Похвала подлости - Борис Поломошнов

Второй рейх. «Александр VI (папа римский. — Б. П., Е. П.) никогда ничего другого не делал, как только обманывал людей, никогда ни о чем другом не думал и всегда находил кого-нибудь, с кем можно было это проделать. Никогда не было человека, который убеждал бы с такой силой, утверждал бы что-нибудь с большими клятвами и меньше соблюдал их; одному ему всегда удавались любые обманы, потому что он хорошо знал мир с этой стороны» [63, с. 85].

Третий рейх. Отбывая срок заключения в ландсбергской тюрьме с первого апреля (история иногда любит пошутить) 1924 года, Адольф Гитлер написал свой первый (он же — последний) опус под названием «Mein Kampf» («Моя борьба»).

Судьба этого творения со скрупулезной точностью повторила судьбу своего творца: от полной безвестности и иронических насмешек, сопровождавших появление на людях и того, и другого, до бешенной популярности, откуда — к проклятью и забвенью.

Накануне Второй мировой войны и в ее начале в Третьем рейхе вступающим в брак вручался подарочный экземпляр «Mein Kampf» как заменитель Библии для каждого чистокровного и правоверного арийца.

О заразительности примеров подобного рода свидетельствует тот факт, что обожатель Гитлера — Салаши, присвоивший 20 ноября 1944 года себе звание «немецетвесто» — «вождя нации» вместе с объединением для себя должностей главы венгерского государства и главы венгерского правительства [107, с. 266–267], как и Гитлер, распорядился, чтобы каждая чета новобрачных, бракосочетающихся в Венгрии, получала экземпляр его, Салаши, автобиографии в качестве свадебного подарка и чтобы ни один офицер или правительственный чиновник не получал назначение на должность без сдачи экзамена на знание ее текста» [107, с. 268].

Смерть популярности автобиографии фюрера наступила чуть раньше смерти ее автора.

Однако, пролежавшая в склепе забвения, «Mein Kampf» представляет и сейчас вполне определенный интерес. Например, такой пассаж: «…чем чудовищнее солжешь, тем скорее тебе поверят. Рядовые люди скорее верят большей лжи, нежели маленькой. Это соответствует их примитивной душе. Они знают, что в малом они и сами способны солгать, ну а уж очень сильно солгать они, пожалуй, постесняются. Большая ложь даже просто не придет им в голову. Вот почему масса не может себе представить, чтобы и другие были способны на слишком уж чудовищную ложь, на слишком уж бессовестное извращение фактов. И даже когда им разъяснят, что дело идет о лжи чудовищных размеров, они все еще будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что все-таки здесь есть доля истины… Солги только посильней — что-нибудь от твоей лжи и останется» [21, с. 20].

7. Вырви из себя все чувства, кроме выгоды и опасности

Первый рейх. «Мужчины выбирали себе жен таким образом, чтобы получить богатое приданое или завязать выгодные родственные отношения.

Сулла убедил Помпея расстаться с первой женой и жениться на Эмили, своей падчерице, которая в то время была замужем и имела ребенка. Империя, ворчал Катон, превратилась в одно большое брачное агентство. Как только прежняя жена становилась бесполезной для дальнейшего продвижения, муж начинал присматривать себе другую жену, которая позволила бы ему подняться на ступеньку выше по лестнице карьеры или богатства» [32, с. 149].

— «Убийства, ссылки и конфискации наполнили страхом всю страну — от Рима до отдаленных провинций. Около 4700 человек погибли в дни этого аристократического террора.

Мужей закалывали прямо в объятиях жен, сыновей на руках их матерей. Многие из тех, кто сохранял прежде нейтралитет или даже придерживался консервативных убеждений, были проскрибированы (от лат. proscription — объявление — в Древнем Риме списки лиц, которых публично объявляли вне закона. Внедрены в первом столетии до нашей эры как способ расправы правящих кланов со своими политическими противниками. — Б. П., Е. П.), изгнаны или убиты; Сулла, говорили шепотом современники, нуждался в их деньгах, чтобы выдать жалованье солдатам, удовлетворить свои вожделения и одарить друзей. Конфискованное имущество продавалось… фаворитам Суллы. Оно легло в основу множества будущих состояний, таких, как состояние Красса или Катилины» [32, с. 140].

