Сердце из пшеницы и ромашек - Елена Котенко

всю жизнь в серванте, залилась смехом, чувствуя, как над ней трясётся грудь Виктора. Котикова оттолкнула его и отбежала к столешнице.

— Негодяй!

— Чья бы корова мычала!

— Моя! — заявилась Аня с улицы, где прекрасно был слышен их смех. — Вы чего ржете? Смешинку проглотили?

— Да, — кивнула Лика, быстро оглядывая сестру. — А где Рося?

— Домой уже пошел. Вас за километр слышно.

Аня переоделась и принялась рассказывать все, что происходило в их отсутствие: как играли наши в футбол, как Рося на спор выпил бутылку пива залпом и как за победу Даша поцеловала его прямо в губы, хотя она — Аня — предлагала себя взамен для выдачи вознаграждения. Младшая Котикова уже заканчивала рассказ, когда позвонил отец. Лика вышла в соседнюю комнату.

— Привет, пап. Да, все хорошо, ужинаем. Она лучше всех, смотрела сегодня футбол с парнями… Да, ладно. Пап… ты можешь записать меня к Полине Игоревне на следующую неделю?.. Просто перенервничала немного. У тебя как дела?.. Классно, понятно. Да… Пап? Виктор остался ночевать. Охранять нас. Ну пап, — рассмеялась Лика. — Он будет спать на диване… Давай, люблю тебя.

На кухне Аня уже жевала апельсин, который поручила чистить Виктору.

— Папа завтра с утра приедет. Передавал «привет».

Аня деловито кивнула и жестом показала давать ей следующую дольку. Васнецов положил ее прямо в рот.

— Вот это сервис, — восхитилась Лика. — А мне?

Виктор и ей дал дольку. Котикова шутливо царапнула его пальцы зубами.

— Ауч! А вот она не кусается, — зашипел Васнецов, тряся рукой.

— То-то же, ту ли ты выбрал, — подмигнула Аня.

— Иди купаться, малышкинс! — напомнила ей Лика. — Хочешь, ванну наберу?

— Хочу-хочу, с волшебной солью русалок! — завопила Аня и бросилась наверх.

— Я могу постелить тебе на диване в зале или в папиной комнате, там кровать.

— Я не привередлив, — пожал плечами Виктор, доедая апельсин.

— Тогда будешь спать на диване.

Пока Аня набирала себе ванную, Лика застелила темно-синее белье и принесла папину подушку — ее любимую.

— Впервые вижу такое постельное — одноцветное и на резинке, — заметил Виктор.

— Это эстетично. И стирать просто. И не надоедает. А на каком ты спишь?

— Ну, мама не заморачивалась после двух моих братьев. На чем осталось — на том и сплю.

— Так не интересно! Вот это я шила сама на трудах в школе.

— Правда? — искренне удивился Виктор и снова оглядел белье.

— А что тебя удивляет?

— Да нет, ничего… Хорошо получилось.

— Спасибо.

Аня протрезвонила из ванной, что вода набралась, и Лика отошла следить за этим морским котиком. Дождавшись, пока сестра накупается и ополоснувшись самой в той же воде, Котикова, наконец, выползла из душной ванной проверить гостя. Аня в кигуруми с радужным рогом единорога на капюшоне сидела на коленях у Виктора, пока Васнецов аккуратно, словно разминируя бомбу, расчесывал ей волосы маленькой розовой расчесочкой.

— Аня, он к тебе рабом не нанимался, — рассмеялась Лика.

— Только ему об этом не говори!

— Если хочешь искупаться — вот полотенце. Только подожди минут десять, пока там проветрится, — Лика положила на спинку дивана полотенце. — Малышкинс, беги, готовь ко сну Игогошу, покажи его Вику.

Аня с готовностью соскочила с его колен. Виктор улыбался, провожая ее взглядом.

— Сестры — это так очаровательно. С братьями так нельзя, — он перевел взгляд на нее, и что-то в нем мгновенно изменилось, засверкало. — А у тебя кожа сияет.

Лика быстро оглядела свои руки, пытаясь понять шутит ли он.

— Я тайная русалка. Что, не ожидал? — шепнула она и рассмеялась. — Это Анина соль, она розовая с блестками. Со временем сотрется.

— Странно, что русалка не умеет плавать, — подловил он ее. — Выглядит потрясно.

Лика подняла глаза, желая убедиться, что он говорит правду, и засмущалась.

— Ну спасибо, — она ускользнула в свою комнату, а когда вышла, Виктор уже ушел в ванную.

Аня, зевая и капризничая, требовала шоколада, мультиков и Виктора. Лика пыталась уложить ее спать, но близость Васнецова убивала все психологические фокусы Котиковой.

— А если я тебя уложу? Тогда пойдешь спать? — спросил мокрый, полуодетый Виктор, только что выбравшийся из ванной.

— Дя.

Аня запрыгнула на кровать и с головой заползла под голубое одеялко с пушистыми белыми облачками. Виктор лег рядом с ней и шутливо постучал пальцами по ее спине. Аня рассмеялась и выглянула из-под него.

— Хочешь, чтобы Виктор тебе сказку рассказал? — спросила Лика, включая ночник, и открывая на ночь форточку.

— Да. Про водяного и русалку.

Виктор растеряно глянул на Лику, но та лишь пожала плечами — импровизируй. Она легла по другую сторону от Ани и заботливо откинула ей волосы со лба. Подсознательно она боялась оставить Аню в спальне один на один с Васнецовым, но одновременно в глубине души она знала, что ни ей, ни малышке он не причинит никакого вреда. И тем не менее страх пока перевешивал.

— Извини, я такой не знаю. Давай, я расскажу тебе другую?

— Про любовь?

— Могу и про любовь. Это будет миф.

— Хорошо, — Аня поудобнее устроилась и закрыла глаза.

Виктор подложил руку под голову и начал рассказ.

— Жил однажды грустный юноша — Пигмалион. Был он ужасно одинок в мире — не было у него подруги сердца. Много девушек жило вокруг него, с многими он речи вел, но ни одна не покорила сердце юноши и ни одна не взглянула на него ласково. Тогда, отчаявшись, Пигмалион создал статуя из белоснежной слоновой кости — женщину неземной красоты. Лицо у нее было девичье, кожа — шелковая, будто живая она стояла перед ним. Подивился созданию своему Пигмалион и совсем потерял голову.

Виктор перевел дыхание и заговорил шепотом. Лика почувствовала, как его пальцы коснулись ее.

— Он целовал ее, представляя, что дева ему отвечает, вел речи с ней, одаривал жемчугами, дорогими тканями, милыми безделушками. Он боялся прикоснуться к ее коже — мнилось, что на камне могли остаться синяки. Воспылал он к ней жгучей любовью.

Лика судорожно вздохнула, наблюдая, как пальцы Виктора поползли вверх по ее руке маленькими шажками.

— Наступил праздник Венеры на Кипре. Пигмалион, ослепленный любовью, робко попросил богов дать ему жену, похожую на деву из кости. Но проницательна была богиня и сотворила чудо. Вернулся Пигмалион домой и обнаружил, что кость под его пальцами мягка, точно мед, а желанные губы пышут жаром. Открыла дева очи и воззрилась на любимого.

Кожа Лики покрылась мурашками. Пальцы Виктора добрались до ее плеча и невесомо проскользили по ключице к груди. Котикова боялась шевельнуться.

— И была богиня Венера гостьей на устроенной ею свадьбе…

Аня тихо сопела между ними. Глаза Виктора блестели