Молчание в тряпочку - Татьяна Луганцева

Дверь одной из кабинок открылась, и оттуда вы-шла женщина лет тридцати восьми, с очень бледным лицом и длинными, шелковистыми, темными волосами. Она держалась за стенку, тяжело дыша и расстегивая верхнюю пуговицу на блузке. Заметив Яну, она еле прошептала, опускаясь на колени:

— Девушка… пожалуйста… позовите… помогите…

Кровь ударила в пьяную голову Яны.

— Что вы говорите?! Чем помочь? Всунуть в животик ножичек или воткнуть топорик в спинку?

Женщина повалилась навзничь.

— Пожалуйста… сердце…

— Где у вас тут припрятана красная краска? — заметалась по кабинкам Яна, осматривая все вокруг. — Почему нет крови? Мне совсем не страшно!

— Помогите… — стонала женщина, закрыв глаза и обливаясь потом. Яна встала над ней, широко расставив ноги и гневно буравя ее взглядом.

— Хорошо играете, ничего не скажешь! Передайте Ричарду, чтобы выплатил вам премиальные, но его жену этим не проймешь, она крепкий орешек!

— Я не знаю… больно…

— А я тоже не знаю, что за представление вы разыгрываете! — орала Яна.

В дамскую комнату, услышав шум, заглянула официантка и, увидев на полу потерявшую сознание женщину, закричала:

— Ой! Опять! Анна Александровна! Боже! Сейчас я сообщу Дмитрию Петровичу!

Яна стояла столбом, когда мимо нее стали носиться незнакомые люди. Какой-то мужчина в светлом костюме рухнул на кафельный пол рядом с молодой женщиной и до прихода медиков держал ее голову у себя на коленях, гладя ее лоб. «Скорая помощь» с мигалками и сиреной приехала очень быстро. Темноволосую женщину погрузили на носилки, поставили капельницу и пронесли мимо Яны, которая сразу же протрезвела.

— Девушка, — позвала она официантку, обнаружившую их в туалете, — а эта несчастная женщина?..

— Анна Александровна — наш бухгалтер, жена заместителя директора и просто хороший человек. К сожалению, у нее больное сердце и иногда случаются сердечные приступы. Не волнуйтесь, вы так кричали, когда она упала, испугались, наверное? Врач сказал, что все будет хорошо.

Яна похолодела… Потом ее трясло всю дорогу на заднем сиденье Асиных «Жигулей». За рулем сидел нанятый ими молчаливый водитель, так как ни Ася, ни Яна вести машину не могли.

— Парень, езжай на рынок, я куплю фруктов, а потом поедем в больницу номер двадцать, куда отвезли эту несчастную. Я не успокоюсь, пока не извинюсь перед ней. Не знаю, что на меня нашло! Вспомнила Ричарда, его разговор с неизвестной мне девицей: как я обнаружу тело в туалете, а тут эта женщина выходит из кабинки и падает… меня и понесло! Какой ужас! Человек просил о помощи, а я глумилась над ней! Ася, она же могла умереть на самом деле! Как бы я жила с этим?

— Виновата не ты, — хмуро ответила Ася, которую тошнило и мутило, к тому же начинала болеть голова, — виноват Ричард! Произошло стечение обстоятельств!

— Ага! Непредумышленное убийство! Мне от этого не легче! Кроме того, я, видимо, фиговый врач, не поняла, что у человека настоящий сердечный приступ, так не сыграешь!

— Не бери в голову! Ты хороший врач, просто была очень пьяна!

Когда они подъехали к продуктовому рынку, Яна выпорхнула из машины и вернулась увешанная пакетами и коробками. С этими подарками она направилась в приемное отделение, куда доставили бедную женщину. Ася с водителем остались в машине. Яна не заставила себя долго ждать, она вернулась расстроенная и плюхнулась на заднее сиденье рядом с подругой.

— Ну, что? Как она? Объяснила женщине ситуацию? Попросила прощения? — засыпала ее вопросами Ася.

— Знаешь… наверное, мне не стоило приезжать к ней… Когда Анна Александровна увидела меня, с ней случился новый припадок…

Ася вздохнула.

— Конечно, нелегко увидеть человека, который полчаса назад предлагал всадить тебе на выбор ножичек в живот или топорик в спину.

— Да, такое нелегко объяснить, — грустно согласилась Яна. — Поехали, дорогой, — обратилась она к притихшему водителю.

Глава 14

Теплый летний день настраивал Яну на веселый лад. Она лихо вела машину в сторону Подмосковья. В джинсовом светло-голубом сарафане и в солнечных очках в пол-лица Яна сама себе нравилась и поэтому улыбалась.

— Ничего, прорвемся! Вот какая я молодец, даже странное поведение моего мужа не может выбить меня из колеи! — хвалила она себя.

