Лживая правда - Виктор Метос

неделе день рождения Эйприл. Ей должен был бы исполниться двадцать один год…

Сочувственно посмотрев на нее, Келли ничего не сказала. Понимание того, что близкий человек убит, ударяет человека в полную силу не сразу. Оно крепнет со временем, по мере того как родные жертвы осознают, что любимого человека больше нет. Это оставляет у них в жизни брешь, пустоту, которая крайне редко заполняется снова.

После того как мать Келли была убита, она на протяжении многих недель просыпалась утром и бежала в спальню родителей, ожидая увидеть ее там. Тот день, когда Келли, проснувшись, не поспешила к матери, стал самым горестным в ее жизни.

– Я вам сочувствую. Вы еще очень молодая и не должны видеть эту сторону жизни.

У Холли в глазах появились слезы, однако она долго не поднимала взгляд. Когда наконец посмотрела на Келли, по щекам у нее потекли слезы. Холли молчала до тех пор, пока Келли не протянула ей бумажные платки.

– Спасибо, – пробормотала Холли, вытирая слезы. – Я готова.

Взяв ручку, Келли достала из ящика стола чистый блокнот.

– Расскажите мне про сотрудника заправки. Генри Дайкса.

Холли пожала плечами.

– Мы остановились там и спросили, куда ехать, потому что навигатор в горах не работал. Он объяснил нам, где свернуть, и отпустил несколько шуточек.

– Я проверила прошлое мистера Дайкса. Он отбывал срок в тюрьме.

– Не сомневаюсь. – Холли кивнула. – У него на руках были полустертые татуировки, и он объяснил, что сделал их «там». Я не поняла, что он имел в виду, но когда мы отъехали, Майкл мне объяснил. А почему вы спрашиваете про него?

Келли шумно выдохнула.

– Мы не можем его найти. На следующий день он не вышел на работу.

– Вы думаете, это был он?

– Нет, но нам нужно с ним поговорить. Не сомневаюсь, рано или поздно он объявится.

– Если это поможет, он сказал, что любит бывать там, куда мы направлялись. Вот почему он хорошо знал эти места.

Келли кивнула:

– Хорошо, а теперь давайте ненадолго забудем про мистера Дайкса. Я хочу, чтобы вы рассказали, что произошло в охотничьем домике. Когда вы находились внутри, хлопнула дверь, и тогда вы впервые поняли, что там кто-то есть, правильно?

– Да, наверное. – Холли снова кивнула. – Хотя было ветрено. Так что точно не могу сказать.

– Как быстро вы покинули домик после того, как захлопнулась дверь?

– Сразу же.

– Сколько времени потребовалось на то, чтобы выйти на улицу?

Взяв свежий платок, Холли вытерла глаза.

– Ну… секунд десять. Майк просто подумал, что это классный заброшенный домик, и решил в него заглянуть. Когда хлопнула дверь, мы оба почувствовали, что нужно уходить оттуда. Мы направились обратно к лагерю, и я услышала это… громкий звук, как будто одним обрезком железной трубы ударили по другому. Я подумала, что это Уилл и Эйприл хотят нас напугать, но тут Майк… – У нее снова навернулись слезы, и она остановилась. – Но тут Майк закричал так жутко… Я ничего подобного никогда не слышала. Он упал, и я увидела у него на ноге эту штуку. Она перерубила ему голень. Я увидела торчащие кости… – Шмыгнув носом, Холли сказала: – Сперва я решила, что это случайность, но затем сообразила, что, когда мы шли к домику, капкана тут не было.

Келли черкнула несколько строк.

– Расскажите, что вы увидели, когда посмотрели на заросли и заметили там человека. Опишите его.

Холли подняла взгляд на потолок, словно вызывая нежелательное воспоминание.

– Первым его увидел Майк и крикнул, чтобы я бежала прочь. Когда я увидела этого человека, он уже бежал к нам. Я не хотела бросать Майка, но… он оттолкнул меня и снова крикнул, чтобы я бежала… и я побежала.

– Каким был этот человек – высоким, низким, широкоплечим?

– Кажется, среднего роста. И лицо у него было совершенно черным. Вот почему я подумала, что он в маске. Лица я совсем не разглядела.

– Ну а руки? Он был в перчатках?

– Перчаток я не видела.

