Убийство в Тамбовском экспрессе - Валентина Андреева

— Ей нельзя оставаться здесь, — отрапортовала я, глядя на проводницу. — Слишком опасно. Причем для нас всех.

В знак согласия Галина не только хлопнула глазами, но и отчаянно кивнула, попытавшись что-то прошептать. Получилось плохо.

— В московскую квартиру к сыну ей также путь заказан, — догадалась я по шевелению ее губ, скорее на уровне интуиции. Галина часто-часто заморгала, очередной раз подтверждая мою правоту. — Есть какое-нибудь другое место, где ей можно временно отлежаться?

Олег не сразу понял, что ответа я ждала именно от него — отвлекся, пытаясь самостоятельно разобраться в ситуации. А когда понял, заявил, что не видит необходимости в том, чтобы матушке скрываться. Произошла какая-то нелепая ошибка. Но если допустить невероятное, например, она, сама того не ведая, случайно ограбила банкомат, то более подходящего места для отсидки кроме места службы, в ее родном кочевом вагоне скорого поезда, ему ничего на ум не приходит.

— Скажешь, когда взбредет в голову более приемлемый вариант, — милостиво разрешила я и взглянула на подругу, всем своим видом демонстрирующую мучительные сомнения. Не сложно догадаться о направлении полета ее мысли.

— Но ведь Кэтька вернется не завтра, — тихо поддержала ее я. — Когда еще прикостыляет! А за это время мы что-нибудь придумаем.

9

Сборы были недолги. Дольше всего искали раздавленный мобильник и смену белья. Немного ожившая Галина ничего путевого о месте их залегания сказать не могла, зато все время дергала за одежду каждого, кто пробегал мимо нее. Но стоило кому-нибудь из нас остановиться, как она прощально махала рукой в сторону окна или двери. Мы считали своим долгом ее успокоить — еще пара минут и коллективно слиняем.

Непонимание — страшная штука. С досады больная очередной раз неслышно прослезилась. Не разобравшись, Наташка отчитала ее по полной программе. В том плане, что нам собственное покрытие из натуральной кожи гораздо ближе к телу, чем ее, мы никогда не были себе врагами и лучше бы ей подсказать, где именно может валяться мобильник. Не дай бог, сим-карта жива, попадет в руки убийце, а там случайно засвечены наши закодированные номера. Галина вытерла слезы, набычилась, дрожащими руками подняла с пола сковородку и грохнула ею по табуретке. Суета сразу оборвалась. Далее последовала короткая пантомима, из которой стало ясно: бандит уже приделал ее сим-карте «ноги». Надо полагать, свои не пожалел. Именно это Галина и пыталась нам объяснить, прощально махая рукой в сторону улицы.

— Понятно… — расстроенно вздохнула Наташка. — Кстати, а нет ли здесь нашего пакета с тапками и журналом? На нем уссурийский тигр изображен. Не иначе как последний позировал.

— Не тигр, а лев. Из пампасов, — поправила я. — Возможно, тоже последний.

На лбу женщины проступила испарина, на лице застыла маска отчаяния.

— Галя, ты только ответь, этот пакет здесь или нет? — торопливо переспросила Наталья.

— Ну что вы ее терзаете?! — Олег позволил себе повысить голос. — Да оплачу я вам стоимость ваших тапок в двойном размере!

— Этот львиный пакет с тапками и журналом оценен в нескольких человеческих жизней! А может, и того больше. Нам с Натальей за него обещали голову оторвать, — сурово отрезала я, отстраняя защитника в сторону. И требовательно уставилась на Галину. Не могла избавиться от подозрения, что она знает, о чем идет речь. Женщина судорожно перекрестилась, бросила испуганный взгляд на дверь и отчаянно замотала головой. — Пакета в доме нет? — потребовала я более точного ответа, и она горестно развела руками.

— Сматываемся! Оклемается немного, устроим перекрестный допрос. Все равно сейчас на языке мимики и жестов ничего не добьемся.

— Да я и словесов-то ваших не понимаю! — заартачился Олег. — Мама, ты, случайно, не резидент иностранной разведки?

Волна тревоги обдала меня холодом — до дрожи в коленках, они предательски подогнулись. Только благодаря Наташке я не села мимо табуретки, но и на ней было дискомфортно. Что за манера у людей бросать вещи, где попало? В частности, сковороду. Использовал — верни на место. Валялась себе на полу, и ладно.

— А ведь убийца может вот-вот вернуться! Эту мысль я озвучила слишком жалобно, мешала вторая — об испорченных брюках. Немыслимо изогнувшись, я пыталась установить объем порчи.

— Убийце до фонаря запятнанная честь твоих штанов! — вскинулась Наташка, сорвала полуодетую Галину с дивана и швырнула ее Олегу с напутствием «позаботиться о маме».

