Переломный момент - Ирина Николаевна Мясникова

были в основном художники. Лера даже заподозрила в своё время, что они все вместе и клепают то, что рядовая публика считает антиквариатом. Или вот тот же поддельный Шопард, откуда бы ему взяться в продаже, если местные ювелиры не постараются? Интересно, к какому роду богемной деятельности относится профессия Анатолия? Уж больно он солидно выглядит, ещё и смокинг с бабочкой. Такой смокинг не у каждого есть.

Несмотря на то, что Лера была знакома с некоторыми гостями, Анатолий церемонно представлял её всем входящим в гостиную, как бы на правах первого знакомца.

– Лерочка у нас пострадавшая от коммунальных служб, – сообщила Мальвина.

– При чём тут коммунальные службы? Рыба гниёт с головы! – парировал угрюмый интеллигентного вида бородач.

– А я считаю, если бы граждане каждый раз подавали в суд на коммунальщиков и взыскивали бы с них моральный и материальный ущерб, такого безобразия не случалось бы, – заметила одна дама с высокой причёской.

– Я вас умоляю! – другая дама закатила глаза к потолку. – Ещё скажите, что наши суды принимали бы заявления граждан к рассмотрению и решали бы вопросы в их пользу. Ха-ха и ещё раз ха!

– Вот они и пользуются тем, что граждане не верят в суды.

– А кто-то ещё верит в наши суды? – Бородач демонстративно повертел головой.

– Да! – поддержала его дама с тремя «Ха». – Это «советский суд самый гуманный суд в мире», а наш запросто вам объяснит, мол, сам дурак, иди отсюда. Ещё и оштрафуют.

– Господи! Ну я же просила без политики, – капризным голосом проныла Мальвина. – Садимся по принципу: мальчик, девочка, мальчик, девочка!

Гости задвигали стульями, стали пересаживаться с места на место.

– А если всем мальчиков не хватит? – заволновалась дама в причёске.

– Не надо жадничать, стол почти круглый.

– Мальвиночка, а как же без политики, если она повсеместно?

– А как у нас в театре. Тишь, гладь и божья благодать. У нас не забалуешь. «Вишнёвый сад» и никаких там Чиполлинов, – разъяснила Мальвина.

– Ну хоть букву заветную на фасаде не повесили.

– Нам и не надо, у нас вместо буквы всем известный худрук. Ой! – Мальвина закрыла рот ладошкой.

– Не бойся, среди нас актёров нет.

– Знаешь ли, «весь мир театр, а люди в нём актёры»!

– Шекспир зря не скажет.

– А я вот интересуюсь, что обо всём этом думает наша молодёжь?

Все устремили взгляды на Леру.

– Наша молодёжь ничего не думает, ей замуж надо или жениться, – сказала Галина Ивановна, даже не дав Лере открыть рот.

– Мне кажется, вы недооцениваете новое поколение.

– Ничего подобного. Как там в вашей пирамиде потребностей? Сначала первичные надобности, а потом уже и мысли всякие. Пока у человека нет семьи, он озабочен её созданием, вот когда создаст, тогда и задумается, как ему во всём этом бардаке выживать.

– Галина Ивановна, ваши мысли так же безукоризненны, как и ваш оливье! – воскликнул Анатолий.

– А я и есть та самая кухарка, которая может руководить государством.

– Да, с таким руководителем мы бы всей страной зажили как в шоколаде.

Тут все посмотрели на Мальвину, явно завидуя её жизни под руководством столь замечательной кухарки. Лера тоже подивилась тому, как ловко Галина Ивановна интерпретировала суть пирамиды Маслоу. Интересно, откуда ей вообще о ней известно. Получается, она ничего не знает о Галине Ивановне, а та явно женщина образованная, с бурной личной жизнью в прошлом: и пьющий-то у неё был, и гигант большого секса тоже.

– А как мы без телевизора поймём, что Новый год уже того, пришёл на нашу многострадальную землю?

– У нас муж на это есть, – с гордостью сообщила Мальвина. – И часы с боем. Всё заведено, смазано и синхо, сринхо, тьфу ты, синхротизировано…

– Синхронизировано?

– Да, именно! С московским временем.

– А почему с московским? У нас своё время, ленинградское! Толик, спой, светик, не стыдись. Просим, просим!

Все захлопали в ладоши.

– Ну раз просите, я не буду ломаться, – Анатолий отложил нож и вилку, промокнул рот салфеткой и уселся к роялю.

– «Город над вольной Невой, город нашей славы трудовой,

Слышишь, Ленинград, я тебе пою задушевную песню свою» ….

Пел Анатолий красиво как по телевизору. Ну да, господин в таком смокинге явно предназначен для выступлений по телевизору.

– У нас свой «Голубой огонёк», – сказал он, закончив и выслушав аплодисменты. – Лерочке, наверное, кажется, что мы все из нафталина вылезли.

– Ничего подобного! – возмутилась Лера. – Вы все прекрасны как произведения искусства.

– Ага, антиквариат, – он уселся на место подле Галины Ивановны. Лере показалось, что он смотрит на домработницу со значением. Неужели хочет переманить? Или имеет на неё виды? Какие же они смешные, эти старики.

Как и предполагала Галина Ивановна, Лера вскоре объелась, стала пыхтеть, завистливо поглядывая на фасон платья Мальвины, но не могла остановиться. Всё было очень вкусно, впрочем, как и всегда.

Проводили Старый год, обсудили его беды, опять вернулись к политике, без которой никак, опять Мальвина всех призвала к порядку.

– Предлагаю поблагодарить уходящий год за то, что он всё же был для нас хорошим, – сказала Мальвина, – потому, хотя бы, что никого из нас не убил.

За это дружно выпили.

– Ты как всегда права, любовь моя, – согласился с ней супруг, – однако если посмотреть через шесть рукопожатий, к примеру, то нас выкосило изрядно. Выпьем за павших.

Выпили молча, не чокаясь, и загрустили.

– А ещё уехало много людей, – сообщила дама в причёске, – у нас вот тоже документы на оформлении.

– Смазываете лыжи?

– А что делать?

– Это ужасно, особенно когда на старости лет. – Мальвина взялась за голову. – Как представлю, без своего угла, без привычного круга общения, без снега, в конце концов!

– Знаешь, вот это последнее как раз можно пережить.

– И круг общения там уже вскоре будет тот же, что и здесь, только лучше, безо всякой ваты.

– Ха! Там своей ваты навалом, вон, со знаменами туда-сюда ходят, куда ни глянь: и в Берлине, и на Кипре, и в Израиловке вашей.

– Демократия.

– А зря! Надо сразу высылать сюда, к родным берёзам, пусть прильнут, так сказать, ощутят в полной мере.

– Некоторые не понимают, почему тут нам так душно стало.

– И не поймут.

– Да они просто завидуют.

– Горек хлеб чужбины.

– АААААА! Опять вы про политику!

В это время часы на стене гостиной заскрежетали, готовясь проявить свою синхронизированность с московским временем.

– Пора! – провозгласил хозяин дома.

Все встали.

– Год выдался нелёгким, – замогильным голосом начал он.

– Мишенька! Ну, я же просила! – почти застонала Мальвина.

– Хорошо. Пусть новый год будет лучше предыдущего. Ура!

– Миру мир!

Часы начали бой. Получалось у них не хуже, чем у