– Какие на нем были штаны?

– Точно не могу сказать, но, по-моему, это были джинсы.

– Рубашка?

– Кажется, белая, однако в моих кошмарных снах она иногда черная, так что точно не могу сказать. Может быть, она была черной, но я просто не могу это вспомнить, когда не сплю. – Снова вытерев лицо, Холли скомкала платок. – Психотерапевт говорит, что психические травмы воздействуют на память.

– Этот человек хромал?

– Не знаю. – Холли пожала плечами. – Но он двигался быстро.

– Когда он бросился вдогонку за вами, как далеко позади он находился?

– Не могу сказать. Я не оглядывалась. Я сбилась с пути, потому что тропинка расходилась в три стороны. И не оглядывалась назад до тех пор, пока не оказалась на краю обрыва. – Холли сглотнула комок в горле. – Тогда я увидела его позади, на тропинке. Разглядела, что в руке он держал что-то, похожее на бейсбольную биту. Я поняла, что он собирается меня убить. И тогда зажмурилась и спрыгнула с обрыва.

– Оказавшись внизу, вы оглянулись на нападавшего?

– Нет, от удара я отключилась. Придя в себя, поползла в сторону дороги. Не знаю, сколько времени это заняло. Я только знаю, что не хотела умереть там, а убийца мог спуститься вниз и найти меня. Но в конце концов меня подобрали и позвонили в «девять-один-один».

– Больше вы ничего не помните насчет того, как выглядел нападавший? Борода, татуировки, шрамы – любые особые приметы… Все, что мы сможем использовать, чтобы его идентифицировать.

Холли насухо вытерла остатки слез.

– Нет. Я рассказала полиции все, что помнила.

Келли шумно выдохнула. Ничего нового она не узнала; все это уже было ей известно. Келли надеялась, что Холли вспомнит какие-нибудь мелочи. Первое время после психологической травмы воспоминания остаются туманными и обрывочными. У многих жертв они становятся цельными лишь по прошествии достаточного времени. Нужно будет попробовать еще раз через пару недель: вдруг Холли вспомнит что-нибудь еще…

– Вы не помните больше ничего такого, о чем не говорили следователям?

Девушка задумалась, уставившись в пол.

– Он очень тяжело дышал.

– Когда?

– Когда бежал ко мне. Он находился достаточно далеко, но дышал так шумно, что я это услышала. Он задыхался. Это единственное, о чем я не рассказала полиции. – Холли посмотрела Келли в глаза: – А теперь я могу задать вам один вопрос?

Закинув ногу на ногу, Келли отложила ручку.

– Разумеется.

– Моя сестра… она правда умерла в костре, как говорят в новостях?

Келли ответила не сразу:

– Мы считаем, что Уильям отошел от лагеря, возможно, чтобы справить нужду или набрать дров для костра, и тогда Арло Уорд связал вашу сестру и бросил ее в огонь. Вероятно, услышав ее крики, Уильям поспешил назад, и в этот момент Арло Уорд напал на него. Ему потребовалось нанести несколько ударов, чтобы оглушить Уильяма, после чего он перерезал ему горло, и Уильям умер от потери крови.

– А Эйприл?

Келли отвела взгляд. Она не хотела говорить правду, но понимала, что Холли все равно ее узнает.

– Арло Уорд держал ее голову в костре на протяжении трех-пяти минут. Коронер считает, именно столько времени потребовалось для того, чтобы Эйприл умерла от удушья.

– А после этого он… он зарезал?..

– Да, – кивнула Келли.

Холли сглотнула комок в горле.

– Я до сих пор слышу его дыхание. Захожу в душ и слышу, как он тяжело дышит у меня за спиной, но там никого нет. Это когда-нибудь кончится?

Келли молчала, стиснув зубы. Мысль о том, что этой молодой девушке придется страдать через десятилетия по вине какого-то человеческого отребья, наполнила ее обжигающей яростью.

– Не знаю. Мне очень жаль.

Кивнув, Холли оперлась на костыль и встала, опередив бросившуюся к ней на помощь Келли.

– И мне жаль, – смущенно промолвила она. – Вам, наверное, приходится очень трудно, поскольку я ничего не помню.

– Вы ни в чем не виноваты. И это не имеет никакого значения. Арло Уорд полностью во всем