Революция сознания. Трансатлантический диалог - Станислав Гроф

Гроф: Эрвин, вы спросили меня, как мы можем способствовать значительной трансформации большого числа людей. В некотором роде это уже происходит в самых разных аспектах. Множество различных переживаний способны ускорить трансформацию и эволюцию сознания. Например, уже упоминавшиеся мною переживания омеги, по терминологии Кена Ринга. Все они оказывают глубокое воздействие на структуру личности, на ее мировоззрение, иерархию ценностей и жизненную стратегию. Все они как-то связаны с постижением разрушительного и саморазрушительного характера курса, которому следует наше общество. Бывает, что в переживаниях буквально возникают видения общественных и природных катаклизмов и катастроф, которые произойдут с нами, если мы не изменимся. Естественным результатом переживаний омеги являются чувство всепланетного гражданства, глубокая экологическая осознанность в отношении универсальной духовности всеобъемлющей природы, идущей на смену сектантству и нетерпимости нынешних религий мейнстрима. Мне представляется очень важным для нашего будущего, чтобы знания о «технологиях священного» стали доступны людям в самом широком масштабе через средства массовой информации. Очень важно также позаботиться о создании систем поддержки для лиц, переживающих спонтанные преображающие кризисы.

Ласло: Разрешите мне, однако, вернуться к вопросу, который не прекращает занимать меня: откуда все-таки берутся эти необычные переживания? Являются ли они исключительно индивидуальными, свойственны ли они всему человечеству или, быть может, волна переживаний, характерная для нашего времени, спровоцирована чем-то, что находится за пределами человечества?

Гроф: В духовных переживаниях у людей обычно возникает чувство, что они подсоединяются к некоему внеличностному источнику — высшей силе или высшему сознанию. Оно может принимать форму архетипического существа или вообще полностью выходить за пределы формы. Когда происходит последнее, оно воспринимается как Космическое Сознание, Универсальный Разум, Дао — тут можно использовать и любое другое имя, которым вы пожелаете назвать недифференцированную божественность. В переживаниях контактов с НЛО этот источник представляется внеземным разумом, существом или существами из другой части вселенной.

Разумеется, всегда остается открытым вопрос о том, что означает внутрипсихическое и что находится вне психики. С точки зрения более широкой трансперсональной перспективы, то, что воспринимается как божественное, по сути является более высоким аспектом нас самих, а внеземные переживания происходят, вероятно, из коллективного бессознательного. Так же, как в индуистской концепции Атмана-Брахмана индивидуальная психика в конечном счете соизмерима со всем сущим.

Рассел: Я порой задумываюсь над тем, насколько вообще важен вопрос о разнице между тем, что происходит внутри нас, и тем, что зарождается «там», снаружи. Может быть, любое различие между «там, вовне» и «здесь, внутри» — иллюзорно, а важна лишь ценность самого переживания. Духовные переживания практически всегда являются очень сильными и волнующими, и во многих случаях они меняют жизнь людей к лучшему.

Гроф: С уверенностью можно лишь констатировать, что все эти переживания воспринимаются как возникающие из источника, запредельного тому, что люди обычно считают своей личной идентичностью, своим «заключенным в кожу эго». Кроме того, они обладают способностью самым радикальным образом выводить ограниченное человеческое самовосприятие далеко за пределы привычных границ.

Ласло: Не исключено, что противопоставление того, кем являюсь я, и того, что не является мной, вообще не представляет собой наиболее удачную постановку вопроса. Возможно, в каждом из нас есть частица того, что пребывает за нашими пределами.

Гроф: Безусловно, именно в этом состоит базовый принцип многих эзотерических систем: человек это микрокосм, отражающий макрокосм, это микрокосм, имеющий доступ к информации о целом. Внизу то же, что и наверху. Внутри то же, что и вовне.

Этот принцип мы обнаруживаем в самых разных системах — в древней джайнской концепции джив, в Хва Йень, в буддизме Аватамсаки, в Тантре, в Каббале, в герметической традиции. В новые времена сходная идея присутствует в монадологии Лейбница, в голографической модели вселенной, в процессуальном мышлении Уайтхеда и, разумеется, Эрвин, в вашей собственной концептуальной системе. Все эти модели, древние и современные, предлагают радикально отличную альтернативу жесткой и ригидной дихотомии между внутренним и внешним, между индивидом и космосом.

