В погоне за золотом Измира - Лоуренс Блок

В Сорте я растолкал Эстебана, и мы вышли из автобуса. Он закурил, выпустил мне в лицо струю дыма. Он обкуривал меня всю дорогу от Мадрида, так что я начал злиться.

— Мы во Франции?

— Нет.

— Где же мы?

— В городке, который называется Сорт.

— В Испании?

— Да.

— Никогда о нем не слышал.

Мы заглянули в каждое из четырех кафе городка. Везде выпили бренди. Третье из четырех произвело впечатление самого убогого, поэтому мы туда и вернулись. Эстебана шатало. Наряду с прочими его талантами, он совершенно не умел пить.

Мы сели в грязную, темную кабинку. Он громко заговорил о прелестях жизни в Париже, о необходимости избавиться от фашистской вони. Заткнуть ему рот я мог, выбрав любой из двух вариантов: то ли каким-то чудом заставить его протрезветь, то ли напоить до потери сознания. Я попросил официантку принести бутылку бренди и начал вливать в него рюмку за рюмкой. Наконец, голова Эстебана упала на грудь, глаза закатились, он обмяк и отключился.

Я встал, с бутылкой направился к стойке бара. Ко мне подошел крупный мужчина, усатый, с грустным взглядом.

— Ваш приятель наговорил много лишнего. В присутствии незнакомцев такие мысли держат при себе.

— Мой приятель болен, — ответил я.

— А-а-а.

— У него не все в порядке с головой, и он должен лечиться. Его надо положить в больницу.

— В Сорте больницы нет.

— Тогда мы не можем оставаться в Сорте, потому что его необходимо отвезти в больницу.

— Больница есть в Барселоне. Отличная, современная больница, где вашему приятелю обязательно помогут.

— Мы не можем ехать в барселонскую больницу. Есть только одна больница, где моего приятеля смогут вылечить.

— В Мадриде?

— В Париже.

— В Париже, — повторил он.

Я налил ему и себе бренди. Он поблагодарил меня, сказал, что сразу почувствовал во мне джентльмена. Я ответил, что мне приятно выпить в обществе достойных людей.

— Париж далеко, — осторожно заметил он.

— Далеко, — согласился я.

— И нужны документы, чтобы пересечь границу.

— У моего приятеля документов нет.

— Его могут ждать неприятности.

— Это так, — вздохнул я. — Его могут ждать большие неприятности.

— Его не пропустят во Францию.

— Достойные люди, достойные люди доброй воли понимают друг друга, понимают, сколь сложна жизнь. И потом, не зря же говорят, что нет ничего невозможного.

— В ваших словах есть сермяжная правда.

— Так говорят люди более мудрые, чем я.

— Мудр тот человек, который слушает и запоминает слова других мудрых людей.

— Ваш отзыв обо мне — для меня большая честь, сеньор.

— Для меня большая честь — выпить с вами, сеньор.

Мы выпили еще по рюмке бренди. Он знаком предложил следовать за ним. Мы сели за столик рядом с кабинкой, где спал Эстебан.

— Зовите меня Мануэль, — представился мужчина. — А как мне называть вас?

— Энрике.

— Приятно познакомиться с вами, Энрике.

— И я рад, что наши пути пересеклись.

— Возможно, среди моих знакомых найдутся люди, которые смогут помочь вашему несчастному приятелю. Прожив всю жизнь в одном городе, много кого знаешь.

— Я буду глубоко вам признателен за помощь.

— Вы подождете здесь?

— Подожду.

Он остановился у стойки, что-то сказал бармену. Затем исчез в ночи. Я заказал чашку кофе, плеснул в него бренди. Когда Эстебан открыл глаза, я дал ему рюмку бренди. Он вновь заснул.

Мануэль вернулся, когда я еще пил кофе. Его сопровождали двое мужчин. Они остановились у стойки, заговорили на непонятном мне языке. Как мне показалось, на баскском. Этот язык невозможно выучить и понять, не родившись среди басков. Грамматика его чуть ли не сложнее, чем у языка индейцев хопи. Мне стало не по себе. Обычно я понимал речь других.

Мануэль оставил своих спутников у стойки, подошел к нашему столику.

— Я посоветовался с друзьями. Они думают, что вам можно помочь.

— Да вознаградит Господь их доброту.

— Идти надо этой ночью.

— Мы готовы.

Он с сомнением посмотрел на Эстебана.

— И он тоже готов?

— Да.

— Тогда пошли.

С трудом мне удалось поставить Эстебана на ноги. Его качало из стороны в сторону, он честил фашизм и состояние парикмахерского бизнеса в Мадриде. Мануэль повернулся к своим друзьям, что дожидались у стойки, покрутил пальцем у виска, указал на Эстебана и выразительно пожал плечами. Он подхватил Эстебана под руку с одной стороны, я — с другой, и мы вывели его из кафе.

