Бриллиантовое бикини - Чарльз Вильямс

— Иезавель! — заорал он, отмахиваясь от нее молотком.

Мисс Харрингтон остановилась и посмотрела сперва на него, а потом на меня:

— Какая муха его укусила?

Дядя Финли припустил по лесам в нашу сторону, так сворачивая шею на мисс Харрингтон, что я испугался: того и гляди, кубарем покатится.

— Обнаженная Иезавель! — яростно голосил он, указывая на нее молотком. — Рыщущая окрест и выставляющая напоказ ноги, дабы ввести во грех.

— Ой, да вали ты обратно на свой фруктовый кекс, — отвернулась от него мисс Харрингтон.

— Он вас все равно не услышит, — предупредил я. — Он глух как сыч.

Мы отправились дальше. Дядя Финли продолжал бежать за нами по лесам, воззрившись на ноги мисс Харрингтон, с истошными криками “Иезавель!”. Он даже не заметил, когда леса кончились, и шагнул прямо в пустоту.

На его счастье, он выронил-таки молоток и умудрился схватиться за край ковчега, а то бы навернулся футов этак с шести и, верно, здорово бы расшибся. Когда мы уходили, он все еще висел на ковчеге, прижимаясь лицом к доскам, голося про грешную бесстыжую Иезавель, но так и норовя повернуть голову, чтоб еще раз взглянуть на ее ноги.

Мы спустились к самому озеру, где был небольшой песчаный пляж. Деревья там расступались, а у самого берега вроде бы было мелко. Чуть дальше лес снова подступал к самой воде, а еще примерно через фарлонг озеро загибалось влево, и того берега уже не было видно. В спокойной, неподвижной воде отражались деревья, и вообще там оказалось расчудесно.

Мисс Харрингтон поглядела по сторонам и обернулась на дядю Финли с его ковчегом и на дом дяди Сагамора.

— Если мы хотим искупаться, — сказала она, — надо уйти подальше от этого чокнутого.

— А у вас есть купальный костюм? — спросил я.

— Ну.., в общем, да, — кивнула она.

— Тогда почему бы вам за ним не сходить? — предложил я. — А потом мы могли бы пройти вон туда и поплавать.

— О, я захватила его с собой. Он у меня в сумочке.

Мы пошли лесом вдоль берега и скоро добрались до места, где озеро делало поворот. Стоило нам спуститься к воде сразу за поворотом, как нас уже нельзя было заметить из дома или откуда еще. Там было даже лучше, чем на первом пляже. Озеро достигало примерно пятьдесят футов в ширину, а тени деревьев вытянулись почти во всю гладь воды, потому что солнце уже начинало садиться. Кругом стояла безмятежная тишина.

— А вам не кажется, что у берега слишком глубоко? — спросил я на всякий случай. — А то я не умею плавать.

— Да нет, — говорит она. — Думаю, тут можно хоть все озеро вброд перейти. И я тебе помогу. Ты только подожди, мне переодеться надо.

Она удалилась в какие-то кусты и папоротники, что росли по берегу, а я стянул шорты и принялся ждать. Место для купания было просто наилучшим, и мне страсть как не терпелось начать учиться плавать. Папа давно собирался меня научить, да только вот в окрестностях городов, где проводятся скачки, никогда ни одной приличной лужи не сыщешь.

Вскорости мисс Харрингтон вышла из кустов. Первое, что пришло мне в голову: доктор Севе-ране не соврал, расписывая, из какой она богатой семьи. Ее купальник был сделан из бриллиантов.

Само собой, не такой уж он был и большой, всего лишь тонкий шнурочек вокруг талии и треугольничек спереди, но зато сплошь из всамделишных бриллиантов. Мне даже подумалось, а удобно ли ей его носить.

А потом я заметил виноградную лозу с голубыми листочками — ту самую, из-за которой потом поднялся весь этот сыр-бор в газетах. Она вилась вокруг правой груди мисс Харрингтон и заканчивалась крошечным розовым бутончиком в самом центре. Просто чудо, до чего премило.

Внезапно она так и замерла на месте — заметила, как я на нее таращусь. Глаза ее сузились.

— Эй, — спрашивает она. — Что с тобой стряслось? Ты лилипут, что ли? Да сколько тебе лет?

— Семь, — отвечаю я.

— Боже праведный, ну и семейка! — говорит она. — Ему еще и восьми нет, а…

Тут она посмотрела вниз, поняла, что я уставился на лозу, и давай хохотать.

— Ох, — еле выговорила она. — А я уже начала было тревожиться.

— Так здорово, — говорю я. — Мне бы тоже такую хотелось.

— Ну, я бы не прочь, чтобы тебе досталась именно эта, — отозвалась она.

— Почему?

— Понимаешь, — она развела руками. — Когда я была маленькой, я росла слишком быстро. Место, где ее вытатуировать, появилось у меня значительно раньше, чем здравый смысл, чтобы понять, что этого делать не следует.

Я не очень-то понял, о чем она толкует, но и не важно. Я подумал, что у каждой женщины есть такая лоза и что это очень здорово. Мы медленно спустились к воде посмотреть, глубоко ли. Мисс Харрингтон подколола волосы наверх, чтобы не замочить их, потому что у нее не было купальной шапочки.

Сперва она переплыла через озеро и обратно, а я смотрел, как двигать руками и ногами. А потом она встала по пояс в воде и удерживала меня на поверхности, пока я тренировался.

Мало-помалу у меня стало получаться, и, когда она отпустила меня, я смог сам проплыть фута два, а то и три.

— Главное, это не бояться воды, — поучала она. — Она тебе вреда не сделает, и драться с ней вовсе незачем.

Потом она снова сплавала на тот берег и обратно, просто для развлечения, и мы вылезли из воды — под деревьями уже сгущались сумерки. Кончики волос у нее все-таки намокли, так что мы присели на поваленное бревно подождать, пока они высохнут, и мисс Харрингтон достала из сумочки сигарету. Черные, как чернила, да еще и влажные волосы так красиво спадали ей на шею и плечи, просто заглядение.

— Ты хорошая, — говорю я. — И плавать меня учишь, и вообще. Давай каждый день так, а?

— Конечно, — согласилась она. — Почему бы нет? Думаю, будет весело.

— Надеюсь, тебе здесь понравится, — сказал я. — Во всяком случае, тебе должно быть тут спокойно, после Нового-то Орлеана. Там, наверное, страшно утомительно.

— Ну, — усмехнулась она, — не без этого.

Глава 7

Когда мы вернулись к трейлеру, уже стемнело, а папа с дядей Сагамором ушли. Я отправился домой и нашел их в кухне. Они готовили ужин. Дядя Сагамор резал колбасу, а папа жарил.

Я взял немножко покормить Зига Фрида, и папа спросил, купались ли мы. Да, говорю, а у мисс Харрингтон такой обалденный купальник, весь из бриллиантов, но совсем крохотный. Они переглянулись, а дядя Сагамор зазевался и порезал руку.

— Нет, ты только представь, — говорит папа.

— Уже представил, — ответил дядя Сагамор и отправился перевязывать руку.

Когда он вернулся, папа уже дожарил колбасу, и они вместе накрыли на стол. Дядя Финли вышмыгнул из своей комнаты, той, что рядом с кухней, и уселся за стол.

Зажав нож в одном кулаке, а вилку в другом, он принялся яростно бормотать:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});