Ночь с лучшим другом (СИ) - Попова Любовь

Так вот почему такая текучка кадров. Он просто никому зарплату не платит. Девчонку, что пришла на две недели раньше меня, уже никто не видел.

Господи, как страшно-то… И Мирон кинул. «Дави на глаза»… Ладно, попытаться все равно надо…

Лучше бы с Мироном первый раз переспала, наверняка он не такой мерзкий, как этот за спиной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Садись, моя ласточка, — говорит Рашид кивая на свой Лексус. Большая машина, такая же как его самомнение о самом себе. И я вспоминаю свою же уловку в автобусе.

— Ой, — хватаюсь за живот. — Прихватило… Мне надо в туалет.

— Ну, давай быстрее, — гладит он меня по спине, и подталкивает обратно ко входу в ресторан, а я осознаю, что сама себя в ловушку загнала. Что делать-то?

Смотрю по сторонам, но на темной улице никого, а даже если бы кто-то и был, вряд ли они бы меня спасали.

— Я буду ждать тебя, полировать свой рычаг передач, — ржет он, а сглатываю ком слез. Дохожу, согнувшись до туалета и закрываюсь. Но что это мне даст? Передышку перед неизбежной схваткой?

Глава 22.

Дверь в туалет начинает дергаться.

— Я еще не закончила! — ору, глотая слезы страха, но ему все равно…

— Хочешь я сам тебя подмою?

Он ржет, а мне блевать охота.

И от туалета, что моется раз в неделю. И от Рашида, что нетерпеливо дергает ручку двери.

И я хватаюсь за нее и тяну не себя. Я не должна дать ему войти. Просто, не должна. Я не могу заняться с ним сексом. Я умру после этого…

— Персик мой, открой, по хорошему тебя прошу…

— Живот болит! — кричу я, так и держа дверь.

— Открывай, дрянь малолетняя, не хочешь по-хорошему, по-плохому драть тебя буду!

Слово «малолетняя» запускает мысленный процесс, и я сразу достаю телефон. И начинаю усиленно вспоминать номер Алекса. Но он упорно не хочет возвращаться в голову. И зачем я его ударила? Что я этим доказала? А главное кому?

Да и толку звонить, неизвестно где он. А я одна.

Впрочем, ничего нового, я все время одна.

И сейчас мне придется справляться самой.

Можно уже открыть дверь и принять свою участь, побарахтаться в грязи, пытаясь спасти свою никому не нужную честь и умереть, пока это животное будет надо мной измываться.

И судя по нетерпеливому тону голоса, ему уже плевать, где он будет меня насиловать.

С ревом дергаю дверь от себя и вдруг слышу глухой удар. В сознание пробивается луч света, когда я вижу, как заваливается туша Рашида, что через некоторое время могла придавливать меня.

Но рядом стоял не Мирон.

Алекса здесь тоже быть не может.

И это даже не полиция.

Это были криминального вида, лысые близнецы. Они тут же отодвинули Рашида в сторону.

У меня возникает желание закрыться снова в туалете. Потому что против Рашида у меня были какие-то шансы.

А против двоих амбалов, вряд ли.

Один из них скалится и делает шаг ко мне, но второй его останавливает.

— Мирон просил не пугать ее.

— Мирон? — вскрикиваю я и разве что в ладоши бить не начинаю.

— Он на гонках. Ты домой или с нами туда?

Вот так обыденно. Вот так просто. Пришибить человека и задать вопрос. А я могу поехать домой да, в пустую квартиру и прореветь всю ночь. А могу поехать и поблагодарить Мирона, что прислал своих подельников.

Других вариантов их общения у меня в голове не возникает. Скорее всего браться Власовы, хоть и Мирон не говорил, что они одинаковые.

— С вами.

Пока иду к двери, пытаясь собраться с мыслями и перестать оглядываться на Рашида, парни чистят кассу.

— У чурок нет твоего адреса? — задает вопрос один из них, и я качаю головой.

— Никаких документов…

Парни переглядываются, хмыкают и я понять не могу. Хорошо это или плохо.

Но спрашивать у них что-либо не решаюсь. Даже в машине, выжимаюсь в дверцу и только считаю фонарные столбы до приезда на трек.

Мирон не разу не брал меня собой. И кажется, единственные положительное в этом дне, что я здесь оказалась.