Мужчины последовали за нами. Пройдя полмили, мы завернули в маленькую, на одну комнату, хижину. Приятель Мануэля, тот, что пониже, с длинными бакенбардами и в холщовых брюках, зажег свечи. Второй открутил крышку с фляжки сладкого вина и пустил ее по кругу. Эстебану я пить не дал. Решил, что ему пора трезветь.

Мануэль представил нас друг другу. Низкорослого с бакенбардами звали Пабло, второго, толстого, потного, лысеющего — Висенте. Я остался Энрике, а Эстебан — Эстебаном.

— Как я понимаю, вы хотите попасть во Францию? — обратился ко мне Висенте.

— Да, в Париж.

— Я уложу волосы Бриджит Бардо, — вставил Эстебан.

— Но границу перейти непросто.

— Нам об этом известно.

Пабло что-то сказал на баскском. Висенте ответил, а потом они вновь перешли на испанский.

— У вас есть веская причина для перехода границы. Как я понимаю, вы везете его в больницу?

— Совершенно верно.

— Когда ставится такая благородная цель, закон может и прогнуться. Но вы должны понимать, друг мой, какие нынче опасные времена. Многие пытаются переправить контрабанду через границу.

Я промолчал. Мануэль что-то вставил на баскском.

Незнание языка приводило меня в ярость. Но я выучить его не смог. И лишь удивлялся тому, как его учили сами баски.

— Видите ли, — продолжил Висенте, — мы должны просмотреть ваши вещи, чтобы знать наверняка, что вы не контрабандисты.

— Пожалуйста.

— Потому что мы помогаем только тем, кто не преследует личной выгоды.

Я положил «дипломат» на сколоченный из досок стол, раскрыл. Пабло и Висенте занялись содержимым «дипломата», Мануэль держался рядом с Эстебаном. Бумаги и одежда не вызвали ни малейшего интереса. Потому что все свое внимание они сосредоточили на моих сарагосских покупках.

— А что это такое? — спросил Висенте.

— Парикмахерские принадлежности.

Эстебан рванулся ко мне.

— Для моего салона! — он крепко обнял меня. — Ты мой друг, мой брат. Что ты мне купил?

— То, что тебе потребуется, Эстебан.

— Брат мой!

Пабло рылся в мешочке с дешевой косметикой, пластмассовыми расческами, ножницами, бигудями. Уважающий себя парикмахер всем этим пользоваться бы не стал. Он взял жестянку с пудрой, открыл ее, понюхал, посмотрел на меня. Его брови вопросительно поднялись.

— Это пудра для лица, — пояснил я.

Висенте облизал палец, сунул в пудру, вновь облизал, улыбнулся, что-то сказал на баскском Мануэлю и Пабло. Те радостно засмеялись.

— Может, вам оставить ее здесь, — предложил Висенте.

— Нам она понадобится.

— Разве вы не можете купить пудру в Париже? Там она лучшего качества. Французы знамениты своей косметикой.

— Это особая пудра.

— Я понимаю.

— Нам она просто необходима.

— Пудра для лица практически без запаха. Пудра для лица со сладким вкусом, в котором чувствуется горечь. Удивительная, знаете ли, пудра.

— С ее помощью мой друг добивается потрясающих результатов.

Баски загоготали. Эстебан изумленно таращился на них.

Он не мог понять причины веселья. Подумаешь, жестянка с пудрой.

Висенте положил жестянку в «дипломат». Я его закрыл, и тяжелая рука Висенте легла мне на плечо.

— Мы вам поможем. И я думаю, вы поступаете мудро, беря с собой эту пудру. В Париже вы ее если и найдете, то с большим трудом.

— Вы правы.

— Для большинства сортов пудры достаточно подушечки, но эта требует и шприц, не так ли?

Я промолчал.

— Мы переправим вас через границу, Энрике, но выезжать надо немедленно.

— Это хорошо.

— И я понесу ваш чемодан.

Я воззрился на него.

— На случай, что вас обыщут, сеньор. Так безопаснее.

— Но в моем чемодане...

— Пудра для лица, друг мой.

Я заупирался. В итоге мы договорились, что я передам ему жестянку с пудрой у самой границы, а на другой стороне получу ее обратно. Пабло захотел взглянуть на жестянку. Я открыл «дипломат», показал ее ему. Он тут же ушел, сказав, что должен купить на дорогу еды. Висенте вновь пустил по кругу фляжку с вином. Мы выпили за успех нашего предприятия.

Вернулся Пабло, и мы сразу же тронулись в путь. Мануэль попрощался с нами и вернулся в кафе. Висенте отвел нас к телеге, запряженной ослом, доверху набитой соломой. Он подробно объяснил мне, как мы будем пересекать границу. Мог бы и промолчать. Эту сцену я лицезрел в десятках фильмах. На границе, сказал он мне, мы спрячемся под соломой. Пограничники увидят только ее. Им и в голову не придет, что под ней могут быть двое мужчин.