Руководство по плохому поведению для девственницы (ЛП) - Клэр Джессика

— Вполне очевидные причины. — Элиза потянула волосы вперед, проведя ими по больной щеке.

— Очевидные причины вроде… чего? — Он приподнял проколотую бровь.

— Очевидные причины обычно не нуждаются в объяснении, — фыркнула девушка.

— Думаю, нуждаются, — медленно сказал он. Когда Элиза снова подняла бокал, Роум положил руку ей на запястье. — Может, ты немного притормозишь с алкоголем. Тебе не обязательно пить все сразу. Я хочу, чтобы у тебя был хороший, дружеский кайф, а не неряшливое пьянство. Это не было моей целью.

О. Элиза поставила стакан обратно.

— А теперь скажи мне, почему якобы я не хочу заниматься с тобой сексом.

По какой-то причине узел, который обычно образовывался у нее в животе, расслабился, и она пожала плечами и указала на себя.

— Это. Все это.

— Что во всем этом плохого? Я итак думал, что сегодня ты выглядишь чертовски хорошо. — Роум откинулся на спинку стула.

Так и было. Роум всегда выглядел хорошо, но сегодня он выглядел опасно. Элиза не могла перестать смотреть на пирсинг на его лице, который, казалось, делал его более привлекательным, черную татуировку, выглядывающую из-под воротника его узкой черной футболки с длинными рукавами, и джинсы, идеально обтягивающие его задницу. Даже его потрепанные армейские ботинки выглядели грубыми и мужественными, делая его полностью Роумом. Но она сама? На ней высоченные каблуки, на которых она с трудом ходила и кофта, с которой она никогда бы не вышла из магазина.

— Это не я.

— Как это не ты?

Элиза тяжело вздохнула, наклонилась вперед, оперлась локтем о стол и положила подбородок на руку. Ее волосы упали на плечи, Роум наклонился и откинул их назад.

— Я позаимствовала эту одежду с фотосессии, потому что хотела быть красивой, — призналась она тихим голосом.

— Ты всегда красивая. — Его голубые глаза держали ее в плену.

— Чушь собачья, Роум. — Элиза фыркнула, чувствуя себя достаточно свободно, чтобы спорить с ним.

— Почему это чушь собачья? — Он поднял бровь.

Девушка огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания. Убедившись, что никого нет, она наклонилась и нарисовала в воздухе круг, сосредоточившись на своей щеке.

— Из-за этого. И еще кое-чего.

— И еще кое-чего? — спросил Роум и, протянув руку, коснулся ее щеки, где раньше было родимое пятно. — Например?

— Мое тело. — Элиза понизила голос и наклонилась.

— Что не так с твоим телом?

— Оно кривое. Сколиоз. И у меня есть шрам. — Она медленно кивнула и махнула рукой. — Очень большой.

Его губы дернулись от удовольствия, и Роум наклонился, жестом приглашая ее наклониться поближе.

— Не знаю, заметила ли ты, — тихо сказал он, — но у меня много татуировок.

— Я заметила.

— Так что я думаю, что смогу справиться со шрамом или двумя.

— И у меня не было красивого нижнего белья, — печально сказала она ему. — Никаких девчачьих милых штучек. Никогда не было причин покупать его.

— Так ты не хотела заниматься со мной сексом из-за своего шрама и потому что у тебя не было милого нижнего белья?

Почему это выглядело так, будто Роум изо всех сил старался не рассмеяться? У нее был серьезный разговор с ним, черт побери.

— Эти вещи очень важны. — Элиза кивнула, пытаясь одарить его надменным взглядом.

— Знаешь, что я думаю?

— Что?

— Я думаю, что два шота «Егера» было слишком много. — Он потянулся за ее «Короной» и колой. — Может, мне стоит это выпить.

Элиза отодвинула напитки подальше от него, и когда Роум поднял бровь, она сделала глоток, бросив на него вызывающий взгляд.

— Мне нравится то, что я чувствую.

— О, держу пари, что так и есть.

Боже, Роум был таким милым, когда улыбался. Эти улыбка, голубые глаза, длинные ресницы и пирсинг. Пирсинг в носу придавал ему опасный вид, но именно пирсинг в губе нравился ей больше всего. Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему, и Элиза протянула руку, чтобы провести большим пальцем по его нижней губе. Она была такой мягкой, так чудесно контрастировала с твердым металлом кольца. Девушка зачарованно провела по ней пальцами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Роум обхватил кончик ее большого пальца губами и провел по нему языком.

