Сурикэ - Густав Эмар

— Ловко! — сказал старый капитан, который в молодости был большим дуэлистом. — Этот адвокат владеет шпагой лучше многих знакомых мне учителей фехтования.

— Вы согласны извиниться, сударь? — холодно спросил молодой человек, когда его противник снова стал в позицию.

— Извиниться… мне! — вскричал граф, скрежеща зубами. И он сделал нападение.

— Берегитесь, сударь, вы теряете хладнокровие, это опасно для вас.

Он отпарировал и напал в свою очередь.

— Ранен! — вскричали свидетели.

— Пустяки, господа, царапина! — вскричал граф. Шарль Лебо сделал шаг назад и спросил, опираясь шпагой о кончик сапога:

— Согласны ли вы извиниться не передо мной, а перед особой, которую вы так низко оскорбили?

— Никогда! Негодный подьячий! — злобно вскричал граф.

И он неожиданно напал на своего противника, но тот отпарировал удар, не сходя с места и так ловко, что секунданты удивились.

— Когда так, сударь, — сказал молодой человек ледяным тоном, — вы, значит, сами этого хотели; тем хуже для вас; я клянусь, что убью вас.

— Попробуй, хвастун! Попробуй! — вскричал граф, задыхаясь от бешенства.

И он снова завязал битву, слышен был только лязг оружия, удары сыпались с быстротой молнии; вдруг шпага графа выскользнула у него из рук, а шпага его противника до рукоятки вошла в его грудь.

— Кончено, — сказал молодой человек насмешливым голосом.

В ту же минуту граф упал навзничь с насквозь проколотой грудью; шпага Шарля осталась в ране.

— Вот так удар! — вскричал капитан. — От души поздравляю вас! Вот это значит обработать человека. Теперь его брат — богатый человек.

— Господа, — сказал Шарль, кланяясь свидетелям, — по чести ли я действовал?

— Лучше действовать нельзя, сударь, если понадобится, мы это засвидетельствуем, — отвечали офицеры, кланяясь ему с уважением.

Граф де Витре упал, как чурбан, без слов, без крика; его лицо посинело, глаза померкли, и только нервная дрожь во всем теле говорила о присутствии жизни; двое из его товарищей пошли искать хирурга, другие подняли раненого на руки и перенесли в дом одного из них, находившийся неподалеку от места дуэли; там ему оказали первую помощь.

— Милостивый государь, — сказал старый капитан, с философским спокойствием вытирая шпагу и пряча в ножны, — советую вам как можно скорей позаботиться о своей безопасности. Законы о дуэли очень строги, предупреждаю вас, граф де Витре имеет сильную протекцию и пользуется большим уважением у губернатора.

— Я вам очень обязан, сударь, за совет, — отвечал молодой человек, — я воспользуюсь им нынешней же ночью.

— И хорошо сделаете; граф — человек гадкий; на его счет ходят нехорошие слухи; если он выздоровеет — что очень возможно, хоть рана и тяжела, — то вам нужно ждать от него всего дурного; до свиданья, желаю вам успеха.

Другие офицеры тоже простились с Шарлем и, дружески пожав ему руку, ушли по направлению к дому губернатора, намереваясь, без сомнения, снова вернуться на бал, чтобы отвлечь подозрение.

Шарль Лебо остался один со своими размышлениями, которые, должно быть, были не очень приятны; что ни говорите, а видеть собственноручно пролитую кровь человека нелегко, тем более в первый раз.

Дом, где жил Шарль, принадлежал старому бегуну по лесам, Мишелю Белюмеру, тяжелые раны которого и, главное, большое семейство заставило его отказаться от жизни на вольном воздухе; он неожиданно получил маленькое наследство из Нормандии, откуда был родом, и мог жить безбедно, охотясь только для собственного удовольствия.

Мишель Белюмер питал глубокое уважение к своему квартиранту, и вот по каким причинам. Во-первых, молодой человек был кроток, вежлив и невзыскателен, никогда не делал замечаний и всегда был всем доволен; во-вторых, молодой человек был адвокат, а какой же нормандец не уважает адвокатов? Наконец, у Шарля было великолепное оружие, и старый бегун любовался им каждый день по три раза.

Достойный муж ложился спать с курами, т.е. сразу после захода солнца. В этот день он спал очень крепко, как вдруг его разбудил стук оружия.

Белюмер сел на кровать, протер глаза и прислушался; вскоре он уже не сомневался в значении слышанного им стука; на улице, перед его домом, происходила дуэль.

Охотник наскоро оделся, зажег фонарь, приотворил ставень и выглянул на улицу: все оказалось так, как он предполагал; два человека дрались на шпагах; но он чуть не вывалился из окна от удивления, когда увидел, что один из сражающихся — его жилец; впрочем, он пришел в восторг от искусства, с каким молодой человек владел шпагой.

— Ишь ты как! — бормотал он сквозь зубы. — А ведь мой жилец — молодчина, клянусь честью Белюмера; право я его ужасно люблю.

Сказавши это, нормандец затворил ставень, сошел тихонько вниз и тихо приотворил дверь.

Когда офицеры ушли и Шарль задумчиво остался посреди улицы, словно не зная, что делать, тогда канадец решительно подошел к нему.

— А, сударь мой, что вы тут делаете? — сказал он, ударяя Шарля по плечу. — Дожидаетесь, что ли, конной стражи, чтобы она арестовала вас? Да ну же, пошевелитесь немного, ведь не вправду же вам хочется быть арестованным? Пойдемте-ка сюда.

И он тихо толкнул его к двери.

Молодой человек машинально повиновался, и, когда они переступили порог, канадец крепко запер дверь.

— Так. Ну, поговорим? Что вы намерены делать?

— Не знаю, — отвечал Шарль, качая головой. Канадец пожал плечами.

Он был человек деятельный и не стал терять времени на бесполезные утешения. В нескольких словах он объяснил молодому человеку, что необходимо бежать и как можно скорее; убедив в этом своего квартиранта и удостоверившись, что тот не желает сидеть в тюрьме, канадец продолжал:

— В добрый час, вы опять сделались мужчиной. Да, г-н Шарль, никогда не следует поддаваться аресту; вы лучше всего докажете свою невиновность, когда убежите, и это мы сделаем сию же минуту.

Когда бегство было решено, канадец разбудил свою хозяйку, как называл он свою жену; Шарль, заплатив за 4 года вперед за квартиру, поручил ей все свое имущество, потом написал письмо г-ну Дорелю с изложением всего происшедшего, но без упоминания о девице де Прэль; затем он переоделся, надел полный костюм канадского охотника, вооружился ружьем, парой пистолетов, охотничьим ножом и взял с собой сумку с провизией, с бумагой, перьями, карандашом и прочими мелочами, словом, совершенно снарядился в дальнюю дорогу.

Тогда Белюмер объявил, что желает его проводить; молодой человек хотел было отговорить его от этого, но напрасно. На все его замечания канадец отвечал коротким и сухим нет. Тогда Шарль, принимая в соображение пользу, которую мог ему принести такой опытный бегун по лесам, как Белюмер, согласился взять его с собой и, выразив ему свою благодарность, вооружил его своим швейцарским карабином, пистолетами и охотничьим ножом, чем несказанно обрадовал старого канадца.