Часовой механизм любви - Алла Полянская

– То есть это…

– Да, это последствия. Сначала она вела себя, по мнению публики, смешно. Они снимали все на камеру, хохотали и просили исполнить то одно, то другое. Я смотрел все видео, снятые на том корпоративе, – изъяли все телефоны, и я просмотрел. Инка и Федор не видели, я все сделал для этого, но мне-то пришлось. Пьяное оголтелое стадо, жуткие рожи, всеобщий хохот, я… Ладно, неважно. В общем, веселье было в самом разгаре, и дошло до стриптиза, Веру высадили на стол, и когда она разделась, упала. А они – нет чтобы вызвать неотложку, просто оттащили ее в один из кабинетов. А там кто-то из сотрудников ее изнасиловал. Судя по результатам экспертизы, это сделали как минимум двое. Она была девственницей.

– Но как же?..

– Вот так. Когда собравшиеся сотрудницы не смогли привести ее в чувство, неотложка все-таки была вызвана, но яд сделал свое дело, Верочка впала в кому.

– И что, надежды нет?

– Надежда есть всегда. – Реутов отвернулся от стекла. – Врачи говорят, что терапия даст результаты, рано или поздно. Они утверждают, что мозг не поврежден, но Вера не хочет возвращаться. Инка с Федькой приходят сюда и зовут ее, чтобы она вернулась. Читают ей, что-то рассказывают… я не могу на это смотреть. Вера на моих глазах росла, и видеть это я не в силах.

– Значит, Федор…

– Они с Верочкой собирались пожениться, любовь у них, уже пятый год встречаются. Когда все это случилось, Федька переселился к Инке, чтоб поддержать ее и дать понять, что он от своих намерений отказываться не собирается. Вот так и живем теперь.

– Страшная ситуация. – Егор отвернулся, не в силах смотреть на то, что происходит за стеклом. – А те, кто это с ней сделал, с ними что?

– А что им? Выяснить, кто подлил ей вещество в стакан, не представлялось возможным, камер наблюдения там нет, а узнать, кто насиловал – тоже никак, ДНК они не оставили, хитрые. Свидетелей, понятное дело, не было. Толпа перепилась, никто ничего не видел и не слышал.

– И что, так и заглохло дело?

– Ну, отчасти, конечно, заглохло. – Реутову была заметно неприятна эта тема – видимо, тяжело осознавать, что он никак не смог выявить тех, кто сделал такое с племянницей его лучшей подруги. – Нам надо у Инки мотоцикл отобрать, потому что она отсюда шальная выходит.

– Здравствуйте, Денис Петрович.

Молодой врач в голубой пижаме подошел тихо, как индеец.

– Здравствуйте, Василий Олегович. Как наши дела?

– Без изменений пока. Но нужно надеяться, обязательно. А вы?..

– Тоже пока без заметных подвижек, но надежда есть.

Врач кивнул и вошел в палату.

Егор понял, о чем говорили эти двое. Без изменений – как состояние больной, так и расследование, и обоих этот факт печалит и раздражает, но не спрашивать друг друга они не могут.

– Я возьму мотоцикл и поеду домой, вот тебе ключи от машины, привезешь их.

– А ключ от мотоцикла?

– У меня есть. – Реутов снова посмотрел сквозь стекло. – Не могу я… туда.

Он развернулся и быстро пошел по коридору. Егор сжал в кулаке ключи. Все его неприятности и страхи ничто по сравнению с этой трагедией, которая продолжается по сей день.

«Верка стриптиз показывала».

Эта фраза покойной Маши Даниловой вдруг всплыла в голове, и Егор замер от догадки. И Федор, и Шатохина появились в фирме в марте – апреле прошлого года. Девушка, которая лежит здесь, и та, что на потеху публике демонстрировала стриптиз… А потом директор упал с крыши. И Маша Данилова. Но ни Шатохина, ни Федор не могли ее сбросить, потому что упала она, когда они оба были внизу в машине, он сам этому свидетель, как и камеры наблюдения. Видимо, когда директор упал, Шатохина и Федор тоже были далеко от места происшествия. Но девушку, которая показывала стриптиз, а потом уволилась, звали Верой, он это точно запомнил. И что все это значит? Это никак не может быть совпадением. Как и то, что Реутов не сказал ему о том, что речь идет о его коллективе и кто-то из них отравитель и насильник.

Интересно, Сорокин знает? Ведь он тоже, видимо, провел тогда свое расследование. Но спросить у него не получится, у Сорокина сразу возникнет встречный вопрос: а ты-то откуда знаешь, Егор Алексеевич? Ведь доносить на Шатохину и Федора он не будет. Еще позавчера сдал бы их обоих, как стеклотару, и думать бы об этом забыл, но теперь – нет.

