Дневник Ноэль - Эванс Ричард Пол

– Не были. Я съехал от нее, когда мне было шестнадцать. И вот впервые с тех пор вернулся.

– Ты не виделся с матерью до самой ее смерти?

– Да.

– Жалеешь об этом?

Я задумался.

– Не знаю. Часть меня жалеет. Часть меня хотела бы встретиться с ней и услышать от нее извинения. Но скорее всего, я бы в очередной раз разочаровался. Она бы спросила, кто я такой.

– Мне жаль.

Я вздохнул.

– Ерунда. Не ерунда, конечно, но все уже в прошлом.

– Зачем тогда заниматься домом, раз это доставляет столько боли?

– Ищу подсказки.

– Какие подсказки?

Я задумчиво посмотрел на нее.

– Я не все тебе рассказал. Много лет мне снится сон: я ребенок, меня на руках держит женщина, она любит меня. Мне всегда было интересно, кто она и существовала ли на самом деле, – я сглотнул. – Теперь мне кажется, что это была твоя мать.

К нам подошел официант.

– Ньокки в масле с шалфеем, – он поставил тарелку перед Рейчел. – И спагетти алле ванголе для вас, – поставил тарелку передо мной, потом снова обратился к Рейчел: – Не желаете ли посыпать сверху пармезаном?

– Да, пожалуйста.

Официант натер сыр, посыпая им ньокки.

– Готово. Что-нибудь еще?

– Принесите бокаль «Кьянти», – попросил я.

– Одну минуту, пожалуйста.

– Буон аппетито, – сказал я.

Какое-то время мы ели молча. Рейчел заговорила первой.

– Очень вкусно. Хочешь попробовать?

– С удовольствием.

Она подцепила парочку ньокки и протянула мне свою вилку. Я съел.

– Вкусно. Попробуешь мое?

Рейчел взглянула на мою тарелку и сказала:

– Не люблю устрицы.

– Это не устрицы, а ракушки.

– Для меня одно и то же, – ответила она.

– Тогда съем своих ванголе сам, – посмотрел на нее и добавил: – Ванголично.

Рейчел рассмеялась.

– Ужасный каламбур.

– В этом и соль каламбура – чем ужаснее, тем лучше. Если каламбур плохой, значит, он хороший.

– Почти выкрутился, – сказала она. – Теперь понятно, почему ты писатель.

Официант поставил на стол бокал.

– Ваше вино, сэр.

– Спасибо.

Молодой человек ушел. Я сделал глоток и поставил бокал на место.

– Любишь вино?

– Никогда не пробовала.

– Ты ни разу не пила вино?

– Нет. Говорю же, у меня были… строгие родители. Никакого спиртного.

– Неужели не было ни единой возможности? Пока никто не видит?

– На выпускном в школе я пробовала пиво, – призналась она.

– Ну все, ты точно попадешь в ад.

Рейчел засмеялась.

– Вкус действительно адский. Мне не понравилось.

– Нужна привычка. Как и к… ракушкам.

– И устрицам.

– Как говорится, смелым был тот мужчина, кто первым съел устрицу.

– С чего ты взял, может, это была женщина?

– Женщины не такие безрассудные. – Я сунул очередную порцию пасты в рот и сказал: – Расскажи мне о Брэйдоне.

– Его зовут Брэндон.

– Прости. Как его приняли родители?

– Приняли? Мне кажется, его они любят больше, чем меня.

– Почему?

– У них много общего. Он такой же… жесткий. – Она посмотрела на меня. – Зря я так. Брэндон хороший парень.

– Чем он занимается?

– Работает в спортивной компании.

– Спортсмен?

Рейчел покатилась со смеху.

– Нет. Бухгалтер. Мы с ним на одной социальной ступени. К сожалению, зарабатывает он не так много, поэтому и расстраивается оттого, что я не работаю. Но однажды он мечтает открыть собственный магазин.

– Тоже спортивный?

– Нет. Магазин видеоигр. Он много играет. Расслабляется таким образом.

– А ты?

– Терпеть не могу эти игры.

Я рассмеялся.

– Да нет же, я про работу спрашиваю.

– Мне нравится быть помощником стоматолога. Однажды я хочу стать матерью. Звучит непритязательно, да?

– Миру нужные хорошие матери.

