Путешествие рок-дилетанта - Александр Житинский

РД: Это верно. Язык может быть прост, но мысли при этом должны быть глубоки. Не так ли?

Макаревич: Мы стараемся… Рок как искусство уже не нов. Если говорить отдельно о музыке, почти все в нем уже сделано. Значит, все зависит от конструкции вещи, от правильно найденной формы, от того, что автор хочет сказать и есть ли ему, что сказать.

РД: Вот вам сейчас двадцать девять лет. А как вы себя представляете всорок? Пятьдесят? Что вы будете петь и играть?

Макаревич: Трудно сказать. Настолько быстро идет время, столько перемен во всем — и в музыке, и в мире, — что нельзя сказать, что будет через двадцать лет… Но вот я слушаю пожилых джазовых музыкантов, которые играют диксиленд. Мне это очень нравится, и я не один такой, сейчас это стало популярно. Я не думаю, что рок как музыка сильно изменится. А значит, мы будем ее играть!

Один из главных мотивов в песнях Андрея Макаревича — мотив дома. Это и старый, полузабытый дом детства, и дом, который должен построить каждый человек на земле, и дом, в котором мы все живем, — наша страна и наша планета.

«Пусть мир знает одно — меня сохранит дом», — поет он в одной песне.

Закрытая дверь детства в доме, где он «вчера до звонка доставал еле-еле», в мире с забытым садом, в стране сказочных богатств и верных друзей, еще манит его. Это она привлекает многие сотни тысяч его слушателей, только вчера шагнувших из детства навстречу жизни. И когда я видел их блестящие глаза в огромных дворцах спорта, я думал о том, как мало мы дали им тепла, что дом их неуютен, а родителям нет до них дела. Не будем же спешить упрекать их в черствости и жестокости. Они плоть от плоти нашей. Оглянемся лучше на себя, на дом, уже построенный нами, и спросим: так ли мы его построили?

Детей мало одеть и обуть и спросить с них за отметки. Им нужен дом — тот дом, о котором поет Андрей:

«Я забыл о бурях и о громе,Мне теперь дороже тишина.И живу я в старом-старом доме.Из него выходят три окна.Первое окно выходит в поле,В поле наших самых лучших лет.В этом поле не бывает болиИ любой вопрос находит свой ответ.Там и днем и ночью солнце светит,Летом и зимой цветет земля…Не взрослея, там играют дети,И один из них, наверно, я…»

«Аврора», № 3, 1983 г.

Глава 9

Встречи и знакомства

В начале своего путешествия, да и позже, РД придавал значение личным контактам более, чем знакомству с творчеством или через прессу. Он руководствовался старым правилом: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Другими словами, ему важно было понять, что за люди рок-музыканты, ибо в обывательском сознании тех лет, в том числе и в сознании РД, уже сложился некий стереотип рокера.

Стереотип этот включал почти сплошь отрицательные черты. Рокером принято было считать молодого человека экстравагантного вида, с неумеренными и беспочвенными претензиями на самовыражение, малокультурного и необразованного, не слишком воспитанного и достаточно циничного. Обыватель приписывал среднему рокеру низкопоклонство перед массовой буржуазной культурой, забвение национальных традиций и тотальный нигилизм. Не говоря о вызывающем поведении в быту, алкоголизме и наркомании.

Именно такой образ отечественного рок-музыканта культивировался в средствах массовой информации. Естественно, он не вызывал большой симпатии.

Сам РД по натуре и воспитанию был человеком массы. Ему казалось неудобным выделяться среди окружающих поведением или одеждой. Присущая РД небрежность и даже неряшливость внешнего вида объяснялась отнюдь не желанием выделиться, а полным небрежением ко всему внешнему. Будучи человеком массы, он тем не менее ненавидел толпу и в любом массовом скоплении старался занять место с краю. Однако его внимание всегда привлекали люди, склонные к противопоставлению себя окружающим.

Единственная область, в которой РД считал абсолютно необходимым выделяться, была область творчества.

Жора Ордановский, лидер РОССИЯН, привлек к себе внимание еще своим интервью в «Рокси». В частности, запомнился такой фрагмент.

«…— Жора, имеешь ли ты доход от музыки?

— Денег нет. Я бы давно поменял гитару на другую. Когда у меня появились как-то полторы штуки, я их сразу отдал на аппаратуру.

— За какую сумму ты мог бы подстричь свои волосы?