Я даже смогу увидеть, как гоняет Мирон.

Первое, что я понимаю, оказываясь на треке. Москва никогда не спит. Это вечный электрический день. И сейчас это видно лучше всего. Столько света, что слепит глаз. Народу, что не протолкнуться. А рев машин на треке и крики зрителей закладывает уши. Но в этой клоаке, парни каким-то образом высматривают Мирона и показывают на него пальцем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я привстаю на цыпочки, пытаясь разглядеть друга и вижу, как он садится в красную машину. Очень дорогую по виду. От нее, виляя бедрами, отходит высокая блондинка и я поджимаю губы. Это она, да? Та женщина.

Внутри словно разливается прокисшее вино, отравляя организм.

Но я снова выхватываю взглядом красную машину. Тем более, что гонка уже началась и мне не остается ничего, кроме как болеть за единственного близкого человека в этой стране. Возможно даже в мире.

Глава 23.

*** Мирон ***

Стоит в стороне, как неприкаянная, а у меня даже радости от победы нет. Пиздец. Все мысли только о том, что ее могли изнасиловать. И хочется затрещину дать, потому что много раз говорил, что оставаться с Рашидом наедине нельзя. Да и вообще не с одним мужиком, если не планируешь заняться с ним сексом.

— И с тобой? — с усмешкой спрашивала она, когда я читал нотации.

— Со мной особенно, — рявкал я.

Но все бесполезно. Мало того… Эта дуреха не домой пошла, а поехала с двумя отморозками на трек.

— Поздравляю, милый, — обнимает меня Стелла и я привычно целую ее в губы. Нас видят, за нами наблюдают. Все все прекрасно понимают. В этом мире все продается и покупается. Даже любовь. — Я в тебе не сомневалась. Ко мне?

Ну все правильно. Покатался, теперь пора и саночки везти.

— Давай я позже приеду. Мне сестру домой отвезти надо, — киваю я в сторону застывшей в толпе Сашки.

— Ну тогда я лягу спать, а в следующий раз буду тебя жестоко наказывать, — улыбается она, кому-то может показаться сладко…

— Жду не дождусь, — грубо ее целую, пока она взъерошивает мои волосы.

Затем беру тачку и загоняю в гараж. Мне можно ею пользоваться, но по городу лучше байк.

Подъезжаю к парням, между которыми стоит Саша. Жму руки и отдаю бабло. Бесплатно они бы не помчали через весь город, чтобы выполнить мою просьбу.

— Обращайся… — хмыкает один из близнецов. Я их не различаю. Впрочем, их мать тоже решила упростить себе задачу и назвала их Толями. Так что Власовых что путай, что не путай. Им главное денег побольше, и баб пожирнее. — Таких красоток мы готовы вызволять из беды ежедневно.

— Еще одна такая, и я повешусь, — усмехаюсь и поворачиваюсь к напряженной Саше. — Садись, че встала?

Она тут же вздрагивает, берет мой шлем и садится сзади, привычно плотно прижимаясь к спине грудью.

И очень часто можно ощутить, как от быстрой езды у нее встают сосочки. И очень легко представить, как она пересаживается вперед и дает попробовать мне один на вкус.

Но Сашка скорее всего даже представить не может, о чем я думал, пока она прижималась ко мне своей попкой во сне, каждую ночь на протяжении месяца.

Или, когда выходила из ванной в одном полотенце. Или, когда в спешке одевалась, бегая в нижнем белье.

Мысленно я уже вытрахал ее в самых разных позах, а на деле не могу даже поцеловать.

— Здорово, что ты победил, — неловко переминается она, когда мы-таки доезжаем до ее дома. — Это было очень захватывающе.

— Тебе там быть больше не стоит, — резко высказываюсь, смотря как она кусает нижнюю губу.

Я бы прикусил.

Я бы кровь твою впитал.

— Ладно, — неожиданно соглашается она, и я приподнимаю бровь. — Я вообще решила, что буду тебя слушаться…

Эти слова вызывают такую яркую фантазию, что встать с байка я не рискую. Сразу поймет.

— Сразу бы так, — улыбаюсь я и это окончательно разряжает обстановку между нами. Она лучезарно улыбается и лучше бы Сашка так не делала. Потому что в такие моменты она кажется настоящим солнышком. А в темноте улицы особенно.