– А ты? – спросила она.

– Из меня выйдет ужасная мать.

Рейчел прыснула.

– Я про работу. Знаю, что ты писатель. Этим и зарабатываешь на жизнь или еще где-то трудишься?

Я подавил улыбку.

– Раньше я работал в медицинской компании, составлял для них новостные рассылки, писал пресс-релизы. Но сейчас мне вполне хватает денег с продажи книг – крыша над головой есть.

Она кивнула.

– Как бы я тоже хотела зарабатывать на жизнь творчеством. Но для начала нужно иметь талант. – Немного поела и добавила: – До отъезда надо будет купить подарки на Рождество. В Солт-Лейке столько хороших магазинов. А ты уже закупился подарками?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Даже не начинал. Займусь этим по возвращении в Нью-Йорк.

– Зачем тебе в Нью-Йорк?

– Чтобы встретиться с… – я запнулся. – С другом.

– Ясно. – Она посмотрела на меня. – Или с подругой?

Мне послышалась нотка ревности в ее голосе. А может, только показалось.

– Можно и так сказать.

На секунду воцарилось неловкое молчание.

– Никогда не была в Нью-Йорке, – мечтательно протянула она.

– Замечательный город. Особенно в Рождество. Толпы народа, но такой энергетики больше нигде нет. – Я помолчал и добавил: – Ну, разве что в Айвинсе.

– Это точно. Всегда мечтала увидеть Нью-Йорк. Боюсь только, что потеряюсь там.

– Просто нужен хороший проводник, – подсказал я.

– Как ты?

Я улыбнулся.

– Верно, как я.

* * *

Ужинать мы закончили ближе к десяти. Время работы ресторана подошло к концу, и работники с нетерпением ждали нашего ухода. В конце концов они даже стали демонстративно намывать пол. Доехав до дома, я остановился у машины Рейчел и заглушил мотор. Рейчел повернулась ко мне.

– Отличный был ресторан. Хоть нас и пытались всеми силами оттуда вытурить, – усмехнулась она.

– Да и компания была неплохая.

Рейчел улыбнулась.

– Спасибо тебе, – поблагодарил я.

– Рада была помочь.

– Я и не рассчитывал на компанию, когда все это затеял. С тобой… нескучно.

– Нескучно?

– Сегодня мне не было так горестно.

– Горестно и нескучно совсем не одно и то же.

– Верно.

Рейчел захохотала.

– По поводу завтра. Ты точно не против, если я поеду с тобой?

– Конечно, не против. Говорю же, мне с тобой хорошо. Ты сама не передумала?

– Нет. Просто мне бы хотелось быть откровеннее с Брэндоном, чтобы он не злился по каждому поводу. – Она посмотрела на меня. – А ты как? Волнуешься перед встречей с отцом?

– Немного. Даже не представляю, как все пройдет. Надеюсь, не пожалею.

– Когда заберут пианино?

– Грузчики должны быть здесь в одиннадцать. Но я приеду пораньше. Хочу еще немного поработать до того времени.

– Скажи во сколько, – потребовала она.

– В восемь не рано?

– В восемь так в восемь.

– Захвачу с собой кофе, – предупредил я. – И маффины?

– Обожаю маффины. Спасибо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – в свою очередь пожелал я.

Рейчел потянулась ко мне, будто хотела поцеловать, но передумала. Даже в сумерках я видел, как зарделись ее щеки.

– Прости, не знаю, зачем я это сделала.

– Просто привычка, – приободрил я ее. – Все нормально.

– Прости. Увидимся в восемь. – Она смущенно вылезла из машины и пошла к своей. Обернулась и улыбнулась на прощание. Я еле заметно помахал ей в ответ. Рейчел завела двигатель, развернула машину и уехала.

Глядя ей вслед, я понял, что испытываю к ней какие-то чувства. Хорошо это или плохо, но мне было жаль, что мы не поцеловались.

Глава четырнадцатая

16 декабря

Проснулся я рано. Даже слишком рано. Без четверти пять. Спал беспокойно. Мысли крутились, словно колесо рулетки, и шарик беспорядочно и непредсказуемо перескакивал с одной ячейки на другую, открывая моему взору то отца, то мать, то дом, то маму Рейчел, то саму Рейчел.