Хроники мертвых - Гленн Купер

Только теперь Питер выдохнул. Черт! Голова кружилась. Он словно не понимал, что происходит.

Вошла Роз:

— Мистер Шварц, позвольте напомнить: у вас назначена следующая встреча…

— Как летит время! — воскликнул Берни, вскочив с дивана. Питер поднялся следом за ним. — Ну что же… Счастливо! Идите и пишите новый сценарий! Что-нибудь о высоких ставках, счете в блэкджеке. Добавьте немного секса, юмора. И, обещаю, тогда нас ждет головокружительный успех! Был рад познакомиться, Питер. Передавайте привет мистеру Кемпу. И что же еще?.. Правильно, что не летаете. Я тоже не буду. По крайней мере коммерческими авиалиниями…

Вернувшись домой — на небольшое ранчо, — Питер обнаружил при входе под ковриком конверт. Тут же на крыльце он вытащил письмо, написанное от руки.

«Питер, мне очень жаль, что с Берни Шварцем ничего сегодня не получилось. Попробую как-нибудь помочь. Жду вас в десять вечера в гостинице. Номер 1834.

Виктор»

Несмотря на усталость и плохое настроение, Питер решил, что впереди еще целые выходные, будет время восстановить силы.

На регистрационной стойке в «Созвездии» ему вручили ключ от номера. Питер поднялся наверх, в огромный люкс с двумя спальнями и великолепным видом из окна. На столике гостиной стояла корзина с фруктами, бутылка французского охлажденного шампанского и конверт. Внутри Питер нашел подарочный ваучер на тысячу долларов, которым можно воспользоваться в торговом центре «Созвездие», и еще один, который можно обменять на фишки, — пять тысяч долларов.

Питер сел на диван, обескураженно глядя на неоновый пейзаж за окном.

В дверь постучали.

— Входите! — крикнул Питер.

— Но у меня нет ключа, — раздался нежный женский голосок.

— Простите! — Питер кинулся к двери. — Я думал, это обслуживание номеров.

На пороге стояла роскошная молодая брюнетка в черном облегающем платье, почти девочка, с открытым свежим личиком и гладкой кожей цвета слоновой кости.

— Ты, должно быть, Питер, — сказала девушка, закрывая за собой дверь. — Мистер Кемп просил передать от него большой привет.

Как и многие в Лас-Вегасе, она была откуда-то издалека. Ее выдавал акцент — провинциальный говор, вязкий и музыкальный.

Питер покраснел как рак.

— Вот как… — еле выдавил он.

Девушка медленно подошла к нему и легонько подтолкнула к дивану.

— Меня зовут Лидия. Как я тебе? Нравлюсь?

— В смысле?

— Ну, если предпочитаешь мальчиков, я нисколечко не обижусь. Это круто! Мы не знали наверняка. — Было в ней какое-то очарование.

— Нет, не предпочитаю я мальчиков. Мне девочки нравятся! — гортанно проговорил Питер, не узнавая свой голос.

— Отлично, потому что я как раз девочка, — с наигранной сексуальностью промурлыкала Лидия. — Почему бы нам не присесть на диванчик? Давай откроем шампанское и обсудим, в какие игры ты бы хотел поиграть.

Питер на ватных ногах добрался до дивана. Мысли словно плыли в океане из перемешанных коктейлей — страх, желание, смущение. Он никогда таким раньше не занимался. К чему эти глупости?.. Хотя…

— Ой, а я тебя где-то видела! — совершенно искренне воскликнула Лидия. — Точно. Я видела тебя миллион раз! До меня только щас дошло!

— Где ты меня видела? В казино?

— Нет, глупенький! Ты меня, похоже, не признал без дурацкой униформы. Днем я работаю в аэропорту Маккаррена, в терминале Г. — Питер побледнел. Ну и денек! Нет, это уже чересчур. — Но тебя же не Питер зовут! Нет-нет… Марк, если не ошибаюсь. Да… Марк Шеклтон. У меня хорошая память на имена.

— Ну, ты же понимаешь… — неуверенно начал Питер.

— Конечно! Это не мое дело. То, что происходит в Лас-Вегасе, остается в Лас-Вегасе, милый. Таков закон. Если хочешь знать, меня тоже не Лидия зовут.

Питер онемел, глядя на сползающую бретельку платья, а затем на черное кружевное белье. Девушка продолжала болтать:

— Круто! Мне всегда хотелось поговорить с кем-нибудь из ваших. Это же безумие — каждое утро летать в «Зону-51» — а вечером обратно! О Господи, я так завожусь от повышенной секретности! — Питер слушал ее, открыв от удивления рот. — Понятно, вам нельзя говорить об этом, но, пожалуйста, просто кивни. Там правда изучают НЛО?

Не шелохнувшись, Питер старался держать голову прямо.

— Ты кивнул, да?! Кивнул? Или мне кажется? Ну скажи!

Питер собрался с духом:

— Мне нельзя говорить о том, что там происходит. Не проси, пожалуйста.

