Постумия - Инна Тронина

Предчувствие не обмануло – приглашали в стриптиз. В счёт будущей получки я взяла несколько уроков бикрам-йоги – для восстановления формы. Далее следовала спортивная аэробика – танцовщица должна уметь «двигать собой». Особый упор делали на танцевальную аэробику и на фитбол – занятия со специальными гимнастическими мячами.

Далее я прошла курс эротического массажа, без которого в этот бизнес не стоит и соваться. Отработала язык откровенных жестов и взглядов – чтобы меня правильно понимали. Несколько неделю носила миостимуляторы на животе и на бедрах, прежде чем впервые появилась перед публикой у шеста.

Со временем пришлось задуматься о татуировках. Поскольку одни дядьки это дело любили, а другие не переносили на дух, я делала биотату хной, а потом смывала их в душе. По-моему, это полная дурость – рисовать навечно какую-то одну композицию, да ещё во всю ногу или плечо.

Сейчас тебе узор нравится, а потом надоест. И что делать дальше? Хочется ведь периодически их менять. Я уж не говорю про инициалы или портреты бой-френдов. Их много, а тело у меня одно. Все не поместятся. Конечно, всю себя никогда не расписывала – чтобы не быть похожей на девушку с острова Пасхи.

Кроме того, на моей коже хна темнела сама собой. Драконы и змеи выглядели не эротично, а устрашающе. Поэтому я стала закрывать узорами ладони и стопы, а также делала маленькие картинки на заднице и ещё более интимных местах. Если очень просили, украшала одну грудь. Всё это вызывало у публики буйный восторг. Нужно было только вовремя эффектно обнажить нужную часть тела и устроить какой-нибудь прикол – нечто вроде индийского танца.

Пока я была в отъезде, бабушка Галя из бедной превратилась в нищую. Всю жизнь заседала в районном суде, а тогда за это платили не щедро. Она отдавала сиделке последнее, а после голодала целыми днями. Дядя, разумеется, кое-что ей подкидывал, помня свой долг перед братом. Один раз даже спас от «чёрных риэлторов». Но ему всё время было некогда, а Богдан жил только для своей семьи. Кристина уже разродилась. Она сидела дома с детьми и на работу не рвалась.

Вся надежда была на меня. Я заказала портфолио, изготовила короткий клип. Отдала всё это продюсеру и режиссёру, которые заметили меня в клубе. Они сразу учуяли талант. Позвонили через два и переговорили с моим администратором. А он уже передал мне предложение сняться в «порнушке». Как водится, групповуха, лесбийская любовь, анальный и оральный секс, садо-мазо и прочие прелести. Мы работали на низкой кровати размером с небольшую комнату – под камерами, прожекторами и микрофонами.

Нас там было четверо. Потом стало восемь, потом – шестнадцать. Я продержалась два месяца – только на мыслях о бабушке и сиделке. Между делом продолжала танцевать в клубе и ещё подрабатывать в бутик-отеле типа нынешнего «Land Orff» – публичном доме с номерами «на час».

В этом бутике заправлял сутенёр Лёша Яцелюк – родом из Ивано-Франковска. Понятно, приходилось спать и с ним тоже. Но он искал мне «жирных» клиентов – в основном фирмачей. И где только Лёшка брал их в таком количестве? Наш бутик так и прозвали – «Пиндостан». А ведь заведение-то было ниже среднего. Светомузыка, шумные компании, персонал без хороших манер, даже перебои с горячей водой… А вот ходили пиндосы – ничего не скажешь. И потом уже исключительно ко мне.

Лёша Яцелюк имел клёвый по тем временам кабриолет «Mercedes E-Class», на котором частенько катал меня по Питеру. Откинет крышу – и вперёд, даже зимой. Тогда я ещё не знала вкуса адинаевского «Кадиллака». К моменту нашего знакомства сын бедных хлопкоробов эксплуатировал уже второй лимузин этой марки. Первый он выбрал ещё в десятом году – на автошоу в Детройте.

Я же, сбежав от мужа, не могла позволить себе даже порции баварского салата с кока-колой, не говоря уже о пицце «Королева моря» с моцареллой и осьминогом. На первый кастинг в качестве «гоу-гоу», то есть танцовщицы, мне было элементарно не в чем пойти. Пришлось тайком стибрить на вечером белую шубу из овчины. Кристина её всё равно не носила – боялась испачкать.

Но сразу же заметила, когда шубу надела я. Демонстративно сложила вещь в чемодан и увезла к своей мамочке, на проспект Луначарского. Заодно прихватила все свои «камешки», песцовую шапку и египетские туфли «из крокодила». Я не особенно по этому поводу парилась. Меня приняли, и я получился возможность питаться пиццами, салатами. Так я взяла свой второй барьер. Первым, тоже успешно покорённым, я считала замужество с иностранцем – пусть даже таким.