Ласло: Да, согласно моей точке зрения, человек является не отдельным существом, а интегральной частью окружающего его мира. Для Запада эта мысль нова, ведь само открытие ценности индивидуума принадлежит западному Ренессансу. С тех пор индивидуальность отдельного человека ценится именно за ее уникальность, за то, что, благодаря ей, он — отличие от всех остальных людей и всего остального мира. В сегодняшней культуре мы все еще склонны ставить уникального индивида на более высокую ступень развития, чем коллективно-ориентированную личность.

Однако в последнее время наблюдается постепенный возврат к пониманию того, что индивид не полностью отдéлен, что он является частью более крупной, более всеобъемлющей общности людей с ее экологией и антуражем. Разумеется, такое понимание сопряжено со страхом, что индивид является всего лишь болтиком в механизме, нейроном в глобальном мозге.

Рассел: Совсем необязательно рассматривать растущее чувство индивидуальности как нечто негативное. Это важная часть процесса нашего эволюционного развития; без этого наша цивилизация выглядела бы совершенно иначе. На сегодняшний день важно уравновесить это чувство осознанием того, что мы являемся также частью более крупного целого. Так мы сможем развивать степень своего взаимного сотрудничества и согласованности в направлении более обширной и всеобъемлющей осознанности, не пытаясь при этом свести на нет одно из величайших достижений эволюции.

В действительности нам необходимо не сдерживать свою индивидуальность, а, напротив, лелеять ее, доводя до полного роста. Та самоидентификация, которая господствует в нашей культуре, проистекает скорее из ограниченного чувства самости. Многие выводят свою идентичность из того, чем они обладают и чем занимаются, из того, какими видят их другие, из своего социального статуса, из выполняемых ими ролей, из своей работы, из убеждений, которых они придерживаются, даже из машины, которую они водят. В таком положении есть множество изъянов. Идентичности, зависящей от того, чем мы владеем и что делаем в мире, постоянно грозит опасность. Если что-то из этого меняется, или даже нам только кажется, что что-то меняется, наше самоотождествление оказывается под угрозой, и мы зачастую совершаем определенные поступки и произносим определенные слова не потому, что это действительно то, что уместно совершать и говорить, а потому что испытываем потребность в подкреплении своей самости.

Парадоксальным образом, именно эта ситуация заставляет нас подавлять свою подлинную идентичность. Мы делаем это, чтобы соответствовать общественным нормам и получать признание и оправдание, необходимые нам для хорошего самочувствия. Вместо того чтобы хранить верность собственной самости, люди слишком часто конструируют абсолютно искусственный образ себя и совершают в результате множество поступков, ни в малейшей степени не отдавая себе отчета в том, правильные они или нет.

Ласло: Полностью согласен с вами. Проблемой является не индивидуальность как таковая, а изолированная индивидуальность, воспринимаемая как отдельная, даже отрезанная от общества и природы.

Рассел: Именно эта разновидность слепой индивидуальности и представляет собой проблему. Необходимо искать способы помочь людям внутренне раскрепоститься, свободно думать о самих себе, входить в контакт со своей собственной глубокой мудростью и давать ей свободное выражение в своей жизни.

Такой вид индивидуальности, находясь на более высоком витке эволюции, не вступает в конфликт с сотрудничеством с обществом. Напротив, он способен лишь усилить его. Преодолев границы искусственно выстроенного чувства самости, вы в значительной степени преодолеваете ту разновидность заботы о себе, которая препятствует подлинному состраданию, вы лучше видите и чувствуете чужие потребности.

Гроф: Мировоззрение, господствующее в западной индустриальной цивилизации, не служит хорошей службы ни коллективу, ни индивидуальности. Его кредо — заблуждение. Оно проповедует способ бытия и жизненную стратегию, которые в конечном счете неэффективны, разрушительны и не приносят удовлетворения. Оно внушает нам, что для счастья достаточно победы в соревновании за деньги, за материальные приобретения, за социальное положение, власть и славу. Как мы уже увидели в ходе этого разговора, все это совершенно неверно. В этом отношении западная цивилизация находится в плену величайшего заблуждения. Люди, следующие этой стратегии, гонятся за миражом. Она обречена на поражение, независимо от того, достигается ли поставленная цель, поскольку она совершенно неспособна принести удовлетворение и чувство свершения.