— Я соглашусь на это за сумму, которая дала бы нам возможность улучшить аппаратуру. А волосы растут у меня с феноменальной быстротой.

— Влияет ли длина волос на процесс мышления?

— Безусловно. Ты ставишь себя в исключительную ситуацию, то есть сознательно или бессознательно противопоставляешь себя окружающей среде — ежедневно, ежечасно, на улице, в трамвае.

Это само по себе предполагает психическую самозащиту, которая и влияет на процесс мышления… Последний раз я был в парикмахерской 1 июня 1970 года».

Помнится, РД тогда жутко захотелось взглянуть на человека, который не стригся двенадцать лет. К счастью, не это оказалось главной достопримечательностью Ордановского.

Конечно, рок-клубовская тусовка мгновенно узнала Жору в описании РД, когда статья «Джинн из бутылки» появилась в журнале, хотя ни фамилии, ни названия группы приведено не было. Больше всего почему-то спрашивали, чего же «элементарного» недоставало в доме Жоры, на что РД грубовато отшучивался: «Закуски…» Но та первая встреча не была единственной, не однажды РД наведывался в коммунальную квартиру на Литейном, где обитал тогда Ордановский. Потом ему приходилось бывать в других «коммуналках» — у Гребенщикова, у Майка, у Сережи Данилова, и он даже написал в какой-то статье, что «ленинградский рок — дитя коммунальных квартир». Фразу благополучно вычеркнули.

Жора Ордановский притягивал удивительной детскостью, незащищенностью и открытостью. РД повезло, а может быть, он интуитивно потянулся к человеку доброжелательному, потому как позже ему приходилось встречать среди рокеров и более сдержанных, и более колючих людей. Ордановский был идеален для первого знакомства — он не корчил из себя непризнанного гения и подпольную звезду рок-н-ролла, он был открыт миру, в общем-то враждебному, не стебался почем зря, короче говоря, оказался хорошим парнем и интересным собеседником, несмотря на то что его общекультурный багаж, если можно так выразиться, был не слишком значителен.

Обстановка в доме Ордановского, особенно когда приходил кто-нибудь из РОССИЯН и засиживался допоздна, живо напоминала РД молодые поэтические тусовки начала шестидесятых — споры, мечты о будущности, неприятие официальщины, бедность. В своей среде РД уже давненько этого не имел, поэтому вновь ощутил себя молодым, и лишь зеркало время от времени напоминало ему о паспортном возрасте.

Ордановский и его друзья оказались нормальными людьми — не шизофрениками и себялюбцами, не хулиганами, не наркоманами. Это нехитрое открытие, казалось бы, даже оскорбительное для рок-музыкантов, было главным в ту пору. Почему, собственно, они должны были быть шизофрениками? Но слишком силен был отрицательный стереотип, культивируемый внешним миром.

Отсюда следовал простой вывод. Если эти молодые люди нормальны, если они так похожи внутренне на молодых людей начала шестидесятых, к которым принадлежал РД, то ненормальным следовало считать именно внешний мир. Это он своей алогичностью и жестокостью пытался деформировать души, а молодые музыканты отталкивались от него любыми способами — от длины волос до песен.

Однако было и различие между двумя поколениями. Молодые шестидесятых, ощущая ненормальность внешнего мира, противостояли ему каждый в одиночку, на свой лад. Они не выработали тогда общей культуры, противостоящей официозу, а уживались с ним — кто лучше, кто хуже. Они могли страдать от цензуры, прятать в стол свои сочинения, задвигать за шкаф полотна, петь на кухнях бардовские песни, но не замечать официальной культуры, не соотноситься с нею они не умели.

Может быть, потому, что у них не было общего стержня, каким стал рок-н-ролл для поколения, родившегося в пятидесятых.

Сознательная отъединенность от официальной культуры, создание собственной субкультуры помогали рок-поколению в его идейном становлении, выработке собственных ценностей. Но они же привели к тому, что вместе с водой выплеснули ребенка, ибо рок-поколение, отвергнув официоз, отвергло и тех из старшего поколения, кто мог бы считаться его духовными старшими братьями в России. Эту роль выполняли БИТЛЗ, но не Окуджава с Высоцким и, уж конечно, не Евтушенко и Вознесенский, молодое фрондерство которых осталось рокерам неизвестным, а нынешнее положение государственных лауреатов, изредка отечески поругиваемых за грешки, не вызывало доверия.