Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я где? Вообще-то…
— Ты в частном маленьком отеле. Я не хотел тебя будить, а лазить по сумкам не приучен. Пришлось доставить сюда. Не беспокойся, никто не выдаст, зуб даю. Подойди, райская птичка!
«Не приучен»! Не бандит, а Робин Гуд. Я подошла, он одним рывком усадил меня на колени, раздвинув мои ноги в стороны, и прижал к себе, обхватив талию. Такого слова, которое бы объяснило, что я почувствовала в этот момент, ещё не придумали. Но дара речи лишилась точно, и возможности восприятия окружающего мира, тоже. Животный страх заковал мой мозг, по телу прошёл ток высокого напряжения, скукоживая меня, как манекен.
— Скажи, Лиза, этот боксёр и есть твой любимый мужчина? Или уже нет? Только честно скажи, девочка моя.
— Уже нет, вы же всё видели сами. — Тихо пролепетала я. — Но мне ещё больно, немножко.
— Хочешь, я тебя вылечу? Я умею, не бойся меня, расслабься. — И провёл руками по моим плечам, спине, бёдрам, пытаясь снять «моё сари».
— Я не боюсь. Вернее, боюсь, но по другому поводу. — Мой язык еле ворочался, прикосновения Чингиза не доставляли никакого удовольствия, они загоняли в угол, не давая ни чувствовать, ни оценить его действия.
— Ты что — девочка, девочка моя?.. — Он сконфузился, выдав корявую фразу, воткнулся башкой в мою грудь и затих.
Мне было ужасно неудобно в позе препарируемой лягушки, но я терпела, боясь пошевелиться. И Чингиз не шевелился, не было слышно даже дыхания.
— Но я готова, мне через неделю 21 год, когда-то же надо это сделать.
— Меня зовут Чингиз. — Он отмер. — На самом деле. Чингиз Ахметов. У моего отца монгольские корни. Мама пыталась обратить своего сына в Тенгиза, не получилось. К концу школы я опять стал Чингизом. А ты знаешь, какой кодекс чести у монгольских ханов? Да тебе это ни к чему. Скажу только одно: вопреки сложившемуся мнению, они никогда не насиловали женщин. Может, в низших слоях что-то и было. У них — нет. Возможность иметь нескольких жён, наложниц и любовниц и так открывала простор в вопросах любви. Хотя, можно и поспорить. Конечно, в современном мире устои изменились, женщины стали другими, менее целомудренными, мужчины более самонадеянными. Но я вырос в атмосфере уважения к слабому полу, хоть со временем тоже стал более циничным и самоуверенным. Но на это есть причины, твои сестры ещё ни разу не отказали мне. А я не беру женщин силой, повторяю ещё раз.
— С этим тоже можно поспорить… — Еле слышно возразила я.
Он снял меня со своих колен, положил на кровать, поцеловал нежно-нежно.
— Ты не готова, Лиза. Но если придёшь сама, я покажу тебе, как прекрасна может быть женщина! Как распустится бутон твоего женского я, как ты расцветёшь, девочка моя. А сейчас спи, не дрожи, я тебя не трону, ты что, ещё не поняла? Почему плачешь? Хочешь, я лягу с тобой?
— Хочу. — Я всхлипывала, не знаю, от чего, просто, ревела и всё.
Чингиз лёг рядом, обнял меня, погладил по голове, как малышку, и я, уютно расположившись на его плече и вдыхая аромат необыкновенного парфюма, свалилась в царство Морфея. Да, я действительно, не готова, от одной только мысли впала в ступор… Мишка, за что ты со мной так!?
А взрослый, 37-летний, опытный и распутный мужик никак не мог понять, что в этой девчонке такого, что зацепило его и вызвало из завалов души благородные и чистые чувства? Не последнюю роль в том, что он вот так просто лежал рядом, сыграло ещё и то, что он несколько минут назад тр… Гулю, прибежавшую к нему чуть ли не без трусов. Новоявленная «родственница», на самом деле, он знал её давно, изображала безропотную женщину, всецело преданную своему хозяину, подобострастно ползала у него в ногах, выполняла все его желания, вылезала из своей драной кожи. Да что у них тут происходит? И что за мужик, этот здоровяк Исаев? Не справился с двумя бабами? Что-то не то….
Я отлежала Чингизу руку. Это стало понятно по тому, как он вытягивал её другой рукой из-под моей головы и улыбался. А я, окончательно протрезвев, готова была провалиться куда угодно, лишь бы не видеть эти подсмеивающиеся глаза знающего себе цену мужчины.
— Доброе утро, девочка моя! Какие у нас планы? — Ему явно доставляло удовольствие моя растерянность и вылезающее наружу самобичевание. — Заметь, ты сама уложила меня рядом.
Я молчала, прятала глаза, заматывалась посильнее в простынку, бесстыдно открывшую часть моего тела.
Чингиз встал, накрыл меня ещё и одеялом, прошёл в ванную, послышался звук льющейся воды. Бежать, скорее, как можно быстрее, Лиза. Я, вспомнив о нижнем белье, наверное, уже высохшем, да чёрт с ним, сорвалась с места, быстро напялила джинсы на голую попу, свитер, ботинки завязывала уже в коридоре…
Вечером получила маленькую посылочку и большой букет цветов.
«Ты решила, что я — фетишист? Красивые трусики, но не то. Прими, пожалуйста, мой выбор и пойми, наконец, что ты — красавица!»
А потом запел телефон, и я услышала: «Я буду в вашем городе ещё неделю, хочу тебя поздравить с днём рождения. Где меня найти, ты знаешь. Я всегда рядом, ничего не бойся».
Чего не бойся? Что-то мне совсем худо. Выбор Чингиза оказался очень хорош, шикарное, страшно дорогущее нижнее бельё, я и не мечтала о таком… Только зачем оно мне?
После праздников Николай Николаевич объявил, что круиз по филиалам фирмы начнётся ровно через неделю. И, подмигнув мне, добавил, что от проведения дня рождения мне не отвертеться. В связи
- Как вернувшийся Данте - Николай Иванович Бизин - Русская классическая проза / Науки: разное
- Пока часы двенадцать бьют - Мари Сав - Короткие любовные романы / Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Прости – люблю - Оксана Геннадьевна Ревкова - Поэзия / Русская классическая проза
- Барин и слуга - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Сигги и Валька. Любовь и овцы - Елена Станиславова - Поэзия / Проза / Повести / Русская классическая проза
- Звуки города - Ирина Калитина - Русская классическая проза
- Десять правил обмана - Софи Салливан - Русская классическая проза / Современные любовные романы
- Последние дни: Три пионера - Кирилл Устенко - Русская классическая проза / Ужасы и Мистика
- Гой ты, Русь моя родная (сборник) - Сергей Есенин - Русская классическая проза
- Ты прости меня - Илья Члаки - Русская классическая проза