«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945 - Вольф Аакен

Особенно благосклонна была к нему судьба в ночь на 6 ноября 1941 года.

Фельдфебель Михальски из 4-й танковой армии следующим образом описал те события в своем дневнике:

«В полночь я выполз из постели, чтобы проверить посты. Когда я открыл люк, мне в лицо ударил порыв холодного ветра. Небо было звездным. Было настолько светло, что при желании можно было газету читать. И было очень холодно. Даже следы от гусениц танков замерзли. Лед скрипел под подошвами моих сапог. Через несколько минут холод пробрался под одежду. Изо рта вырывался пар.

Постовые ходили туда-сюда. Бангерт, дежуривший на развилке, сказал мне, что больше не чувствует своих ног, ему казалось, что они омертвели. Хинце под каску надел какую-то шаль. Он весь дрожал. Губы его закоченели. Он с трудом доложил о ситуации.

Утром мне рассказал связной батальона, что ночью температура упала до 10 градусов мороза. Только этого нам и не хватало! У нас не было зимней амуниции. Наши сапоги были разорваны. Шинели – слишком тонкими для этого треклятого восточного ветра. Наши каски тоже не годились для такой погоды. Черт его знает, что ожидало нас дальше! Адъютант батальона сообщил, что нам еще придется столкнуться с температурой в 30–40 градусов ниже нуля».

То, что для немецких формирований перед Москвой стало настоящей катастрофой, для генерала армии Жукова оказалось спасительным чудом. Русская зима явилась для немцев гораздо более опасным противником, чем самая отважная армия.

Между тем начальник Генерального штаба армии генерал-полковник Франц Гальдер пригласил руководителей штабов групп армий в Оршу, чтобы обсудить ситуацию. Начальник штаба группы армий «Центр» генерал фон Зоденштерн предложил прекратить наступление на Москву ввиду ухудшения погоды и возникших из-за этого проблем со снабжением. Представитель группы армий «Север» поддержал генерала.

Однако генерал-полковник Гальдер сообщил, что Гитлер твердо решил продолжать наступление на Москву. Фюрер был убежден, что советские войска больше не смогут оказать серьезного сопротивления. Кроме того, был предусмотрен захват находящегося позади Москвы железнодорожного узла. Это было необходимо для того, чтобы отрезать путь подкреплению, направлявшемуся из Сибири к новому району боевых действий.

Руководители штабов растерялись. Они слишком хорошо знали, что план Гитлера был неосуществим при таких погодных условиях и столь сильной усталости солдат.

Командующий армией (сухопутными силами) генерал-фельдмаршал фон Браухич и его начальник штаба генерал-полковник Франц Гальдер напрасно пытались убедить Гитлера отказаться от его бессмысленного плана. Гитлер был твердо намерен придерживаться своего плана наступления на советскую столицу.

Атака должна была начаться 15 ноября 1941 года.

* * *

За три дня до начала наступления на Москву пеленгаторщики Главного управления имперской безопасности все ближе и ближе подбирались к агенту Коро. Расчеты показали, что место отправления сообщений находится в Берлине где-то между осью, проходящей с запада на восток, – Фридрихштрасе – Линденштрасе и Заарландштрасе.

Между тем в подозрительном районе специалисты в форме работников имперской почты устроили себе «рабочие места». Ни один прохожий не мог даже предположить, что на самом деле происходило в палатках телефонистов.

Вечером 12 ноября немецкие радисты перехватили еще одну радиограмму от Коро. Тотчас были приведены в движение антенны пеленгаторов. Но уже через несколько секунд посылаемый импульс был потерян.

Радисты у приемников не смогли скрыть своего разочарования. Что случилось с радиопередатчиком агентов? Идет ли речь о неком техническом дефекте? Или произошло нечто другое?

Радисты слушали эфир день и ночь. Но только Коро молчал. Зато активно заработали группы передатчиков в Бельгии, Франции и Швейцарии. Но их радиограммы не были расшифрованы. Выяснилось, что находившийся в Швейцарии передатчик Люси работает активнее других.

Как же обстояли дела в действительности?

Передатчик Коро вовсе не вышел из строя по причине технической неисправности. Коро был предупрежден о том, что его активно ищут, и затаился. Произошло это так.

Один из агентов, который нес разведывательные материалы на станцию Коро, проходил мимо стройплощадки, где якобы телефонист устроил в палатке свой пост прослушивания. Связной Коро сам был из телефонной компании и потому заинтересовался работой своих так называемых коллег. Он удвоил бдительность, и многое показалось ему подозрительным. Ему удалось подслушать более чем странную беседу двух «коллег» и разговор одного из них с «штурмфюрером».

Связной понял, какая игра в действительности ведется на стройплощадке. И он, стараясь оставаться незамеченным, удалился, разыскал Коро и предупредил его об опасности.