Конечно, и молотить приходилось по-стахановски. Клиент всегда прав, а желания у гостей были ещё те. Мало кому хотелось отрываться в номере «Пиндостана», да и банный секс многим приелся. Хотя, конечно, это тоже было. Но я, как всегда, привнесла в устоявшийся процесс некий креатив. В «порнушке» я уже не снималась, и потому имела свободные дни.

Я буквально поселилась в «Пиндостане» – чтобы не тратить время на дорогу. Вечерами и ночами танцевала в клубах, потом спала часа четыре. А дальше начиналось самое интересное. От него, кроме удовольствия, я имела ещё и кучу «бабок».

Дело в том, что гости, хоть раз побывавшие у меня в «Пиндостане», жаждали новых встреч. Но они не всегда могли приехать в бутик. Не было времени, возможности; а то и просто мешали семьи. И поэтому я повадилась ездить к клиентам на место – только не домой, не в отель, не в ресторан.

Под видом самой обычной сотрудницы я прибывала в какой-нибудь бизнес-центр и обслуживала там заказчика. Самое главное, что ни с одним из них я ни разу не попалась. Мы просто запирались в кабинетах, как самые приличные люди – якобы с целью без помех обсудить производственные вопросы.

Кроме того, меня приглашали на рандеву в театры, на стадионы, в музеи. Были случаи, когда встречались в больнице или в метро. Побывала я и на лекциях в Университете. Как-то пришлось развлекаться со стоматологом-протезистом прямо в кресле. В другой раз – с пластическим хирургом на операционном столе.

Как-то один дяденька оборзел до того, что вызвал меня на вечеринку, куда заявился с супругой. Там пришлось делать свои дела на балконе, прямо над Чкаловским проспектом. Но чаще всего доводилось работать в лифтах. И в офисах – между столами и компами. Разок я попала в цех – после окончания рабочего дня. Сделал это директор завода, чтобы не нервировать свою секретаршу.

Вот, наверное, удивился слесарь дядя Вася, когда утром пришёл к своему верстаку и обнаружил на полу использованный гондон! Директор оказался джентльменом. Сам, без напоминаний, натянул «резинку».

Что уж меня всегда удивляло, так это тренинги для баб на тему «Как стать желанной»! Не дано тебе, так найди другое занятие – их на свете много. Вроде, я уже говорила, что это – тоже талант, и немалый. Как нельзя на тренингах стать достойным писателем и композитором, так невозможно постичь науку любви. Получится просто смешно и глупо.

Я же всегда была сама собой – естественной и непринуждённой. Не знаю, что помогало мне. Наверное, какая-то особая энергетика, унаследованная от деда. И мужики кожей чувствовали, что им со мной будет клёво. Западали сразу, даже если я просто поправляла волосы или покачивала туфлей на пальцах ноги.

Каждый мой жест был наполнен скрытым, но жгучим смыслом. Нигде этому не обучаясь, даже не пытаясь понравиться, я моментально оказывалась в центре внимания. При этом бывала распатланная, заспанная, даже неумытая. Очень часто – с бодуна или под кайфом. Мой внешний вид вообще не имел значения. Я влекла к себе мужчин, как магнит – железные опилки. Они просто подчинялись законам физики. Вернее, физиологии.

Буквально нутром, даже не задумываясь ни на секунду, я чувствовала, с кем из клиентов нужно быть хозяйкой, с кем – девочкой, с кем – королевой, а с кем – просто любовницей. Мой «соблазнительный» взгляд был очень честный, первобытный, идущий прямо от сердца, а не от выученных лекций. И странно было надеяться, что самцы этого не почувствуют. Они ведь определяют свою самку не глазами и ушами, а в первую очередь нюхом. Мужчины становятся просто кобелями. И никакие духи из секс-шопа здесь не помогут.

– Эх, жаль, что «Дягилев» сгорел! – частенько вздыхал Лёша Яцелюк, наблюдая за «собачьими свадьбами» с моим участием. – Не тебе прозябать в Пиндостане. В Москве кадры совершенно другого уровня. Хочешь, порекомендую тебя Пете Листерману? Он с руками оторвёт, а мне прибыль. Надо на что-то расширить бизнес. Там всё в шоколаде у тебя будет. Одна опасность – быстро «снюхаться» можно. Кокаинистов много тусуется. Их сразу узнать можно – всегда ходят в тёмных очках…

Но я не хотела к Пете Листерману. Хотя бы потому, что дядя мог меня за это прикончить.

Как правило, я работала на автопилоте. Мои руки и ноги, моё лицо, всё тело жили своей жизнью. Единственным допингом были воспоминания о Маамуне, о его ревности. В эти мгновения мой «центр страсти» действительно становился алым маком. Я тайком записала несколько кассет – со всеми воплями и матюгами. Очень хотела переслать их бывшему.