Горы Маджипура - Роберт Силверберг

— Не раньше?

— Король никогда не спешит.

— Зато я спешу, — возразил Харпириас — Мне хочется убраться отсюда, пока не наступила следующая зима.

— Да, — отозвался метаморф. — Не сомневаюсь, что вам этого хочется.

Что-то в том, как он это произнес, не внушало особых надежд.

Харпириас подумал о восьми палеонтологах — возможно, их было десять; никто не мог с уверенностью сказать, — которые в этот момент сидят в заточении где-то неподалеку. Они-то знали, какова зима в стране отиноров. Они провели целый год где-то здесь, в темных холодных клетках, вероятно питаясь кашами и прокисшим зерном, огрызками холодного жирного мяса, горькими кореньями, орехами. Конечно же, им не терпится покинуть эти места. Но Коринаам сказал, что король никогда не спешит.

А Коринаам знает, что говорит.

Харпириас попытался приспособиться к медленному ритму местной жизни — как ему пришлось признать, по-своему привлекательной.

Несомненно, именно так жили первобытные люди тысячи лет тому назад, даже сотни тысяч лет, в ту почти сказочную эпоху, когда Старая Земля была единственным домом человечества, а мысль о том, что человеческие существа могут летать к звездам, казалась невероятной фантастикой.

Ежедневная рутина, охота и поиски пищи, приготовление ее и создание запасов, бесконечное изготовление простых орудий и оружия, ритуалы и обычаи, мелкие предрассудки, детские игры, внезапные, необъяснимые взрывы смеха или пения или громкие споры, которые так же внезапно стихали, — все это заставляло Харпириаса чувствовать себя так, словно он перенесся во времени назад, в какую-то отдаленную эпоху первобытного прошлого человечества. Он с гораздо большим удовольствием оказался бы сейчас с друзьями на Замковой горе, пил густое, крепкое малдемарское вино и оживленно обменивался сплетнями об интригах и шалостях герцогов и принцев из окружения короналя. Однако он не мог не признать, что приключение, подобное нынешнему, выпадает на долю очень немногим, и когда-нибудь, в далеком будущем, он, возможно, будет вспоминать о нем с любовью и благодарностью.

Наконец, далеко за полдень, король вышел из своего дворца. Харпириас, который играл на площади в бабки с Эскенацо Марабаудом и парой других скандаров, с изумлением наблюдал, как король постоял, повернулся и секунду тупо смотрел на них. На его лице не отразилось ни малейшего признака того, что он его узнал, ни малейшего интереса, а потом он пошел дальше.

— Похоже, он нас даже не заметил, — пробормотал Харпириас.

— Может, и не заметил, — сказал Эскенацо Марабауд. — Короли видят только то, что хотят видеть. Возможно, он сегодня не настроен встречаться с нами.

Тонкое наблюдение, подумал Харпириас. Вчера Тойкелла проявлял необычайную заботу и Щедрость, сегодня он обратил на посла и его воинов не больше внимания, чем на делегацию блох. Может быть, таким способом король давал понять посетителям из внешнего мира, что все события на земле отиноров происходят только по воле Тойкеллы?

Или же — и эта вероятность внушала большее опасение — он обиделся на решительный, и бесповоротный отказ Харпириаса от благосклонности его дочери?

Какова бы ни была причина, но переговоров в тот день не было, и вообще никаких контактов с королем. Всю вторую половину дня гости были предоставлены сами себе. Никто с ними не разговаривал и даже не обращал на них особого внимания, пока они бродили по поселению.

Ближе к вечеру три женщины доставили гостям обед на тяжелых санях, которые они с трудом перетянули через площадь: оковалок холодного мяса, бадью серо-черного пива, которое уже перестало бродить, и гору спутанных жареных кореньев. Все это явно было остатками от вчерашнего пиршества.

Довольно скудная еда.

— Думаю, по этому поводу могут возникнуть неприятности, — сказал Харпириас Коринааму — Постарайтесь проявить больше терпения, принц.

Такое поведение короля в порядке вещей. Он показывает свою власть над нами.

— Но мы не можем позволить ему властвовать над нами!

— Это не значит, что он не попытается добиться этого. В конце концов, он король.

— Король варваров.

— Все равно король. В собственных глазах он равен короналю и понтифексу, вместе взятым. Вы не должны забывать об этом, принц. Он будет говорить с нами тогда, когда сочтет нужным. Это ведь только первый день визита.

— Столь праздный и бесполезно проведенный день вызывает у меня беспокойство.

— Именно в этом и состоит его цель, — заметил Коринаам. — Таким образом он ставит вас в невыгодное положение. Терпение, принц. Терпение.

После обеда произошло еще одно странное событие, и довольно значительное. Когда Харпириас вышел из дома для гостей подышать свежим воздухом, как раз начало темнеть. И вдруг на краю стены ущелья он заметил яркую вспышку. Она промелькнула в самой высшей точке стены, далеко вверху над той стороной поселения, где располагался королевский дворец. Похоже было, что там, наверху, кто-то зажег сигнальный костер.

Возможно, они тут проделывают это каждую ночь, подумал он. Посылают одного из ловких мальчишек племени на вершину обрыва зажечь вечерний факел. Но нет, похоже, это все-таки событие необычное, так как площадь быстро заполнялась людьми, которые указывали пальцами на гору и возбужденно переговаривались между собой. Какая-то девочка побежала во дворец звать Тойкеллу. Он быстрыми шагами вышел из дворца, почти что голый, несмотря на холод, вытянул шею и, заслонившись ладонью от разгорающейся все ярче луны, уставился вверх.

Харпириас сосредоточил все свое внимание на том месте, где увидел яркую вспышку, и вскоре как раз рядом с костром на краю ущелья разглядел крошечные черные фигурки, казавшиеся на таком расстоянии не больше насекомых.

Похоже было, что они пытаются справиться с неким предметом, с каким-то черным узлом, очень большим и тяжелым, стараются столкнуть его с края каньона. Еще через несколько секунд они добились своего.

Харпириас наблюдал за падением неизвестного предмета: два или три раза он ударился на лету о стены, налетел на скалистый выступ в форме рога и ненадолго там застрял, потом сорвался и полетел прямо на дно каньона, ударившись о него с чудовищным грохотом практически перед самым дворцом.

Это было тело огромного животного с толстыми лапами, жестким мехом и огромными бивнями, изогнутыми в форме полумесяца, — вероятно, гигантского травоядного, потомка громадного горного животного, которое, как гласил миф метаморфов, однажды лизнуло ледяной утес и выточило из льда первых обитателей Маджипура.

Теперь оно мрачной неподвижной грудой лежало на льду площади — огромная мохнатая черная гора, из которой лились потоки яркой крови.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});