Спецназовец. Шальная пуля - Андрей Воронин

«Боец» транслировал эту запись уже далеко не впервые, но здесь, в этом доме, она неизменно собирала полный аншлаг.

Накурено в комнате было так, что хоть топор вешай. На экране телевизора двое мужчин в борцовских трико, пыхтя и отдуваясь, в странных позах медленно и трудно ломали друг друга на ковре. Один из них приходился присутствующим земляком, чем и был вызван их неослабевающий интерес к схватке, исход которой был давно известен. В другое время и при иных обстоятельствах Аман Муразов с удовольствием присоединился бы к коллегам, чтобы насладиться захватывающим зрелищем, которое было особенно приятным потому, что не сулило никаких сюрпризов. Но сейчас у него были дела поважнее, и он ограничил свое участие в общем веселье парочкой азартных возгласов и хлопков по спинам прильнувших к экрану охранников.

– Уже вернулся, дорогой? – спросил начальник дежурной смены, и, не выслушав ответа, снова всем телом подался к телевизору. – Что делаешь, э?! Кто тебя учил такому захвату?!

– Ай, ишак! – добавил к общему хору свой возглас Аман и попятился обратно к дверям, подле которых на деревянном щите висели запасные ключи от всех жилых и служебных помещений дома.

Ключи от жилых комнат выглядели совершенно одинаково, поскольку все внутренние двери были оснащены замками одного и того же типа. Это было очень удобно; незаметно для окружающих сняв с крючка ключ от кабинета хозяина, Аман повесил на его место ключ от своей комнаты, придержал, чтобы тот не раскачивался, и, отступив на шаг, быстрым взглядом оценил плоды своих рискованных усилий. Плоды получились ожидаемые и вполне удовлетворительные: на доске все выглядело точь-в-точь так, как было до прихода Амана.

Чувствуя себя куском овечьего помета, увлекаемым в неизвестном направлении стремительным горным потоком, Аман Муразов вышел из комнаты охраны и по главной лестнице поднялся на второй этаж. На душе у него было скверно, поскольку он точно знал, куда несет его горный поток. Аман Муразов со страшной скоростью двигался навстречу позору и смерти и, увы, ничего не мог с этим поделать: те, кто вовлек Амана в это губительное движение, были сильнее и крепко держали его за горло.

Кабинет находился в дальнем конце короткого, устланного пушистым ковром коридора. Торопясь поскорее покончить с неприятным делом, от которого не сумел отвертеться, Муразов вставил ключ в замочную скважину и дважды повернул против часовой стрелки. Замок мягко щелкнул, блестящая латунная ручка беззвучно опустилась, и дверь распахнулась, впустив Амана в пахнущий хорошим табаком и восточными благовониями полумрак дремлющего за задернутыми портьерами кабинета.

Бесшумно ступая по персидскому ковру, дагестанец быстрыми шагами пересек просторное помещение, присел на корточки и, не мудрствуя лукаво, прилепил микрофон к нижней поверхности крышки хозяйского стола. Круглую коробочку с поролоновой прокладкой он положил обратно в карман, напомнив себе о необходимости как можно скорее и незаметнее избавиться от этой улики. За три недели, прошедшие с того дня, когда его впервые остановил на улице капитан Куницын, Аман Муразов стал настоящим специалистом по части уничтожения улик и совершаемых по принуждению мелких подлостей. Он бы давно со всем этим покончил, убив капитана, а потом и себя, если бы не взятая в заложники семья. Э, да что там! Если бы не семья, всего этого просто не было бы. Но Куницын и те, чьи приказы он выполнял, точно знали, как побольнее ухватить Амана за живое; они вогнали ему в самое сердце острый крюк шантажа и угроз, и Аман уже не мог с этого крюка сорваться. Наоборот, каждый его шаг еще глубже вгонял холодное железо в живую плоть, и, если в самом начале еще существовала призрачная возможность рассказать обо всем хозяину и попросить у него помощи, теперь о ней нечего было и мечтать. Аман Муразов остался со своей бедой один на один, без родины и друзей, которых предал, и уже не рассчитывал на благополучный исход. Единственное, о чем он теперь мечтал и к чему стремился, это ценой собственной жизни спасти свою семью.

Торопливо покидая кабинет, он в потемках налетел на стоящую справа от входа вазу китайского фарфора и едва ее не опрокинул, успев подхватить лишь в самый последний момент. С головы до ног покрывшись холодной испариной, Аман поставил вазу на место, выглянул в коридор и, убедившись, что там никого нет, боком выскользнул из кабинета. С первого этажа по-прежнему доносился голос диктора, комментирующего выступления борцов, и гомон собравшихся у экрана азартных болельщиков: пользуясь отсутствием хозяина, охрана расслаблялась. Они не то чтобы манкировали своими прямыми обязанностями, но и не расшибались в лепешку, карауля дом, который пока никто не собирался штурмовать.

Сбегая вниз по лестнице, Аман подавил горестный вздох. Вообще, если разобраться, в том, что сейчас происходило, был в самую первую очередь виноват хозяин дома, уважаемый Магомед, ухитрившийся в последнее время сделаться в глазах многих своих земляков далеко не таким уважаемым, как прежде. Его упорное стремление любой ценой сохранить мир на земле Дагестана некоторые расценивали как желание прийти к власти на русских штыках. Положа руку на сердце, Аман Муразов не знал, насколько обоснованны эти подозрения. Прелестей партизанской войны он нахлебался досыта, на лидеров ваххабитов нагляделся до тошноты и давно перестал признавать за ними право решать судьбы Кавказа – это были просто убийцы, не желавшие ничего, кроме крови, власти и денег. Но и русские были не лучше, а во многом и хуже тех, кто упорно раздувал на Кавказе пламя новой войны. Они тоже хотели только денег, а данной им властью пользовались так, что руки сами собой тянулись к оружию. Они не защитили своего верного союзника Магомеда Расулова, когда в горных аулах началась кровавая охота на его друзей и родственников, а теперь, когда он вынужденно перебрался в Москву, кажется, вознамерились убрать его руками Амана, прибегнув для этого к своему излюбленному оружию – давлению и шантажу.

Никто не обернулся, когда он снова вошел в комнату охраны, снял с доски ключ от своей комнаты и повесил на его место ключ от хозяйского кабинета. Задача, поставленная капитаном Куницыным, была выполнена с легкостью, которая немного удивила самого Амана. «Кажется, я начинаю набивать руку, – подумал он с горечью. – Еще немного, и из меня получится настоящий шпион!» Мысленно помянув шайтана, он подвинул поближе к консоли свободный стул, закурил и присоединился к болельщикам, хотя, занятый своими неприятными раздумьями, почти не видел того, что происходило