Агнец в львиной шкуре - Сергей Дмитрюк

На второй день нашего пути плоское нагорье, поросшее редколесьем, сменилось густыми зарослями, почти джунглями, и идти стало значительно труднее. Душные испарения стелились над землей, не в силах подняться выше, сквозь густые кроны деревьев. Лианы спускались с их ветвей, путались в колючем кустарнике.

К полудню мы совершенно выбились из сил, изодрав одежду и исцарапав в кровь руки и ноги. Юли была на грани отчаяния. Сделав привал, мы присели отдохнуть на ствол поваленного дерева. Она молчала, но ее мысли без труда можно было прочитать по глазам: ничего себе приятная прогулка! Я прекрасно понимал ее, но не мог ничего поделать, ведь другого пути не было.

Воздух здесь стал почему-то тяжелее и удушливее, и это насторожило меня. Оставив, Юли отдыхать на стволе дерева, я пошел вперед разведать дорогу. С трудом, продравшись сквозь густой кустарник, я увидел, что лес отступает вглубь, а прямо передо мной разворачивается пустое пространство, поросшее какой-то растительностью грязно-бурого цвета. Это очень напоминало обширную лесную поляну, уходившую вправо, а противоположная кромка леса была от меня в шагах пятидесяти. Над поляной стелилось зыбкое марево, — душные испарения поднимались в небо, колыхаясь на солнце. Вдруг до меня дошел очевидный факт: это же самое настоящее болото, а вовсе не поляна! И, похоже, нам с Юли не удастся преодолеть его в этом месте. Это неожиданное открытие еще больше расстроило меня.

Я вернулся к жене. Она устало посмотрела на меня. Спросила:

— Ну что?

— Там болото! — Я сел рядом с ней на дерево.

— Болото? Как же теперь быть?

В ее голосе не было ни сожаления, ни отчаяния — только усталое безразличие.

— Попробуем перейти на другую сторону… Кажется, я видел там тропу…

— В болоте? — Юли с сомнением посмотрела на меня.

Действительно, она права, и положение наше, прямо скажем, незавидное. Сейчас я совершенно не знал, что делать дальше. Усталость охватила меня. Я опустился прямо на землю подле ног жены, положил голову ей на колени, и закрыл глаза. Помедлив, она нежно погладила меня по волосам. Несмотря ни на что, это ее нежное прикосновение доставило мне несказанное блаженство. Вдруг она тихо позвала меня:

— Максим!

Тревога, прозвучавшая в ее голосе, заставила меня открыть глаза. Солнечные лучи падали сверху, затемняя ее лицо, склоненное надо мной. Не произнося больше ни слова, она указала взглядом куда-то в сторону. Я удивленно поднял голову, посмотрел в указанном направлении, но сначала ничего не увидел, ослепленный солнцем. Лишь приглядевшись, различил в шагах двадцати от нас со стороны болота неподвижную фигуру человека в кустах среди низкорослых деревьев. Я тут же выпрямился, пристально вглядываясь в незнакомца.

Он неподвижно стоял в тени низких крон, наполовину скрытый густым кустарником, и, казалось, столь же пристально изучал нас. Мне была видна только его голова и часть груди. Одет он был в сильно выгоревшую холщовую рубаху. Через правое плечо его перекинут широкий кожаный ремень от карабина или ружья. Голова его была не покрыта. Упавший сквозь листву солнечный луч на мгновение осветил лицо незнакомца, и я сумел рассмотреть отдельные его черты: глубоко посаженные черные глаза под густыми нависающими бровями, выступающие скулы, густую седую бороду, скрывавшую нижнюю часть лица, и длинный рубец шрама, обезобразивший правую щеку. На вид человеку было лет шестьдесят, что по здешним меркам считалось почтенным возрастом.

Пока я раздумывал над всем этим, незнакомец сделал какое-то неуловимое движение и неожиданно исчез среди листвы деревьев. Я порывисто вскочил на ноги. Юли тоже быстро поднялась, в нерешительности поглядывая на меня. Несколько секунд я соображал, как нам поступить. Потом решительно взял ее за руку.

— Пошли!

— Куда? — удивилась она.

— За ним! Он наверняка знает дорогу и сможет вывести нас из болота.

— А если он не захочет? — уже на ходу спросила Юли, спотыкаясь о торчавшие из земли корни.

— Тогда мы просто проследим за ним, и сами найдем дорогу из леса.

Юли ничего не ответила, но сомнения не покинули ее. Я раздвинул ветви в том месте, где до этого стоял загадочный старик, и тут же увидел его, удаляющегося по едва приметной тропе вглубь леса. Мне показалось странным, что он совсем не пытается скрыться от нас. Скорее, наоборот. Он шел нарочито неторопливой походкой, словно, приглашая нас последовать за ним. Я хотел, было окликнуть его, но в последний момент передумал: что-то остановило мня.