«А может, они пригласили меня именно затем, чтоб я их не сдал? – Егор почувствовал, как пол качнулся под ногами. – Нет, они понятия не имели, что я могу узнать. Маша же сболтнула, не думая, пытаясь меня заинтересовать, а я хотел только одного – отделаться от нее. И именно Шатохина помогла мне избавиться от навязчивой бабенки, не могла же она предвидеть, что Данилова станет виснуть на мне, и прочее? Или могла? Паранойя какая-то… Нет, они не могли ничего предвидеть, просто так сложилось. Я ничего не скажу Сорокину, а сам потихоньку просмотрю документы в отделе кадров, если не найду в компьютере, то запрошу несколько дел сотрудников, в том числе и их, предлог я придумаю».

Егор отошел к стене и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Нет, присутствие Шатохиной и Федора в его офисе не случайно. Но куда подевались предыдущие юристы? Нужно выяснить и поговорить с ними, надо поднять личные дела сотрудников и узнать… что узнать? Если даже Реутов с его полицейскими полномочиями не выяснил, кто так поступил с Верой. А ведь кто-то на виду у всех подсыпал ей наркотик, выставил на посмешище, а потом изнасиловал. Вряд ли это было случайностью. Такие вещи обычно тщательно планируют. И до сих пор эти люди работают и живут, как ни в чем не бывало, а молодая, красивая девушка лежит неподвижно, и кто знает, вернется ли она в свое тело, а жизнь целой семьи сломана. Но как бы дело ни повернулось, жизнь никогда уже не будет прежней – ни для них, ни для этой девушки. И она никогда больше не сможет беззаботно улыбаться.

Егор решил не говорить Шатохиной и Федору о своей догадке.

Зазвонил сотовый, он, не глядя, принял вызов.

– Егор.

Ну, конечно, как он мог подумать, что мать остановит поставленный в черный список номер, но попытаться-то стоило. Хотя он отлично знает: когда матери что-то нужно, она всегда найдет, как это осуществить. Вот и новый номер себе нашла, суток не прошло. Интересно, как это у нее получается?

– Я стою у двери твоей квартиры, открой.

– Я вообще-то не дома.

– Ну, так немедленно приезжай, мне надо с тобой серьезно поговорить.

В этом она вся – весь мир вращается вокруг ее хотелок. Хочет она, чтоб он все бросил немедленно и бежал на зов, потому что ей надо поговорить. Она уже все решила, и ты хоть тресни, но выполняй.

– Я в гостях у друзей, у меня свои планы на выходные, и я не собираюсь возвращаться домой, по крайней мере, до понедельника.

– Но…

– Мама, если ты хочешь поговорить – говори, я тебя отлично слышу. Просто не понимаю, о чем нам беседовать.

– Егор, уже ночь, ты же не заставишь меня стоять на улице?

– Ты можешь уехать домой. Я не просил тебя приезжать. Мало того: я неоднократно говорил, что не желаю тебя видеть, я не понимаю, что нам с тобой еще обсуждать. Хотя значение имеют только твои желания, как обычно.

– Егор, как ты…

– Ну, да, старая песня – как я смею, я без тебя никто, вы дали мне все, а я… Мама, больше я на это не ведусь. Живите своей жизнью, а я буду жить своей.

– Полина вчера родила.

– Я рад за нее. И ты из-за этого потратила сутки на поиски моего нового адреса? Упорство, достойное лучшего применения.

– Ты должен вернуться.

– Да почему? Вы что там с отцом, совсем связь с реальностью потеряли от ощущения собственного величия? Полина прижила ребенка с тренером по фитнесу, а растить его должен почему-то я, при этом делать вид, что все прекрасно. Нет, мама, я не считаю, что это прекрасно, когда жена рожает ребенка от какого-то левого мужика, убеждая меня, что так и должно быть. Я не настолько светский человек, чтобы подобное положение дел меня устроило, и никогда не стану таким. Вам с отцом стыдно, что друзья скажут на этот счет? А больше вас ничего не смущает в данном раскладе? Мама, мне все равно, что скажут ваши друзья – они ваши, вот вы и разбирайтесь с ними, я-то здесь при чем? А мои друзья меня полностью поддерживают в этом вопросе.

– Ты не понимаешь. – Егор неожиданно услышал в голосе матери просящие нотки. – Нам с папой сложно управляться на фирме. Мы хотели поехать отдыхать, а папа не может бросить дело, мы пока не нашли подходящего человека. Мы готовы повысить тебе оклад и заплатить за прошлый период, если ты вернешься.

– Ну, конечно. – Егор ощутил невероятную усталость. Она так ничего и не поняла, хотя он не ожидал, что поймет, просто где-то в глубине души надеялся. – Конечно, я вернусь, когда рак свистнет. Все, езжай домой, я не чувствую себя виноватым. Все, что ты делала и делаешь – твой собственный выбор, ты научила меня уважать твой выбор больше, чем свой собственный, его-то ты меня постаралась вообще лишить, не так ли? Ты выбирала мне одежду, школу, институт, круг общения, сотрудников, жену, даже ребенка ты хотела для меня выбрать. Но этого больше не будет, привыкай. Кстати, с праздником тебя, мама.