С милым рай в шалаше, или Место жительства на счастье не влияет - КоваЛенка

к нему поближе и, последовав его примеру, сажусь рядом с ним на свои шлёпки. Уложив сыр и колбасу на колени, я разделяю кусок хлеба на две части и большую отдаю Данилу. Он молча берёт. Сыр с колбасой подвергаются той же процедуре. Мы молча жуём, потом Данил, не глядя на меня, спрашивает:

– И давно это у тебя?

–"Это" называется магией, а ты произносишь так, будто это болезнь. Магией я обладаю с рождения. Она передаётся в нашем роду по женской линии. Проснулась она у меня, когда мне исполнилось шесть лет. У некоторых это случается раньше, у некоторых – позже.

– Получается, всё время, что мы встречаемся, ты сдерживалась и не проявляла свою… магию, – как-то грустно произносит парень.

– Если я всем буду говорить, что обладаю магией, меня спрячут в психушку.

– Но я ведь не все, мне-то ты могла сказать. Откуда мне знать, что ты не скрываешь ещё что-нибудь.

– То есть тебя расстраивает не то, что я обладаю магией, а то, что скрыла это от тебя? Но это единственный мой секрет, который ты не знал.

– И почему ты сейчас решила открыть этот секрет? Не боишься, что я сдам тебя? – поворачивается парень ко мне с серьёзным видом. У меня внутри на миг всё холодеет – неужели я сделала ошибку? Но смотря в его глаза, я не вижу угрозы, да и чутьё ведьмы молчит.

– Я верю тебе, – отвечаю я, глядя ему в глаза.

– Но перед тем, как ответить всё же задумалась, – усмехается он и отворачивается, снова откусывая по очереди продукты.

Мне становится обидно, но я понимаю его чувства. Наши отношения строились на доверии, а я скрыла такую важную деталь. Но ведь и он должен меня понять. Я должна была быть уверена, прежде чем раскрыть такую опасную тайну. Я беру его футболку и расстеливаю на земле, как скатерть, потом перекладываю туда свои продукты, а потом и у Данила отбираю всё и отправляю на импровизированный "стол". Парень молча наблюдает за мной с безразличным видом. Я поднимаюсь и перемещаюсь к нему на колени лицом к лицу, беру его лицо руками и заглядываю в глаза.

– Я верю тебе. И прошу тебя поверить мне. Это была единственная тайна между нами. Я не могла раскрыть её, даже если бы хотела. Как только магия проявилась, меня стали готовить к обучению в Школе магии и волшебства. Сейчас я в выпускном классе. В школе я дала клятву о неразглашении, и я не могла сказать тебе, пока не убедилась, что ты не причинишь мне вреда, и что я люблю тебя и верю тебе, понимаешь? Мы – ведьмы: я, моя мама, бабушка, прабабушка и остальные предки по женской линии, понимаешь? – проговорив всё это, я жду его ответ, как приговор.

Вдруг его взгляд теплеет, и он, обняв меня за талию, притягивает к себе, легко целует в губы и улыбается:

– Я тоже тебя люблю.

***

– Ну рассказывайте, что за шкода это была? Как вы это сделали? И почему нормально за стол не сели? И где были после того, как стащили колбасу с сыром? – сыпятся на нас вопросы, как только мы входим во двор. Мы переглядываемся, и я смущённо пожимаю плечами.

– Ба, это я… – бодро начал Данил, но осёкся, не зная, что сказать. – Я просто есть захотел, а мы там купались… – он смотрит на меня, но я лишь приподнимаю брови, ожидая продолжения. – Ба, может поедим? – нашёлся парень в итоге. Бабуля тут же сменяет тактику нападения на тактику разогревания обеда. А меня тянут в дом. – Вот ты предательница, могла бы и подыграть или подсказать что-нибудь, – шепчет парень, как только за нами закрывается дверь.

– Ага, и продукты добывать – я, и отмазываться – я? – возмущаюсь я также шёпотом.

– Ну что ж, справедливо, – невозмутимо отвечает парень и снова открывает дверь.

***

Сразу после обеда Данил тянет меня в дом. Мы входим в спальню, я сажусь на кровать, Данил садится к компьютеру, хочет включить его, а потом встаёт и подходит ко мне. Я смотрю на него, он велит мне подвинуться и, как только я это делаю, ложится на кровать, положив голову мне на колени.

– Голова болит. Можешь сделать массаж? Волшебный, – ехидно просит он, глядя на меня снизу вверх.

Я киваю, и он закрывает глаза, расслабившись. Я массирую его голову, потихоньку вытягивая его боль и направляя её в землю. Через какое-то время он открывает глаза, смотрит на меня и, хмыкнув, приподнимается, стягивает с себя футболку, переворачивается на живот и просит с таким же эффектом массаж на спину. Я не возражаю. Делаю массаж на спину, вытягивая боль (тут он слукавил – боли нет, есть лишь небольшая усталость) и делясь, взамен, своей силой. Через время Данил снова поворачивается лицом ко мне.

– Вот теперь я верю в чудеса, – улыбается парень.

– Теперь мне надо во двор. Или в огород. К деревьям, надо восстановить волшебные силы, – говорю я. Данил тут же садится и смотрит мне в глаза:

– А я могу посмотреть?

– Можешь, но там нет ничего интересного. Просто я обнимаюсь с деревом, – смеюсь я.

Парень явно не верит, но встаёт и, взяв меня за руку, ведёт на улицу. Мы выходим в огород, где растут большой урюк и такой же большой орех. Я сначала подхожу к ореху, так как он ближе, прислоняюсь к нему и тянусь к его энергии. Она с горьким привкусом, который мне не нравится. Я тяну немного и отрываюсь от ореха, подхожу к урюку и прижимаюсь к нему. Энергия урюка приторно-сладкая. Поэтому я люблю ивушки, у них нейтральный "вкус". Восстановив свой запас, смотрю на парня, стоящего рядом. Он с интересом наблюдает за мной. Я подхожу к нему, сказав, что можно возвращаться.

– И сколько обычно деревьев ты обнимаешь? – с улыбкой спрашивает он.

– Обычно одно. Просто орех был ближе, но он горький, это не особо приятно, хотя можно и потерпеть, когда выбора нет, но зачем терпеть, если рядом есть сладкий урюк, – смеюсь я в ответ.

Осмотревшись и увидев, какая зелень вокруг, я вспоминаю, что Данил обещал мне показать, как косят траву косой.

Парень приносит косу и показывает, а потом предлагает мне попробовать самой. Я взмахнула этим удивительным инструментом пару раз, чуть не срезав куст смородины и воткнув косу в землю. Испугавшись, что я покалечусь или сломаю косу, Данил велит мне остановиться, подходит сзади и, прислонившись грудью к моей спине, берёт косу поверх моих рук и начинает показывать, как нужно правильно ею водить по траве, чтобы срезать эту самую траву. Но так становится только хуже: в горле пересыхает, руки начинают мелко подрагивать,