И передатчик замолчал. Зато станция Люси продолжала отправлять свои радиограммы в Москву.

* * *

Пока радисты РСХА и абвера пытались разыскать передатчики «Красной капеллы»[3], на фронте перед Москвой группа армий «Центр» двигалась все ближе к окончательной катастрофе.

13 ноября температура упала до 22 градусов ниже нуля, а 14 ноября – до 25 градусов. Двигатели танков заводились только при подогреве паяльными лампами или открытым огнем. Топливо в трубопроводах и редукторах становилось густым, превращаясь в вязкую нетекучую массу, и очень скоро ни одно транспортное средство уже нельзя было заставить двигаться, не затратив для этого большие усилия.

А на 15 ноября было назначено наступление на Москву. Для немецких пехотинцев это наступление стало истинным хождением по мукам. День за днем солдаты подвергались воздействию варварского холода. Их обмундирование абсолютно не соответствовало непривычным температурам. Шинели были слишком тонкими, сапоги испорчены снегом. Снабжение продовольствием и боеприпасами шло отнюдь не бесперебойно, ибо у тыловых служб при такой погоде трудностей было ничуть не меньше, чем у моторизованных подразделений фронтовых войск.

Уже 17 ноября на правом фланге 4-й армии начался первый кризис. Четыре прекрасно оснащенные русские дивизии нанесли удар по передовым частям немецких войск. Это были сибирские дивизии, которые незадолго до этого были переброшены с маньчжурской границы.

Только с огромным трудом фельдмаршалу фон Боку удалось нормализовать ситуацию.

Но на остальных участках фронта немецкое наступление продолжалось. Даже непредвиденные трудности не смогли сломить боевой дух немецких солдат. Однако темп наступления несколько снизился. Опасность, нависшая над советской столицей, с каждым днем становилась все больше.

9-я армия уже вышла к линии, проходящей между озером Ильмень и Калинином. Подразделения 3-й и 4-й танковых армий уже миновали Клин и стояли по обе стороны железнодорожной ветки, ведущей к Москве. Передовые части 4-й танковой армии пересекли канал Москва – Волга и заняли круговую оборону на плацдарме.

Отдельные подразделения немецкой армии находились всего лишь в 35 километрах от центра Москвы!

2-я танковая группа генерал-полковника Гудериана находилась вокруг Тулы и удерживала продвинувшийся сюда фронт.

Но холод становился день ото дня все сильнее. Над землей бушевали метели, шоссе занесло снегом. Транспортные средства застревали в снегу. Доставляемое на передовую продовольствие замерзало в пути и становилось несъедобным. В те дни на фронте от обморожения погибало столько же солдат, сколько от ран. Русская зима стала непобедимой силой. И она еще не достигла своего высшего апогея.

В ночь на 6 декабря 1941 года продвижение к Москве танковых групп Гудериана и Гота застопорилось.

До города уже было рукой подать. В бинокль в хорошую погоду можно было увидеть башни Кремля. Иногда можно было распознать грохот расположенных в черте города зенитных батарей.

Но дальше пройти не удалось. Солдаты достигли предела своей выносливости. Ни один генерал не был в состоянии возглавить это решающее сражение. Москва была спасена сказочным существом по имени Мороз Красный Нос. Именно он дал маршалу Жукову время, чтобы стянуть резервы. В Москву прибыли главные силы войск, до этого сосредоточенные на границе с Маньчжурией.

Шпион Рихард Зорге выполнил свою миссию.

День 6 декабря 1941 года начался с метели. Термометр показывал 40 градусов ниже нуля. Земля замерзла до каменной твердости. Деревья скрипели на морозе. На реках и каналах лопались льдины.

В этот день перешли в наступление элитные сибирские дивизии маршала Жукова. Справа и слева от Калинина по снегу струились нескончаемые потоки прекрасно обмундированных русских солдат в белых капюшонах поверх меховых шапок. У них в руках были автоматы, а пулеметы они тянули за собой на маленьких санях.

Немецкие пехотинцы лежали в своих холодных как лед снежных окопах за пулеметами и орудиями. Но не все орудия вели огонь. На свирепом холоде они выходили из строя. Тем не менее Тихвин был оставлен только 9 декабря. Об этих днях генерал-полковник Гудериан писал своим родственникам на родине следующее: «Мы поставлены перед весьма прискорбным фактом, что высшее руководство перегнуло палку, не пожелало принять во внимание сообщения о растущей слабости войск, а только выдвинуло новые требования, не позаботившись об обеспечении зимней кампании, и оказалось захваченным врасплох русскими 35-градусными морозами. Силы войск недостаточно для победоносного штурма Москвы, поэтому я 5 декабря с тяжелым сердцем решился прекратить ставшую безнадежной борьбу и отойти на заранее подготовленные значительно более короткие позиции, которые надеюсь удержать с остатками своих войск».