Жизнь не сможет навредить мне - David Goggins

реальной геноцидной сумеречной зоне, вам тоже лучше быть реальным. Ваша жизнь не испорчена из-за явных расистов или скрытого системного расизма. Вы не упускаете возможности, не зарабатываете денег и не выселяетесь из-за Америки или Дональда Трампа, или потому, что ваши предки были рабами, или потому, что некоторые люди ненавидят иммигрантов или евреев, или преследуют женщин, или считают, что геи попадут в ад. Если что-то из этого мешает вам добиться успеха в жизни, у меня есть новости. Вы сами себе мешаете!

Вы сдаетесь, вместо того чтобы напрягаться! Расскажите правду о реальных причинах ваших ограничений, и вы превратите негатив, который есть на самом деле, в реактивное топливо. Те шансы, которые складываются против вас, превратятся во взлетно-посадочную полосу!

Больше нельзя терять время. Часы и дни испаряются, как ручьи в пустыне. Вот почему можно быть жестоким к себе, если вы понимаете, что делаете это, чтобы стать лучше. Нам всем нужна более толстая кожа, чтобы совершенствоваться в жизни. Мягкость, с которой вы смотритесь в зеркало, не вдохновит нас на кардинальные перемены, необходимые для того, чтобы изменить наше настоящее и открыть будущее.

На следующее утро после первого сеанса с Зеркалом подотчетности я выбросил мохнатый руль и пушистые кубики. Я заправлял рубашку и носил брюки с ремнем, а когда в школе снова начались занятия, я перестал есть за обеденным столом. Впервые я понял, что нравиться и вести себя круто - это пустая трата времени, и вместо того, чтобы есть со всеми популярными ребятами, я нашел свой собственный стол и ел в одиночестве.

Разумеется, весь остальной мой прогресс нельзя назвать метаморфозой. Госпожа Удача не появилась внезапно, не набрала мне горячую мыльную ванну и не поцеловала меня, как будто любила. На самом деле, единственная причина, по которой я не стал очередным статистом, заключается в том, что в самый последний момент я взялся за работу.

Во время учебы в старших классах школы меня волновали только тренировки, игра в баскетбол и учеба, и именно "Зеркало ответственности" давало мне мотивацию продолжать двигаться к чему-то лучшему. Я просыпался до рассвета и начинал ходить в YMCA по утрам в 5 часов до школы, чтобы поработать с весами. Я постоянно бегал, обычно после наступления темноты - вокруг местного поля для гольфа. Однажды ночью я пробежал тринадцать миль - больше, чем за всю свою жизнь. Во время этой пробежки я добежал до знакомого перекрестка. Это была та самая улица, где тот деревенщина наставил на меня пистолет. Я избежал его и побежал дальше, преодолев полмили в обратном направлении, прежде чем что-то подсказало мне повернуть назад. Оказавшись на этом перекрестке во второй раз, я остановился и задумался. Я был до смерти напуган этой улицей, мое сердце выпрыгивало из груди, и именно поэтому я вдруг начал вцепляться ему в глотку.

Через несколько секунд две рычащие собаки вырвались на свободу и погнались за мной, когда лес надвинулся с обеих сторон. Все, что я мог сделать, - это оставаться на шаг впереди зверей. Я все ждал, что грузовик снова появится и собьет меня, как в какой-нибудь сцене из Миссисипи 1965 года, но я продолжал бежать, все быстрее и быстрее, пока не запыхался. В конце концов гончие сдались и ускакали, и остались только я, ритм и пар моего дыхания и эта глубокая деревенская тишина. Это было очищающе. Когда я повернул назад, страх исчез. Эта улица принадлежала мне.

С тех пор я внушил себе, что жажду дискомфорта. Если шел дождь, я шел бегать. Если начинался снег, мой разум говорил: "Надевай кроссовки". Иногда я отмахивался и справлялся с этим у Зеркала отчетности. Но встреча с этим зеркалом, встреча с самим собой, мотивировала меня бороться с неприятными переживаниями, и в результате я становился жестче. А стойкость и выносливость помогли мне достичь поставленных целей.

Ничто не давалось мне так тяжело, как учеба. Кухонный стол стал моим учебным залом на весь день и всю ночь. После того как я во второй раз провалил ASVAB, моя мама поняла, что я серьезно настроен на службу в ВВС, и нашла мне репетитора, который помог мне понять, по какой системе я могу учиться. Этой системой было запоминание. Я не мог учиться, просто нацарапав несколько заметок и заучив их. Я должен был читать учебник и записывать каждую страницу в тетрадь. Затем повторять это во второй и третий раз. Так знания закрепились в зеркале моего разума. Не через обучение, а через расшифровку, запоминание и припоминание.

Я делал это по английскому языку. Я делал это для истории. Я выписывал и запоминал формулы по алгебре. Если репетитор отводил мне час на урок, я должен был в течение шести часов просматривать свои записи с этого занятия, чтобы закрепить их в памяти. Мое личное расписание занятий и цели стали заметками на моем зеркале отчетности, и угадайте, что произошло? У меня появилась одержимость учебой.

За шесть месяцев я перешел от уровня чтения четвертого класса к уровню старшеклассника. Мой словарный запас вырос до огромных размеров. Я выписал тысячи флэш-карт и прорабатывал их часами, днями и неделями. То же самое я делал с математическими формулами. Отчасти это был инстинкт выживания. Я точно не собирался поступать в колледж по академическим критериям, и, хотя в выпускном классе я был игроком баскетбольной команды, ни один скаут колледжа не знал моего имени. Все, что я знал, - это то, что мне нужно уехать из Бразилии, штат Индиана; что армия - мой лучший шанс; и чтобы попасть туда, я должен сдать экзамен ASVAB. С третьей попытки я выполнил минимальный стандарт для поступления в ВВС.

Жизнь с целью изменила для меня все - по крайней мере, в краткосрочной перспективе. В выпускном классе средней школы учеба и тренировки дали моему разуму столько энергии, что ненависть отхлынула от моей души, как отработанная змеиная кожа. Обида на расистов в Бразилии - эмоция, которая доминировала надо мной и сжигала меня изнутри, - рассеялась, потому что я наконец обратил внимание на ее источник.

Я смотрел на людей, которые заставляли меня чувствовать себя неловко, и понимал, насколько некомфортно им самим. Высмеивать или пытаться запугать незнакомого человека, основываясь только на расовой принадлежности, было явным признаком того, что что-то не так с ними, а не со мной. Но когда у тебя нет уверенности в себе, становится легко ценить чужое мнение, а я ценил чужое мнение,