Мы с Юли прошли метров двести за нашим неведомым проводником, не произнеся ни слова. Я держал ее за руку, чтобы она не отстала, попутно примечая дорогу. Тропа, по которой мы шли, видимо, огибала болото пологой дугой с запада, все глубже уходя в лес. Наверное, где-то есть более безопасный путь через трясину? Мысли о возможной опасности или ловушке почему-то ни разу не пришли мне в голову, а вот Юли, наоборот, с каждой минутой становилась все более напряженной, борясь со своими страхами. Ее брови хмурились, а опасливые взгляды, которые она бросала по сторонам, становились все более частыми.

Лес вокруг нас был на удивление красив и свеж. Деревья с невысокими кривыми стволами и густыми раскидистыми кронами уже не походили на непроходимую чащу. Разноголосый птичий гомон несся из листвы, словно, там был скрыт веселый многотысячный хор. Между стволов, в высоких травах, стояли, похожие на невесомые белые шары, неведомые мне цветы. Мелкие пташки порхали среди них, иногда задевая пышные соцветия, и тогда легкие облачка белой пыльцы повисали в воздухе, и до нас доносился дурманящий терпкий аромат — влекущий и загадочный. Косые солнечные лучи падали сквозь листву, искрясь и переливаясь в облачках пыльцы, и придавая окружающему сказочную таинственность.

Сутулая спина шедшего впереди старика мелькала среди травы. Бутоны-шары, задетые им, мерно покачивались из стороны в сторону, и целый шлейф пыльцы стелился за ним, ложась на тропу. Вдруг спина старика, которую я цепко держал своим взглядом, исчезла. Я резко остановился, обескуражено озираясь по сторонам. Куда он подевался?

Чуть правее тропы деревья редели совсем. Широкие солнечные лучи там смело проникали под лиственный полог, и многоцветие трав представало во всем своем великолепии. Влекомый интуицией, я двинулся на свет, ободряюще улыбнувшись Юли. Красные солнечные лучи слепили глаза, успевшие привыкнуть к сумраку леса. Неожиданно до моих ушей долетел глухой стук, как будто рубили деревья, и отдаленные человеческие голоса. Что это? Похоже, там были люди? Но кто они, и что здесь делают?

Наученный горьким опытом, я на всякий случай расстегнул кобуру с пистолетом. Этот мой жест подействовал на Юли негативно. Она стала еще более сосредоточенной и напряженной. Наконец, деревья расступились, и я, к своему великому удивлению, увидел обширную поляну, скорее даже вырубку, на которой расположилось нечто вроде небольшого поселка — несколько рубленых домов с плоскими крышами, почему-то поставленных на сваи. Дома эти выстроились в один ряд по противоположной от нас кромке леса. Всего я насчитал их семь. Еще два подобных жилища стояли поперек общего ряда по обоим концам вырубки.

Посреди поляны два человека рубили толстый ствол дерева и строгали доски, мастеря какой-то продолговатый ящик. Юли посмотрела на меня. Отвечая на ее безмолвный вопрос, я решительно вышел из кустов, и направился к этим двоим. Они не сразу заметили нас. Лишь, когда мы приблизились к ним на несколько шагов, один из них — невысокий, загорелый детина с широким добродушным лицом и маленькими голубыми глазками — изумленно уставился на нас, словно, не понимая, откуда мы здесь взялись. Он перевел взгляд с меня на Юли, и челюсть его отвисла. Не спуская уже с нее глаз, он протянул руку в сторону, нащупывая своего товарища. Наконец, дотянулся до его спины, обтянутой просоленной от пота клетчатой рубахой, и легонько похлопал по ней ладонью. Тот неохотно повернулся к нему, не довольный, что его отрывают от работы. Заметив нас, он опустил на землю увесистый топор, окинул меня скептическим взглядом и негромко присвистнул.

Теперь я мог хорошенько рассмотреть и его. Это был человек средних лет, худощавый и высокий, с суровым лицом, которое, несмотря на загар, отдавало нездоровой бледностью. Темные глаза его болезненно блестели. Так мы стояли минут пять, молча, разглядывая друг друга. Потом откуда-то, словно, вырастая из земли, стали появляться еще люди, обступая нас со всех сторон. И вскоре вокруг нас образовалось плотное кольцо из крепких мужчин, одетых кто во что, небритых и сильно загорелых. Все молчали, с нескрываемым любопытством разглядывая меня и Юли, как будто мы были какими-то диковинными животными. Под напором нескольких десятков горящих мужских глаз, Юли потупилась и зарделась до кончиков ушей. Взглянула на меня просительно и жалобно, словно говоря: ну, сделай же что-нибудь!