С милым рай в шалаше, или Место жительства на счастье не влияет - КоваЛенка

мамы, и получив разрешение, мчусь к любимому на выходные.

Выезжаю из дома после обеда в пятницу, чтобы вернуться домой в воскресенье. Данил встречает меня у ворот своего дома, нежно целует и ведёт домой. Стоит мне войти в кухню, как я попадаю в объятия бабули, которая, оказывается, всё это время меня ждала, а вдоволь наобнимавшись, меня усаживают за стол.

После ужина мы с Данилом идём в дом. Там меня ждёт сюрприз: на кровати, на которой я спала в прошлый раз, сидит большой белый плюшевый медведь.

Данил говорит, что этот медведь очень сильно по мне скучал и не мог дождаться, когда я приеду и заберу его с собой. Я от радости расцеловала сначала парня, потом медведя, а потом ещё раз парня.

Мы садимся на диван перед телевизором, но смотрим только друг на друга. Мы говорим обо всём подряд и сидим так почти полночи. Мне так хорошо с этим парнем, как будто я знаю его всю жизнь. Перед сном он, сняв футболку, просит меня сделать ему массаж, сказав, что мышцы болят после тренировки, и я, пользуясь моментом, с удовольствием глажу и трогаю его тренированное тело. Не удержавшись, выпускаю свою волшебную силу, чтобы снять напряжение с окаменевших мышц и напитать их энергией.

Данил так доволен, что засыпает в процессе массажа и начинает тихонько похрапывать. В какой-то момент всхрап получается такой громкий, что парень вздрагивает, открывает глаза и смотрит на меня с удивлением.

– Что? Ты же не думаешь, что это я захрапела, пока делала тебе массаж? – смеюсь я.

– Спасибо, массаж просто волшебный, сам не заметил, как отключился, – хрипло отзывается парень, а я улыбаюсь ещё шире, про себя подумав: «Ты даже не представляешь, насколько прав». – Пойдём спать?

***

Проснувшись утром и приведя себя в порядок, мы выходим во двор, где лежат снежные сугробы, и я, не удержавшись, приотстаю на пару шагов от Данила, зачерпываю снег руками, леплю аккуратный снежок и запускаю им в спину парня. С криком "Ах, ты!" парень разворачивается и бросается в мою сторону. Я с визгом бегу от него, но убежать далеко мне не удаётся. Через пару метров я была поймана и отправлена в полёт в середину сугроба.

Когда я выбираюсь из снега, Данил радостно хохочет в другом конце двора. Я ринулась было к нему, но потом передумала – всё-таки силы у нас не равные, а потому лучше атаковать его издалека, и я принимаюсь метать в парня снежки один за другим. Он сначала с хохотом уворачивается, а потом начинает отправлять мне ответные снаряды.

Через полчаса, когда руки окоченели, а мы насмеялись до колик в боку, мы заходим в кухню. Бабуля улыбается, глядя на нас. Оказалось, что она всё это время наблюдала за нами через окно.

Весь день мы опять проводим на диване перед телевизором, то молча смотря фильмы, то разговаривая, то дурачась – Данил щекочет меня, а я, задыхаясь от смеха, извиваюсь и пытаюсь вырваться, а потом набрасываюсь на него с целью отомстить.

В какой-то момент я, увлечённая местью, оказываюсь сидящей на парне сверху и упирающейся руками ему в грудь. Когда я осознаю двусмысленность этой позы, сначала смущаюсь, а потом повинуясь какому-то порыву, наклоняюсь и целую Данила. Он сначала поддерживает мою инициативу, а потом пытается отодвинуть меня, прошептав: "Милая, я ведь говорил тебе, что я не железный?" Я киваю, шепчу ему на ушко: "Сегодня можешь не сдерживаться", и снова склоняюсь к его губам.

***

Это было волшебно настолько, что даже боль не могла испортить впечатление. Я лежу на кровати, дышу приоткрытым ртом, и медленно прихожу в себя, попутно пытаясь понять, как мы оказались в спальне. Данил лежит на боку рядом со мной, прижимает меня к своей груди одной рукой и также, как я, тяжело дышит.

– Как ты, малыш? – спрашивает он меня шёпотом и мягко целует в щёку.

– Нормально, – отзываюсь я также шёпотом. – Только пить очень хочется.

– Сейчас немного полежим и сходим в кухню. Не хочешь перекусить?

– Хочу, – подумав, признаюсь я и тут же ойкаю, почувствовав, как из меня потекла жидкость густая и горячая. – Кажется, я только что испачкала простынь, – испуганно шепчу я.

– Это нормально, – улыбается мне в ответ парень. – Я сейчас встану и выйду, а ты проверишь, всё ли в порядке, хорошо? Прикрой глазки, я включу свет.

Я накрываюсь одеялом с головой и в ту же секунду вспыхивает свет. Затем рядом со мной на кровать что-то тихо опускается.

– Это тебе халат, можешь его пока надеть, я жду в зале, – говорит Данил и выходит из комнаты.

Я аккуратно откидываю одеяло и осматриваю свои окровавленные ноги, приподнимаюсь на локтях и ужасаюсь от вида окровавленной простыни. Одежда некрасивой горкой лежит на полу рядом с кроватью. Я накидываю на себя халат, завязываю пояс и стягиваю простынь с кровати.

– Солнышко, у нас есть проблемка, – громко говорю я, не сомневаясь, что Данил услышит. Он тут же появляется в дверях. Одним взглядом оценивает обстановку и говорит:

– Я сейчас приду, принесу тёплую воду из бани, чтобы почистить матрас. Потом сходим в баню, там можно сразу застирать простынь, да и самим ополоснуться.

Данил приносит таз с водой и одёжную щётку. Я быстро очищаю матрас. По дороге к бане мы решаем, что Данил зайдёт первым, а я после него. Парень заходит в баню, я сажусь на лавку в предбаннике – ноги всё ещё подрагивают. Но не успела я толком расслабиться, как Данил уже выходит, и я поспешно отворачиваюсьсь, смутившись. Парень обматывает полотенце вокруг бёдер и занимает место на лавке рядом со мной, сказав, что теперь я могу идти, воды там достаточно.

Я встаю, шагаю к двери в баню, но потом разворачиваюсь и, смущаясь, прошу парня подождать меня дома. Если он и удивился, то виду не подаёт, молча встаёт, накидывает на себя куртку и выходит, прикрыв за собой дверь.

Я скидываю халат и захожу в баню. Беру один таз, набираю в него холодной воды и опускаю туда перепачканную простынь. Потом набираю тёплой воды в другой таз и сама толком не понимаю, зачем это делаю, но сажусь в воду и чувствую, как с ресниц срываются слёзы от неожиданно нахлынувшего страха: зачем я это сделала? А вдруг Данил только этого от меня и добивался? А вдруг после этого он не захочет больше меня видеть? А если он меня бросит, то как я смогу выйти замуж? А что будет, если мама узнает, ведь когда-то она грозилась порвать меня за это пополам путём вставания на одну ногу и дёргания за другую? И так мне себя жалко