Паника-upgrade. Брат Бога - Александр Мазин

Лора, которой все равно нечем было заняться, подергала ящики стола. Они были заперты. Все шесть. Но это не было препятствием, потому что Лора заметила ключ, торчащий в одном из замков. И ключ этот подходил ко всем ящикам. В этом девушка немедленно убедилась, открыв их один за другим.

Два ящика были пусты. В третьем лежал CD-диск. В четвертом – какая-то распечатка. Света было довольно, чтобы Лора могла читать.

Первая же страница заставила Лору забыть обо всем. Усевшись на кровати, она взялась за рукопись всерьез, и спустя несколько минут мурашки забегали по ее коже.

Прошло полчаса, час, два… Лора поглощала страницу за страницей. Она прервалась только один раз, чтобы завернуться в одеяло: ее бил озноб.

Девушка читала до самого рассвета, до тех пор, пока не добралась до последней страницы. И только тогда, закрыв утомленные глаза, девушка растянулась на узкой кровати, позабыв выключить свет. Прочитанное перевернуло ее мир. Если написанное – правда (а у Лоры не было сомнений в том, что это именно так), то происходящее с ней самой по сути совершенно незначительно. А вот то, что ждет ее в будущем на этом острове, станет потрясающе интересным! Лора не спала уже больше тридцати часов, но спать ей не хотелось. Несмотря на резь в уставших глазах. Какой там сон! Возможно, прямо сейчас, нет, не сейчас – ведь уже светло, – но следующей ночью произойдет нечто, после чего ни у этого полковника с лошадиным лицом, ни у остальных не останется ни времени, ни желания заниматься ею, Лорой Костровой. Девушка перевернулась на живот и посмотрела в крохотное оконце. Может быть, уже произошло?

Ждать – нелегко. Но она подождет. И Лора потянулась к разбросанным в беспорядке листам. Надо собрать их и положить обратно, чтобы никто, кроме нее, не смог это прочесть.

Рукопись вернулась на прежнее место. Лора была готова пожертвовать всей своей домашней библиотекой, чтобы узнать, отчего дневник оборвался на самом интересном месте.

Глава шестая

Власть зла

«Брат!»

Это было последнее, что услышал Тенгиз.

Зеленый туман стал голубым, затем – серебряным и наконец пропал, не оставив после себя ни вещества, ни цвета.

То был не сон. И не беспамятство. Тенгиз существовал, но не осознавал себя как человек. Или как что-то, что можно осознать или вообразить. Но тем не менее, он – был. И существовал. И смыслом, и плотью его существования было чувство. Чувство Любви.

Ни тела, ни сознания, ничего конкретного или определенного. Возможно, Тенгиз был сгустком серебряной водяной пыли, солнечным зайчиком, бликом, крохотным светлячком, чей огонек потерялся в сиянии. Сиянии настолько ярком, что лишь волосок отделял его от абсолютной тьмы. Любовь. Чувство, как и само слово, было всеобъемлющим. В нем были и безграничное доверие, и непередаваемая нежность, и абсолютная преданность. Все, что мог бы приписать этому слову человеческий разум.

Но было и то, о чем никакой разум не мог и помыслить. Ничего лучшего Тенгиз не смог бы пожелать. Ни в жизни, ни в посмертии. А если он умер, то, Господи, за какие великие дела удостоен подобного невыразимого блаженства?

Понимание того, что с ним происходит, пришло к Тенгизу внезапно. Где-то на задворках уходящего сознания, утраченной жизни и воли возникли два слова: Святая Молитва.

И еще: понимание, что эта Молитва – не его…

– Возьми его, Мякоть Жемчужницы, – произнес мужской голос на языке Древних. – Унеси его, но не трогай: он предназначен не тебе.

– Почему, владыка? – дрожащим от предвкушения голосом проговорила Древняя. – Почему? Я – жажду!

– Не тебе! – отрезал мужской голос.

Это было больше, чем слова. Мякоть Жемчужницы сникла и погасла.

– Он – вне твоей власти, – более мягко произнес ее господин. – И он, и его тело. Там, где он сейчас, нет ни тебя, ни меня. Но он – вернется. Но не для тебя. Рожденная-В-Радость соединится с ним, когда огонь вернется в его тело.

– А он вернется?

– Да. И сделает свой выбор. Правильный выбор, потому что он – мой брат! Его жизнь принадлежит мне, а не Госпоже.

– Он – твой брат! – пропела Мякоть Жемчужницы.

Любовь, разочарование и понимание смешались в ее голосе.

– Тогда я возьму этого! – умоляюще проговорила Древняя.

Правая рука ее поддерживала обмякшее тело Тенгиза, не давая ему упасть. Левая же – коснулась щеки Таррарафе.

– Возьму его! – повторила Мякоть Жемчужницы.

Невероятным усилием масаи сумел отклониться.

Меньше чем на дюйм. Мякоть Жемчужницы рассмеялась – звук тысяч хрустальных колокольчиков, – и ладошка ее легла на крепкую шею Таррарафе.

– Госпожа соединит нас! – пропела Древняя.

– НЕТ! – Голос мужчины накрыл хрустальный звон, как удар бронзового колокола. – Нет! Твоя ночь еще не пришла! Повинуйся мне!

Власть вновь была проявлена. Мякоть Жемчужницы не могла противостоять. Но могла – принять.

– Да, – произнесла она и тихонько вздохнула. – Ты – владыка!

Отпустив шею Таррарафе, Древняя покрепче обвила талию Тенгиза и повлекла-понесла его к собственному ложу. Там, уложив человека на подстилку из ароматной чуть подсохшей травы, Древняя на некоторое время погрузилась внутрь себя, прислушиваясь к зову Госпожи. И, осознав этот зов, с пониманием оглядела лежащего у ее ног.

Владыка сказал правду. Сейчас это слабое Дитя Дыма было вне власти Древних. Мякоть Жемчужницы могла его убить. Но даже сила Госпожи не могла бы вернуть огонь желания в обмякшее безвольное тело. Для того чтобы соединиться с Древней, этот человек должен был сам пожелать этого. Воля этого человека была недоступна чарам Древних. Только тело.

Тонкие пальчики Древней прикоснулись к голове человека. Эти пальчики, способные разорвать плоть с такой же легкостью, с какой сильный мужчина рвет гнилую тряпку, сейчас были ласковей касания беличьего хвоста. Или солнечного луча в час восхода. Мякоть Жемчужницы ласкала тело Тенгиза неторопливо, старательно и с абсолютным вниманием. Так кошка вылизывает котенка. Она не забыла, не пропустила ни самого крохотного участка кожи, ни единой складки, ни одного укромного уголка. Она как бы помечала Тенгиза этими прикосновениями, и капельки незримой силы, стекавшие с ее пальцев, впитывались такими же незримыми порами смертного тела Тенгиза. То был древний обряд, подсказанный Госпожой. Дети Дыма слабы. Их воля обычно идет на поводу у желаний тела. А тот, кто их создал, предоставил им свободу выбирать. Выбирать самим. В отличие от Древних. Зато теперь, когда Дитя Дыма очнется, тело его окажется на стороне Мякоти Жемчужницы. Но хватит ли у нее смелости преступить запрет Владыки? Должно хватить, ведь Госпожа хочет другого. И Госпожа – сильней!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});