Надежда - Лидия Анатольевна Орешкина

настроилась на два дня отдыха.

– Да, неделька была насыщена событиями. Будем надеяться, что в выходные ничего не произойдёт. Что у нас на ужин? Я очень голодный, за весь день маковый росинки во рту не было. Сейчас поем и всё расскажу.

На кухне работал телевизор, пока муж с аппетитом поглощал еду, моё внимание привлёк один репортаж местного телеканала. Я не смотрела с самого начала, но то, что я успела увидеть меня очень заинтересовало. Я решила позвонить своей знакомой из отдела новостей, посмотрев на время – решила, что ещё не поздно для звонка.

– Дима, ты кушай, а я на минутку – мне нужно позвонить.

Я вышла в другую комнату:

– Катюша, добрый вечер! Ты извини меня пожалуйста, что вечером беспокою, но у меня к тебе просьба: сейчас видела по телевизору сюжет о Насоновой, насколько я помню, она ведь имеет какое-то отношение к психологии? Только я не поняла, почему в сюжете о ней говорят, как о знахарке? Она что ушла из науки? Выслушав то, что мне рассказала Катя, я решила во что бы то ни стало поговорить со знахаркой. Я вкратце рассказала, для чего мне нужна помощь Насоновой и Катя в виде исключения сказала, как я могу с ней связаться. Откладывать в долгий ящик разговор с профессором психологии, Насоновой Ириной Владимировной я не стала. Заглянув на кухню, я увидела, что Дима почти закончил ужинать:

– Дима, я немного поработаю за компьютером? Мне надо по скайпу связаться с одним человеком, потом всё объясню.

Муж удивлённо посмотрел на меня: – меня ругаешь, когда дома работаю, а сама? Иди, связывайся, а я в душ.

Я набрала Насонову, но какое-то время никто не отвечал, я уже хотела отключится, думая, что придётся самой ехать к ней, тем более жила она не очень далеко от города, в глухой деревне, отшельницей. Кто знает, почему человек приходит к тому, что кардинально меняет свою жизнь? Насколько я помнила, Насонова очень известна именно как психолог, с огромной практикой работы в этой сфере, она уже далеко не молода, чтобы уехать от цивилизации в глухую деревню. Если мне не изменяет память, ей где-то около шестидесяти лет. Пока я размышляла – она мне ответила. По скайпу, к сожалению, невозможно с точностью составить своё мнение о человеке (по крайней мере я уж точно, предпочитаю общение лицом к лицу), но мне было важно, посоветоваться с ней.

– Ирина Владимировна, добрый вечер! Выслушайте меня пожалуйста, мне очень нужна Ваша помощь или хотя бы совет. Ваши координаты мне дала Катя Абрамова, они снимали о Вас сюжет для телевидения.

– Я Вас слушаю, как мне к Вам обращаться?

– Меня зовут Татьяна, я работаю в детективном агентстве и помогаю в работе благотворительного фонда. У нас тут очень непростая ситуация с одной девочкой, я Вам коротко расскажу, но, если будет нужно – могу приехать вместе с девочкой.

Я постаралась, как можно подробнее рассказать, что случилось с Надей Хохловой, и что уже чуть больше месяца лечение не даёт никаких результатов. Из больницы её скоро обязаны выписать, а дальше детдом, где внимание к ней будет намного меньше, или ещё хуже – в какой-нибудь специализированный интернат, а девочка просто в каком-то ступоре, если она попадёт в интернат, ничего хорошего не будет.

Насонова внимательно меня выслушала:

– Ну что ж, я поняла Вас, давайте договоримся вот о чём: я должна увидеть девочку – это, во-первых, желательно, если Вы её привезёте ко мне, на какое-то время, хотя бы на месяц, у меня ей будет спокойно, я полечу её травами, у меня козы – попьёт молочка, ей сейчас не надо общение с людьми. Во-вторых, мне нужно за ней понаблюдать, а потом будем делать выводы, не исключаю и самый худший вариант – интернат, но будем надеяться, что до этого не дойдёт. Давайте договоримся, на следующей недели, в среду я вас буду ждать. Как доехать, Катя Вам расскажет. До свидания.

Я отключила скайп. Легко сказать, привезти к ней, а кто ж мне разрешит это сделать?

В комнату зашёл муж:

– Жена, о чём задумалась? Глядя на тебя, могу подумать – что выходные отменяются? Только не говори, что я прав.

– Дима присядь. Мне нужна помощь.

Я пересказала мужу наш разговор с Насоновой.

– Понимаешь, это большой шанс для девочки. Но с нашей системой бюрократии, мне навряд ли разрешат увезти ребёнка.

Муж немного задумался, сел рядом со мной, обнял:

– Главное не паниковать! Ты рассказывала, что её лечащий врач, вполне адекватный человек, он даже просил тебя не расследовать смерть родителей Нади, так?

– Ну да, ты думаешь, он согласится отпустить Надю в деревню, к Насоновой? Попробовать, конечно, можно. А вдруг? Всё, об этом подумаем в понедельник, а сейчас спать, а завтра отдыхать! Иначе меня саму ждёт лечение у психолога.

Дима, смеясь: – Умоляю тебя, не вздумай завтра с Алиной говорить о нашей работе. Ей сейчас нужны только положительные эмоции, а у нас как-то с этим не очень.

– Договорились, дорогой! Ни слова не скажу, обещаю, только с утра позвоню врачу, а лучше заедем в больницу, у него как раз дежурство в субботу. Иначе сам понимаешь, спокойного отдыха у меня не получится.

– Уговорила, заедем в больницу, уж очень хочется нормально отдохнуть, лучше решить проблему, иначе зная тебя – покоя не будет.

Утром в восемь часов, мы ждали врача у кабинета. Увидев нас, Владимир Алексеевич очень удивился:

– Доброе утро! Что такого могло произойти в этом мире, если в такую рань возле кабинета меня ожидают детективы?

Он открыл кабинет и пригласил нас войти.

– Присаживайтесь. Я Вас слушаю.

– Владимир Алексеевич, я прошу прощения, что отнимаю у Вас время, но у меня к Вам есть предложение. Я рассказала про идею показать Надю профессору Насоновой, которая сейчас живёт в деревне и стала травницей. Рассказала, что я связалась с Насоновой и что она предложила привезти девочку к ней. Фурсов выслушал меня внимательно, потом попросил зайти в кабинет психолога. До её прихода мы молчали, если не считать, что я представила ему своего мужа.

Фурсов внимательно посмотрел на Диму:

– Значит это Ваша инициатива раскрыть дело о смерти родителей Нади Хохловой? Татьяна Анатольевна, наверное, рассказала Вам о моём мнении по этому делу? Наверное, удивлены, что я врач, а так рассуждаю?

Дима очень спокойно ответил:

– Владимир Алексеевич, в этой жизни меня удивить очень сложно. Я отвечу на Ваши вопросы: – я не инициатор раскрытия этого дела, меня попросили