— «Кассий приказал арестовать тех, которые были названы участниками в покушении на его убийство (доведенные до отчаяния бесконечными, всевозрастающими поборами Кассия люди действительно были намерены его устранить. — Б. П., Е. П.). Из показания Минуция (курсив — Б. П., Е. П.) он узнал, что в том же заговоре участвовали Л. Рацилий, Л. Латераний и Анний Скапула, провинциал очень влиятельный, популярный у себя на родине и бывший столь же близким Кассию человеком, как Латераний и Рацилий. Не думая сдерживать своего раздражения, Кассий приказал немедленно казнить их. Минуция (курсив — Б. П., Е. П.) он отдал на пытку своим вольноотпущенникам (уже после того, как узнал от него все, что тот знал. — Б. П., Е. П.), точно так же и Кальпурия Сальвиана, который заявил, что сделает показание (по-видимому, для того, чтобы тот сделал еще большие показания. — Б. П., Е. П.) и оговорил еще большее число заговорщиков — по мнению одних, согласно с истиной, а как жалуются другие, вынужденно. Той же мучительной пытке подвергнут был и Марцеллон. Сквил назвал еще больше участников. Всех их, за исключением тех, которые откупились деньгами, Кассий приказал казнить. Между прочим, он открыто выговорил себе у Кальпурия шестьсот тысяч сестерциев, а у Кв. Сестия пятьсот тысяч… То, что в угоду деньгам Кассий забыл об опасности… показывало до какой степени жестокость боролась в нем с корыстолюбием» [37, с. 389].

— «Даже после того, как заговор Сеяна был подавлен, он (Тиберий. — Б. П., Е. П.) еще девять месяцев не выходил из своей виллы под названием «Ио», по-прежнему мнительный и неспокойный» [97, с. 100].

— «В страхе перед мятежом он (Тиберий. — Б. П., Е. П.) приказал, чтобы корабли были наготове, чтобы бежать к какому угодно войску» [97, с. 100].

Второй рейх. «Ставленник Торквемады Арбуес фактически отправил на казнь столько людей, что неизменно надевал под рясу доспехи, а в его черную бархатную ермолку была вшита стальная прокладка» [89, с. 177]. На всякий случай. Но — не помогло. Его таки убили.

— Макиавелли: «Гораздо вернее внушать страх, чем быть любимым, если уж без чего-нибудь одного пришлось бы обойтись» [63, с. 82]. «Так как люди любят так, как им вздумается, а боятся по воле властителя, то мудрый князь должен опираться на то, что зависит от него, а не на то, что зависит от других» [63, с. 83].

— Макиавелли: «Если вникнуть, как следует, во все, то найдется нечто, что кажется добродетелью, но верность ей была бы гибельна для князя; найдется другое, что кажется пороком, но, следуя ему, князь обеспечивает себе безопасность и благополучие» [63, с. 79].

Третий рейх. «Мы должны принимать во внимание, что славяне будут понимать мягкое обращение с нашей стороны как проявление слабости, и что они будут немедленно действовать в соответствии с этим.

Если мы ограничиваем жестокие мероприятия нашей полиции безопасности (гестапо. — Б. П., Е. П.) посредством ограниченного числа приказов, то делается это лишь временно и только потому, что самое важное сейчас — завербовать рабочих» (из директивного письма «Эйнзатцгруппе С» от 19 марта 1943 года) [75, с. 176].

8. Говори: у меня нет другого выхода — перед тем, как сделать подлость. Говори: у меня не было другого выхода — после того, как ты ее сделал

Первый рейх. Макиавелли, ссылаясь на «Энеиду» Вергилия: «Трудные обстоятельства и новизна моего царства заставляют (курсив — Б. П., Е. П.) меня предпринимать все это» [63, с. 82].

Второй рейх. Уполномоченный франсисканец в своем «Сообщении о делах в Юкатане» пишет, что испанцы не смогли бы подчинить себе индейцев, если бы «не внушали им страх ужасными карами» [23, с. 66]. Согласно «Сообщению» «при усмирении восставших в провинциях Кочвах и Чектемаль, испанцам пришлось (курсив — Б. П., Е. П.) отрубать индейцам носы, кисти рук и груди у женщин; бросать индейцев в глубокие лагуны с тыквами, привязанными к ногам; наносить удары шпагой (оружие чести! — Б. П., Е. П.) детям, которые шли, не так быстро, как надо. Если те, которых вели на шейной цепи, ослабевали и не шли, как другие, то, чтобы не задерживать общее движение, развязывая их, им приходилось отрубать головы прямо на ходу, и тогда они выпадали из общей цепи» (курсив — Б. П., Е. П.) [23, с. 67].

— Макиавелли: «Обиды следует наносить (курсив — Б. П., Е. П.) разом, потому что тогда меньше чувствуешь их в отдельности, и потому они меньше озлобляют» [63, с. 63]… «Этот опыт тем опаснее, что его можно проделать только один раз» [63, с. 66]… «Хорошо примененными жестокостями (курсив — Б. П., Е. П.)… можно назвать такие, которые совершаются только один раз» [63, с. 63].