Дальнейшее происходило в сумасшедшем темпе. Каждый безумствовал, как мог. Олег для удобства транспортировки пытался перекинуть мать через плечо и без конца падал с ней на диван. Она по понятной причине из последних сил сопротивлялась. Наташка, накинув на меня одеяло, зачем-то пихала в переполненную сумку Галины подушку. Путаясь в одеяле, я носилась от Олега к подруге в стремлении навязать свою помощь. В конце концов мы все-таки выскочили из дома. Не очень удачно. Буквально спрыгнув с крыльца, Олег, тащивший маму по-человечески, на руках, кувыркнул ее в сугроб. Там мы с ним и разглядели, что на ней только махровый халат да шерстяные носки. Но уже закрывавшая дверь Наташка Олега, вместе с заново подхваченной на руки мамой, в дом не пустила, сославшись на невозможность возврата — «пути не будет». Придерживая одеяло, так и норовившее упасть, я подала пример нормального бегства в машину. Подстегивал страх. Увидев позади нашей «Ставриды» «Оку», беспомощно замерла на месте, уяснив для себя два момента: во-первых, убийца нас опередил, во-вторых, одеялом я его не пристукну.

Какова же была моя радость, когда Олег, кувыркнув в снег и меня ногами мамы, уверенно просеменил с ней к «Оке». Я нисколько не обиделась, все-таки тащил негабаритный груз. Да и какая сноровка у музыканта.

— Э-э-эй! Давай ее к нам! — требовательно заорала Наташка, несясь следом за Олегом и сметая меня с пути все в тот же сугроб. Знала бы заранее, не вскакивала, отсиделась там.

Пока оба спорили о том, где Галине будет удобнее ехать, она начала провисать на сыновьих руках. Да и для легкого морозца в двенадцать градусов прикид больной являлся слишком уж легким. Именно поэтому я и укрыла Галину одеялом. В ходе этой операции на снег вывалилась непонятно как прихваченная мною из дома сковорода.

Одеяло явилось той «каплей», которая окончательно подточила силы Олега и одновременно положило конец дискуссии. Пока скрипач находился в снегу под гнетом укрытой одеялом матери, Наташка оборудовала на заднем сиденье «Таврии» спальное место. Подняться мы ей помогли, а дальше она, стуча зубами от холода, сама нырнула по назначению. Между сиденьями со словами «в хозяйстве все пригодиться» я пихнула сковороду. Олегу было приказано следовать за нами.

Судьба нам благоволила. Для начала она намеренно сбила Наташку с пути истинного. Вместо того чтобы катить по прямой к шоссе, «правильная и никогда не ошибающаяся» подруга неожиданно свернула на узкую дорожку, с которой мы не так давно выбирались задом наперед, освобождая проезд добропорядочным амбалам. Следом, дав пару недоуменных сигналов, послушно тащился на своей «Оке» Олег, что и заставило Наталью двигаться вперед до обнаружения места, удобного для разворота. Подруга не могла объяснить свой фортель.

— Катим, куда Макар телят не гонял, — проворчала я, вглядываясь в виднеющиеся на горизонте домишки. Наверняка очередное садовое товарищество.

— Окстись, какие зимой телята, — легкомысленно отмахнулась подруга. — Скажи своему Макару, чтобы со своими подопечными летом прибегал.

— Сюда ему по ранжиру не положено. Престижная территория, вся на виду. А Макар — имя почти нарицательное. Так обзывался нищий безземельный крестьянин, вынужденный пасти чужую скотинку. За гроши и на самом далеком выгоне, чтобы своим видом не смущать добропорядочных зажиточных граждан.

— Да революция его давно освободила от несчастной пастушеской доли и именной нарицательности. Ну подумай сама, сколько сейчас состоятельных Макаров, в том числе уважаемых. Пруд пруди. Макаревич, например. Насколько мне известно, его друзья Макаром зовут… — Наташка призадумалась и озадаченно заметила: — Ир, а ведь Макар и вправду имечко редкое. Неужели народ интуитивно телят боится? Как приложения к имени. Их же пасти надо. То-то у нас в стране со скотоводством плоховато.

— Наталья, смотри на дорогу. У нашей машины езда «от бедра».

— Ошибаешься. «От бедра» так кокетливо не вихляются. Вон впереди дорога чуть пошире. Ща сориентируемся с разворотом.

Подходящее для разворота место нашлось примерно через полтора километра, но Наташка слишком нервно развернулась, мы благополучно застряли. «Ставрида» конфузливо зарылась носом в снежную целину и на Наташкины уговоры «открыть личико» не поддавалась. Колеса пробуксовывали. Пришлось выметаться из машины.