Она предвкушала скорое окончание дела, то есть выяснение обстоятельств того, почему жена Бориса Анатольевича проводит все свое время в «Прогрессе». Яна открыла люк и боковые окна, в салон ворвался теплый вихрь воздуха.

— Дмитрий Иванович — старый, бывалый сыщик, он наверняка уже все выяснил! — подбодрила себя Яна.

Она ехала на свидание в пансион к своему напарнику. На заднем сиденье лежал пакет с фруктами, соками, курицей-гриль, купленной в палатке, и маленькой бутылочкой французского коньяка. Так Яна решила подбодрить деда в нелегком деле, слежке за Алисой. Свернув на проселочную дорогу, Яна подумала:

«Скоро я завершу свое первое дело, которое привело нас в частный дом инвалидов и престарелых. Откуда так пахнет гарью? Торфяных мест здесь поблизости нет… наверное, жгут костры».

Когда Яна увидела, что белое здание пансиона объято пламенем, она вылетела из «Пежо» и понеслась к «Прогрессу», забыв закрыть машину.

Размеры пожара устрашали. Все левое крыло было в огне, который уже подбирался к высокому забору. Входные ворота были распахнуты настежь. Привычных охранников с каменными лицами не наблюдалось, видимо, они принимали участие в ликвидации огня или попросту унесли ноги, спасая свои шкуры. Медицинский персонал в белых халатах, которые уже были далеко не белоснежными, и пансионеры в обычных спортивных костюмах и пижамах метались по двору. Где-то слышался вой сирены. Люди, бренча ведрами и тазами, подбегали к пламени и выплескивали жалкие брызги на огонь, который тут же шипел, огрызался и захватывал все больше и больше территории. Скрипели деревянные рамы, лопались стекла, и от стен отлетала штукатурка. В саду потрескивали сухие веточки старых яблонь, которые словно зажигались огоньками и гирляндами.

Яна неслась по периметру здания, обезумев от всеобщей паники и разыгравшегося буйства стихии. Из окон на первом этаже сквозь железные прутья решетки вырывались языки пламени. Лицо Яны обжигало жаром. Вдруг общий гул, треск и вопли заглушил ужасающий душу крик:

— Яна!!!

Она остановилась как вкопанная и посмотрела в окно, из которого донесся крик. В клубах дыма и пламени из-за решетки на нее смотрело бледное лицо Дмитрия Ивановича, перепачканное черной гарью. Яна ахнула, она могла поклясться, что видела, как он горит! Лицо старого сыщика исказила гримаса боли и отчаяния. Хрипло, с какими-то булькающими звуками он прокричал, смотря мимо Яны, словно уже не видя ее:

— Опасность! Все у моей новой подружки! Яна, беги… паруса…

Его голова дернулась, и пламя накрыло Дмитрия Ивановича целиком, словно его заглотил огнедышащий дракон, оторвав от решетки и утащив в глубь комнаты. Яна вышла из оцепенения и с диким криком «Нет!!!» кинулась на толстые железные прутья. Она билась о решетку, словно бабочка о горячую лампочку, вцепившись худыми руками в раскаленное железо и безуспешно пытаясь выломать прутья. Яна совершенно не обращала внимания на то, что ей уже опалило ресницы, челку, кожу на лице и руках, а легкие с угрожающей быстротой наполнялись клубами черного дыма.

— Нет!! Напарник!! — кричала Яна, глотая слезы и теряя силы, пока не погрузилась в удушающий мрак. …Белый, незнакомый потолок с плафоном в виде ромашки Яна рассматривала уже десять минут, пытаясь сообразить, где она находится.

«Я умерла… интересно, где я — в раю или в аду?» — с трудом соображала она.

Тут над Яной нависло толстое лицо в саже, в запотевших очках и с взлохмаченной прической. Это была Лилия Степановна Песцова — директор частного пансиона для инвалидов и лиц пожилого возраста.

«Я в аду», — с грустью подвела итог своим размышлениям Яна.

— Яна!! Яночка! Слава богу! Она очнулась! Теперь с вами будет все хорошо!

Яна почувствовала боль во всем теле, попытавшись пошевелиться.

— Лежите! Лежите! Вас уже осмотрел доктор, вам не стоит двигаться несколько дней.

— Пожар… — Яна разлепила губы в кровавых корках.

— Да, случилась беда! Пожарные уже потушили огонь, не волнуйтесь. Сейчас ведется следствие, выясняется причина пожара, наверняка произошло самовозгорание старой проводки. Горе мне, горе! Говорила я этим строителям, чтобы все в доме меняли и делали капитальный ремонт. Так нет, только косметику навели, а провода и трубы старые подлатали. Здание, мол, старинное, на совесть сделанное, еще сто лет простоит! Какое несчастье! Все трухлявые перекрытия в момент загорелись! Все крыло первого сектора уничтожено, и второе крыло сильно пострадало, — причитала директриса, выдавливая из себя слезы.