Трактат об удаче (воспоминания и размышления) - Евгений Сапиро

Так начиналась первая в советской истории экономическая реформа, которая по имени ее автора потом получила название «косыгинской».

До реформы экономист, даже достаточно высокого уровня, был всего-навсего «ведомым», переводчиком на экономический язык решений, принятых организаторами производства и «технарями», учетчиком полученных результатов. Реформа предполагала, что экономист станет «ведущим» – соавтором, а то и автором постановки и решения производственных и социальных задач.

Для реализации реформы понадобилось не только в разы увеличить число экономистов на всех уровнях управления – от цеха до Госплана. Ей требовались другие по подготовке и, главное, по менталитету экономисты.

В рамках решения этих задач в 1967-м было принято решение об организации в молодом тогда еще Пермском политехническом институте подготовки инженеров-экономистов. С учетом отраслевой специфики региона предполагалось готовить экономистов для машиностроения и целлюлозно-бумажной промышленности.

Курировать этот проект ректор М. Н. Дедюкин поручил своему заместителю (проректору) Н. Н. Ногтеву. Николай Николаевич пришел в институт из совнархоза с поста начальника управления материально-технического снабжения. В высшей школе он не был новичком: стоял у истоков организации Пермского машиностроительного института, который потом влился в создаваемый политехнический. До этого работал на «свердловском» (моторостроительном) заводе.

К этому времени Е. Г. Гинзбурга на посту заведующего кафедрой сменил бывший начальник оборонного управления совнархоза Аркадий Исакович Трегубов. Работа заведующего кафедрой по своему содержанию имеет много общего с капитаном воздушного судна, который одновременно и руководитель коллектива – командир экипажа, и исполнитель – пилот. Заведующему кафедрой приходится не только быть «начальником», но и самому заниматься научной, методической работой, наставлять на путь истинный студентов.

Для новой специальности необходимо было готовить учебные планы, методические пособия, согласовывать их с другими кафедрами, организовать проведение приема на первый курс. А. И. Трегубов, не один десяток лет занимая высокие посты, от черновой работы поотвык, да к тому же, в отличие от Н. Ногтева, никогда не работал в вузе. Сначала он «доверил» мне одно, потом другое, третье… В конце концов на мне оказалось процентов 80 забот по новой специальности.

Самым сложным на этом этапе было составить такой учебный план, чтобы наши выпускники соответствовали надписи в дипломе: «инженер-экономист». Конечно, был союзный «типовой план», но он не был жестким и мог корректироваться процентов на тридцать.

Кафедры, преподающие «точные» и технические дисциплины, высказывали опасение, что, уменьшив выделяемое им число учебных часов, мы получим неполноценного инженера. Общественные кафедры тревожились, что в наших будущих выпускниках инженер «задавит» экономиста. Прямо скажем, эти опасения и тревоги не всегда были бескорыстными: любая кафедра заинтересована в максимизации своей учебной нагрузки (особенно внеаудиторной)…

В конце концов я попросил Н. Ногтева провести совещание с представителями всех заинтересованных сторон, где заявил: проект, представленный им на согласование, является сбалансированным. А если этот баланс будет нарушен, то от названия специальности «инженер-экономист» у нас останется только черточка – дефис. Надо отдать должное коллегам: этот аргумент их убедил…

Летом 1968 года я впервые встретился «лицом к лицу» с будущими студентами-экономистами: Н. Н. Ногтев настоял на том, чтобы первый прием кафедра провела собственными силами. Эта идея реализовалась в виде назначения меня ответственным секретарем приемной комиссии по факультету «Авиадвигатели», к которому была в то время «приписана» кафедра экономики.

Конкурс оказался очень большим. Были многочисленные «ценные указания» сверху и просьбы с «низов»… Скажу лишь одно: ни тогда, ни много лет спустя мне не было стыдно за итоги этого приема. Правда, за это лето мой вес, который не был избыточным, уменьшился почти на 5 килограммов. Что сегодня отнесем к положительным итогам…

Частое и, главное, конструктивное общение с Н. Ногтевым дало мне очень много как управленцу. Его сплав заводчанина, вузовца и совнархозовца был «высоколегированным». Как проректор, он был предельно конкретен, лаконичен, по-заводскому требователен, никогда ничего не забывал. Не скажу, что был злопамятным, но проколы помнил, давал понять их авторам, что повторение может для них плохо закончиться. По сравнению с заводом, вуз все-таки вольница. Многими его требовательность отождествлялась с придирчивостью.

Часто бывая у него по вопросам организации новой специальности, я подсматривал его манеру ведения разговоров с преподавателями, научными работниками, хозяйственниками, парткомовцами, стиль проведения больших и малых «хуралов» (совещаний).

Но это не все. И даже не главное.

Десять лет сочетания спорта с учебой и работой приучили меня к тому, что, если уж чем-то заниматься, то не вполсилы. Только в полную. Тогда можешь рассчитывать на ощутимый результат. И на то, что этот результат будет замечен и оценен.

О спорте не будем – там с этим ясно. На заводе тоже складывалось нормально: оценка почти в реальном масштабе времени (сработал хорошо – молодец, плохо – получи сполна). Главное, и в спорте, и на заводе ты был востребован, необходим.

И вот политехнический. Кручусь на максимальных оборотах: досрочно защищена диссертация, осваиваю новые учебные дисциплины и вроде бы неплохо читаю лекции, работаю по договорам с заводами, не последняя спица в колесе, называемом «общественная работа»… А «аплодисментов» нет.

Начинаешь думать: вуз – это не завод. Это совсем другой театр. А может, это не твой жанр?

Н. Ногтев оказался именно тем «режиссером», который заметил меня как «исполнителя». Он доверил мне ответственную «сольную» роль, иногда давал понять, что не разочарован моей «игрой». Согласитесь: на старте карьеры все это дорого стоит.

До появления новой специальности я, в соответствии со своим металлургическим образованием и опытом работы на заводах, читал экономику и организацию производства у «малых» металлургов: литейщиков, сварщиков, металловедов. К 1970 году мой преподавательский стаж перевалил пятилетнюю отметку, появился весьма престижный в те годы титул «доцент», учебные курсы были не однажды обкатаны, студенты воспринимали меня хорошо… Стала вырисовываться тема докторской диссертации. По переменам я не тосковал.

Именно в это время наши «первенцы», будущие инженеры-экономисты, одолели общеобразовательные дисциплины и вплотную подошли к экономическим спецкурсам. Самыми емкими из них были «экономика» и «организация и планирование производства». Экономику дали Ю. К. Перскому. Самый большой курс «организации и планирования», который надо было читать на протяжении четырех семестров, был предложен мне. Но, прежде чем читать, его надо было подготовить! Сопротивлялся я, как мог: убеждал, что такой курс должен читать заведующий кафедрой, просил отсрочку для завершения докторской…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});