Переломный момент - Ирина Николаевна Мясникова

и будут возить при любом режиме, уж кому как не ему об этом знать!

– А вы, кстати, рассуждаете как русофоб, – припечатала она и торжествующе поглядела на своего супруга.

Суровый супруг промолчал, но смотрел на жену с одобрением.

– Так я он и есть! – согласился Валера. – Сам себя боюсь, особенно когда в зеркале вижу.

Валера опять вспомнил Лёху. Да, все деньги там, в России. Пока. Он даже слегка устыдился, что участвует в процессе. Стоматолог хотя бы людям зубы лечит, а вот он, выходит, наживаясь, помогает режиму выживать. Ещё и осуждает бывших соотечественников. А кто он такой, чтобы их осуждать? Он тоже рождённый в СССР и должен понимать, что на власть люди никак не влияют, это невозможно, власть просто пережидают как плохую погоду. В России нынче тучи ходят хмуро, зато в Казахстане оттепель. Надолго ли? Кому-то повезло родиться на свободе, к примеру, в Бостоне, а кому-то нет. Большинство населения постсовка вообще не понимает, что такое свобода, и зачем она нужна. Им привычно, что власть определяет, где им отдыхать, что делать в свободное время, что смотреть по телевизору, чем питаться, чем лечить зубы, на чём ездить, с кем и где жить. Даже с кем можно спать, а с кем нельзя. Поэтому для свободы здесь нужны деньги, гораздо больше денег, чем в свободном мире. А деньги, как известно, не пахнут. Тем более, что в Европе тоже пока никто от русской нефти отказываться не собирается, а если б кое-кто не выпендривался, так и газ бы покупали за милую душу. Это очень несправедливо, но это факт. Никто не хочет отказываться от привычной жизни, и получается, всем плевать на гибель людей, особенно если это где-нибудь далеко. Своя рубаха ближе к телу. Ну да, очень удобное объяснение для того, чтобы дать Лёхе своё согласие на помощь тому самому хорошему человеку, которому столь необходимы товары двойного назначения.

Каникулы даром не прошли, Валера научил Егорку плавать и позанимался с ним арифметикой. Ребёнок схватывал всё на лету и радовал отца. Оставалось непонятным, почему в школе у него проблемы с успеваемостью. Может быть, стоит школу поменять? Об этом он решил поговорить с бывшей тёщей. Та не допустит, чтобы внук учился кое-как, и где попало. Эх, жаль нельзя забрать парня с собой в Питер. Или это, наоборот, хорошо? Научат ребёнка строем ходить. Лёха рассказывал, как устраивал младшего в гимназию.

– Прикинь, за мои же бабки! – возмущался он. – Я стоял стенку подпирал с остальными такими же лохами, ждал, пока эта гестаповка примет. У неё, бля, все родители на три часа записаны. И это при наличии целой секретарши. Вспомнил детство золотое, непобедимый Советский Союз. А взгляд! Ты бы видел её взгляд. ОБХСС! Ты знаешь, что такое ОБХСС? Отдел борьбы с расхитителями социалистической собственности. Чему они детей научить могут?!

Действительно, чему? Получается, и правда, всё к лучшему. И как в этих условиях размножаться по Лёхиному совету, чтобы хорошего человека было много?

Бывшая тёща выслушала его соображения насчёт смены школы очень внимательно и отнеслась с пониманием, обещала разобраться и решить вопрос. У её внука должно быть самое лучшее образование. В последнее время тёща явно поменяла отношение к бывшему зятю. Ну, да. Он-то вернул себе всё, да ещё с лихвой, и денег на сына никогда не жалеет, а вот у папы Саши, нового мужа бывшей, какие-то проблемы то и дело возникают. Ничего, опять подыщут бывшей кого-нибудь получше. Будет у Егорки ещё одна сестрица или братик. Бывшая, в отличие от него, не стесняется размножаться. Валера порадовался, что у него сын, а не дочка. Представил весь этот матримониальный головняк, или вот ещё каких-нибудь жабиков от неё отгонять. А вдруг и вовсе дура оказалась бы? В мамашу свою. Правда, говорят, девочки обычно мозгами в отца и передают его интеллект своим детям. Враньё это всё. Тесть ведь у Валеры далеко не дурак, и сын сообразительный, а вот бывшая точно дура. Или это она прикидывается? Наверное, им так удобнее. С дур спроса меньше. Вон у Лёхи все его жёны тоже дуры. У него их три, они внешне даже между собой похожи, и через них у Лёхи постоянные проблемы. Он их обеспечивает, а они это обеспечение регулярно просирают. Казалось бы, намаялся с одной, зачем с такой же связываться? Так нет, Лёха себе обязательно находит очередную, один в один, только моложе. Нафига такое размножение?

Вообще, ну её к бесу эту семейную жизнь. Мать его дурой никогда не была, однако с отцом они постоянно ругались. У Валериных родителей непримиримые противоречия имелись буквально по всем пунктам. Пока друг друга до белого каления не доведут, никогда не успокаивались. Хорошо, не дрались, но и не разводились. Разводиться было не принято. Женился, всё! Терпи, пока не сдохнешь. Основной претензией матери, разумеется, была жизнь в страшной казахской дыре, коей, по её мнению, являлся Петропавловск. Можно подумать, сама она была уроженкой центра мира, а не белорусских Барановичей. Валера иногда даже жалел отца, пока тот не начинал засылать матери язвительные ответочки в виде придирок к уборке, к приготовленной ею еде, к её причёске, а самое страшное и обидное к её профессии и успехам на трудовом фронте. Мать работала в поликлинике и отправлялась на работу как на подвиг. В поликлинике по её рассказам её окружали полные придурки, начиная с Главврача и заканчивая гардеробщицей. Валера всегда понимал, что является лишним в момент выяснения родителями отношений, поэтому регулярно убегал в соседний дом к учителю физики. У того в семье не случилось детей, и они с женой всегда радовались приходу Валеры, там он делал уроки, читал книги из обширной домашней библиотеки учителя, там увлёкся физикой, там его впервые погладили по голове, и только там интересовались его учёбой и жизнью. Потом он уехал учиться в Питер. Сам удивился, как с лёту поступил на физмат. Правда, тогда точные науки популярностью уже не особо пользовались. Когда с помощью Лёхи он заработал первые приличные деньги, то первым делом купил хорошую квартиру в Астане и перевёз туда родителей. Однако скандалы в семье не прекратились. Отец по-прежнему был виноват во всём, особенно в казахском гражданстве матери. Он умер первым от рака желудка. Мать рыдала и страдала так, будто любила его всю жизнь до потери сознания. Валера мать жалел, но понимал, все её страдания исключительно от того, что ей больше некому пить кровь. На Валеру же,