Элиза втянула воздух, тепло разлилось по ее телу. Ого.

— Так это были единственные причины, по которым ты не хотела заниматься сексом, Элиза? — Он оторвал ее руку от своей губы и, взяв за запястье, начал медленно покрывать поцелуями ее ладонь.

Она смотрела на это зрелище, зачарованная щекочущими движениями, и чувствовала, как жар возбуждения снова поднимается по ее телу. Зрелище его рта на ее коже было очень возбуждающим.

— Я не хочу быть на собачьей вечеринке, — тихо призналась она. — Это слишком больно.

— Я бы никогда так с тобой не поступил, Элиза. — Роум сильнее сжал пальцами ее запястье. — Я думаю, что ты великолепна. Невероятно застенчивая, но чертовски сексуальная. Мне хочется, чтобы ты не стеснялась меня, потому что я не лучше и не хуже тебя. Я — это просто я, а ты — это просто ты, понимаешь?

— Это трудно, — тихо призналась Элиза. — Никто никогда не хотел меня раньше.

— Мне знакомо это чувство. — Он прижался еще одним поцелуем к ее ладони, его язык скользнул так, что она задрожала. — И они идиоты.

Она улыбнулась.

— Так-то лучше, — сказал Роум, снова покусывая ее ладонь и поглаживая ее языком. — И, если ты еще не готова к сексу, я не против. Большинство людей не прыгают сразу в постель, ты же знаешь.

— Я готова к сексу, — призналась Элиза. — Я купила презервативы в аптеке. Ребристые, для моего удовольствия. Я просто большая курица.

— Вполне справедливо. — Роум усмехнулся.

— Но я не хочу быть курицей.

— Ты не будешь курицей вечно, — сказал он с улыбкой, от которой у нее подогнулись колени. — Мы с этим разберемся.

— Хорошо, — выдохнула Элиза, очарованная его улыбкой.

— Так. — Роум изучал ее ладонь, держа ее в одной руке и проводя по ней пальцем другой.

Это удерживало ее в ловушке рядом с ним и мешало ей пить. Не то чтобы она возражала против всего этого. Она была очарована его нежными прикосновениями. Никто никогда не прикасался к ней потому, что они просто хотели прикоснуться к ней.

Элиза чуть не заплакала от восторга.

— Если тебе нужен жизненный опыт, Элиза, я здесь, чтобы помочь тебе во всем, что тебе нужно.

— Спасибо, — сказала она ему, не в силах оторвать глаз от его пальца на своей руке, который провел по линиям ее ладони.

— Что ты имеешь в виду?

— Честно говоря, я понятия не имею, — призналась она.

— Ты не можешь придумать, чем бы тебе хотелось заняться? — Роум казался удивленным этим.

Элиза задумалась на минуту, ее мысли кружились. Что она могла сделать в Блубоннете? Она была здесь, чтобы сделать фотографии… Внезапно она вспомнила салон Бет Энн, все еще напоминающий фотостудию.

— Ты позволишь мне сделать еще несколько снимков?

— Конечно, — сказал Роум и поцеловал кончик ее пальца. Ее соски в ответ затвердели.

— Голым?

Он помолчал.

— Что?

— Слишком? — Элиза была разочарована. — Может, просто топлесс?

— Ты хочешь сфотографировать меня обнаженным? — Он выглядел удивленным.

Элиза придвинула свой стул ближе, выдернув свою руку из его, и затем сжала ее рядом с ним на его стороне стола. Она скользнула рукой по его руке, задирая короткий рукав черной рубашки, и уставилась на его татуировки и линии мышц.

— Это прекрасно, знаешь ли. Ты прекрасен для меня. Я бы с удовольствием это сфотографировала. Татуировки, мышцы, кожа, свет и тени. — Скользнув пальцами под его рубашку, Элиза продолжала касаться всей этой кожи, такой теплой и восхитительной. — М-м-м.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Черт побери, Элиза, — хрипло пробормотал Роум, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в подбородок, когда она прижалась ближе. — Ты уверена, что ты девственница? Потому что ты делаешь мой член чертовски твердым.

Она кивнула и высвободила руки из-под его рубашки, наклоняясь к его губам для поцелуя.