Похоже, она расстроилась, но, вспомнив о работе, мило улыбнулась.

— Ладно, Питер. — Лидия медленно подошла к дивану, покачивая бедрами. — Сегодня я буду твоим личным НЛО — неопознанным любовным объектом. Идет?

23 ИЮНЯ 2009 ГОДА

Нью-Йорк

Пайпер проснулся с ужасным похмельем, словно вчера ночью к нему в голову забрался хорек — тепло, уютно… красота! — а утром в ужасе заметался по кругу, стараясь выбраться наружу через глаза, больно кусаясь и царапаясь.

А ведь вечер так хорошо начинался. По дороге домой Пайпер заглянул в местный бар — милый подвальчик, пропитанный пьянящими запахами, — «У Данигана», опрокинул пару бокалов. Правда, на голодный желудок. Потом решил наведаться в «Пантеон», где поболтал со знакомым, заросшим щетиной официантом. Тот без напоминания принес блюдо, которое Пайпер заказывал два-три раза в неделю, — кебаб из барашка, рис и, естественно, пару кружек пива. А перед тем как пришвартоваться к дому, Пайпер, шатаясь, зашел в любимый магазин спиртных напитков и купил бутылку «Джека Дэниелса» многолетней выдержки — с черной этикеткой. Единственная роскошь, хоть немного скрашивавшая его безрадостную жизнь.

Без Дженнифер и ее женских штучек небольшая аскетическая квартирка Пайпера стала совсем безликой. Две комнаты с белыми стенами, блестящим паркетом, печальным видом на соседнее здание через дорогу, несколькими ковриками и обыкновенной мебелью не дороже тысячи долларов. Честно признаться, квартира и для одного была мала. Гостиная — четырнадцать на семнадцать. Спальня — десять на двенадцать. Кухня и ванная комната по размеру напоминали платяные шкафы. В плане жилья Пайпер мог позавидовать преступникам, которых упек на всю жизнь за решетку. И как только они с Дженнифер прожили здесь целых четыре месяца? И чья это была блестящая идея?!

Пайпер не собирался напиваться, но полная бутылка таила в себе столько надежд. Он повернул крышку и наполнил виски свой любимый стакан. Телевизор что-то бормотал, создавая фон, а Пайпер, сидя на диване, медленно погружался в черную дыру, вспоминал долбаный день, размышлял о долбаном деле и своей долбаной жизни.

Да, он не хотел браться за «Судный день», но всего за несколько дней интенсивной работы как будто ожил. Клайва Робертсона убили прямо на его глазах! Дерзость преступления будоражила, напоминая о старых временах и крупных делах. Адреналин, подскочивший в крови, лишь подтверждал это.

Пайпер взялся распутывать клубок из фактов, хотя и понимал, что до прозрения еще далеко. Ему не терпелось проникнуть в самую глубь и выяснить, что ускользнуло от внимания, выявить упущенное звено, связывающее первое убийство со вторым, второе с третьим, и так по цепочке, пока не докопаешься до сути.

Серьезная работа обладает лечебным эффектом, как мазь на ожог: успокаивает, отвлекает от боли. Пайпер начал с того, что разозлился на всех, раскидал папки, накинулся на Нэнси, измотал и себя, и ее в бесконечном марафоне дней и ночей. А толку-то?! В какой-то момент он всерьез воспринял слова Сью Санчес. Ладно, пусть это будет его последним крупным делом. Разделается с молокососом и уйдет на пенсию под громкие аплодисменты. И понеслось.

Крещендо. А потом диминуэндо.

Приехали. Если продолжать в том же духе, через неделю сгоришь на работе. Затем опустошение и депрессия. Вскрытие тела Робертсона и отчеты токсикологов не прояснили ситуацию. Семь предыдущих убийств казались Пайперу бессмысленными. Он не имел представления, кто преступник или какое удовольствие он получает, убивая. Ни одна из первоначальных версий себя не оправдала. Единственное, что приходило на ум, — случайный выбор, столь несвойственный серийным убийцам.

Первый стакан виски смыл неприятный осадок, оставшийся после разговора с родителями убитого в Куинсе — якобы погибшего в результате дорожного происшествия, виновник которого скрылся. Приятные уважаемые люди, неутешные в неожиданном горе. Второй стакан — чтобы заглушить страх и сомнения. Третий — чтобы заполнить пустоту сентиментальными воспоминаниями. Четвертый — тост за одиночество. Пятый… Уже и не вспомнить за что!

Несмотря на боль, пульсирующую в голове, и тошноту, Пайпер заставил себя приползти к восьми в офис. У него было правило. Первое — никогда не пить на работе, тогда будешь все успевать. Второе — не брать ни капли в рот до «счастливых часов». Однако голова раскалывалась, и, поднимаясь на лифте, он прижимал к груди, как спасательный круг, огромную кружку кофе. При воспоминании о том, как он проснулся в шесть утра, полностью одетый, рядом с опустошенной на треть бутылью, стало совсем мерзко. В кабинете должно быть болеутоляющее. Скорее туда!