него не написал, поучать вздумал, хотя Петр Петрович был обрадован, что мысли сошлись. Николаев сам «заговорился» еще у командующего ПрибОВО — слетел в коменданты «бумажного» укрепрайона, а мог быть сейчас в этом кабинете сидеть, с третьим ромбом в петлицах.

Все предложенные в тетради меры были уже заранее приняты, только теперь Петр Петрович стал внедрять их в жизнь гораздо решительней, имея непреклонный характер и огромную силу воли. И письмо к Василию Ивановичу сжег — про дочь сам ему только сейчас намеком сказал, чтобы тот понапрасну не беспокоился — такая заноза в душе кому угодно жизнь испортит.

— Я к тебе по поводу взаимодействия приехал — с 3-м мехкорпусом особенно, мало ли какая ситуация может быть на стыке…

— Поговорим, но позже. Ты есть будешь? А то я сам не помню когда обедал, да и насчет завтрака с ужином не припоминаю, — Морозов подошел к двери, раскрыл ее и распорядился. Вернулся назад и уселся за стол — раскрыл коробку папирос.

Прикуривая от спички, Собенников подумал, что все сделал правильно, отправив в 67-ю дивизию строителей. Она прикрывала правый фланг его армии, что немаловажно для комдива-10. Оставить в Либаве части укрепрайона, бойцы для которых были взяты у Дедаева, тоже верное решение, как и передача строителей с саперами и уровцами у Паланги.

Будто частица тягостной ноши с плеч упала — участок от моря до Кретинги немного беспокоил, спрос ведь с него будет. А теперь пусть у Дедаева с Николаевым голова о том болит — о дивизионном комиссаре Петр Петрович тут же забыл, будто и не говорил с ним недавно.

Невелика птица комендант…

Либава, «Военный городок»

Комендант 41-го укрепрайона

дивизионный комиссар Николаев

— Наверное, последний раз мы с тобой чаевничаем, Серафим Петрович. Вырвался в город, пока возможность есть. Строителей шесть рот вывез, полторы тысячи бойцов, не обманул командарм — я и не надеялся. Теперь можно все шесть батальонов укомплектовать…

От слов Николая Алексеевича комендант поперхнулся чаем, откашлялся, с нескрываемым недоумением в глазах посмотрел на командира дивизии. То, что он услышал, многие его наметки и надежды превращало в прах. Негромко произнес чуть дрогнувшим голосом:

— Не забирай у меня эти два батальона — у меня вообще пехоты не будет, направление от Паланги не прикрою. Или ты один из полков отправишь туда — саперы и пограничники позиции ни у Швентойи, ни у Руцавы сами не удержат. Раздавят их, и все пушки дивизиона потеряем…