Заблудившийся робот - Юрий Коринец

— Это не штука! — крикнул Юра.

— Это инопланетянин! — сказала Катя.

— Повисите немного, сейчас за вами придут, — сказал папа.

— Эх-хе-хе, — пробормотал тот, ворочаясь на потолке. — Вот так и пропадешь! Ни за что…

— То есть как ни за что? — удивился папа.

— Ни за что, — буркнул СМО-83.

— Ну, знаете! — рассердился папа. Вы нам продали треску вместо осетрины, — сказал Старик-Ключевик. — Так? Признавайтесь…

СМО-83 молчал. Тарабам подлетел к жулику и уставился на него горящими зелеными глазами.

— Признавайся, допотопный ящик! — сказал Тарабам.

— Ну, продавал, — нехотя признался голубоглазый — Я пошутил…

В дверь позвонили, папа открыл, и в квартиру-108 вошел милиционер. Он взял под козырек:

— Лейтенант милиции Семенов! — представился он. — Это здесь происшествие?

— Здесь, — сказал папа. — Прошу вас, товарищ лейтенант.

— Простите, — обратился Старик-Ключевик к лейтенанту. — Дело в том, что мне недавно стукнуло ровно девяносто лет. И я всех называю по именам. Так что разрешите узнать ваше имя?

— Зовите меня Петей, — улыбнулся лейтенант милиции.

— Очень приятно, — поклонился Старик-Ключевик. — А теперь, Петя, извольте взглянуть на этот так называемый товар: мороженая треска вместо осетрины! — Старик-Ключевик раскрыл лежавший на полу мешок. — Этот жулик продавал ее нам по шести рублей за килограмм…

— Понятно, — кивнул лейтенант Петя. — А нарушитель-то где?

— Да вон же он!

Лейтенант поднял глаза и встретился взглядом с жуликом.

— Добрый день, гражданин лейтенант! — заискивающе пробормотал тот с потолка.

— Вы, кажется, знакомы? — удивился папа.

— Этого гражданина мы давно уже разыскиваем, — сказал лейтенант Петя. — Кличка «мешочник», неоднократно судим, занимается спекуляцией… Но как вы его туда упрятали? На потолок?

— А с помощью вот этого товарища, — вмешался Старик-Ключевик.

Тарабам выступил вперед.

— Это инопланетянин. Зовут его Робот Организованный Аналитический, — сказал, немного волнуясь, папа. — Живет у нас в гостях…

— Как же! Слышали мы в милиции про вашего гостя. С планеты Уникальных Логических Исследований, что ли?

Тарабам кивнул. Лейтенант протянул ему руку:

— Рад познакомиться!

Голубоглазый на потолке выразительно кашлянул, но никто не обратил на него внимания. Все смотрели на Тарабама и лейтенанта Петю — уж очень интересно они рядом смотрелись. СМО-83 опять кашлянул, и опять никто не обернулся.

— Долго ли мне еще тут висеть?! — громко спросил он наконец.

— Повисите, гражданин, — сказал лейтенант Петя. — Сейчас составим протокол… От имени милиции, — торжественно обратился он к Тарабаму, — от имени милиции объявляю вам благодарность за поимку весьма опасного преступника!

Вот это звонок!

Папа работал один — мама, Тарабам, Катя и Юра гуляли во дворе, — когда раздался громкий, прерывистый телефонный звонок. Так обычно звонит междугородная. Папа взял трубку.

— Алло?

В телефоне пискнуло, потом затрещало, а потом папа услышал какие-то необычные посвистывания и шорохи.

— Алло! — повторил папа.

В ответ он услышал все те же посвистывания и шорохи.

«Барахлит, — подумал папа. — Какой-то телефон стал бестолковый, куда только техники смотрят». И положил трубку.

Но едва он ее положил, как опять зазвонило — на этот раз уже без всякого перерыва и оглушительно… Папа опять снял трубку.

— Алло! Вас плохо слышно! — сказал папа.

— Тереби упроводи ули! — сказал телефон.

— Не понял? — сказал папа.

— Ули! — сказал телефон. — Ули!

— Что — ули?

— Говорит планета Уникальных Логических Исследований, — сказал телефон вполне человеческим голосом.

— О! — От неожиданности папа чуть не упал со стула. — Я вас слушаю! Кто у телефона?

— У телефона КАР-ЦОВ, — сказал голос.

— Вас понял! — крикнул папа. — Я вас приветствую! Вы, наверное, ищете Тарабама? Не беспокойтесь, пожалуйста, он у нас. Перехожу на прием!

— О! — в свою очередь, удивился КАР-ЦОВ. — Значит, вам нечего объяснять… Чрезвычайно рад!

— И я рад! — воскликнул папа. — Очень! Вы приняли наши сигналы?

— Приняли, — сказал КАР-ЦОВ. — Но не кричите так… я вас прекрасно слышу. Так, значит, все в порядке? С Тарабамом?

— В порядке, — подтвердил папа. — Но он очень тоскует… Может быть, мы можем чем-нибудь помочь?

— Ничего особенного не требуется, — вежливо сказал КАР-ЦОВ. — Просто прошу вас в воскресенье, 12 июня, быть дома. Ровно в восемь часов утра. Мы прилетим за Тарабамом. И постарайтесь, чтобы в квартире не было посторонних. Старик-Ключевик, конечно, не в счет. И этот ваш друг… как его? (КАР-ЦОВ имел в виду меня.)

— О! Вы и его знаете?

— Знаю, знаю… так что: поменьше народу.

— Будет сделано! — обещал папа. — Благодарю вас за звонок!

— Ну что вы, друг мой, — мягко сказал КАР-ЦОВ. — Это я вас благодарю. Вы уже столько для нас сделали…

— Бросьте! — возразил папа. — Все это просто чепуха!

— Нет, не чепуха. Так что ждите… А пока до свидания!

— Как там погода? На планете УЛИ? — спросил папа: ему очень хотелось еще поговорить.

Но КАР-ЦОВ пропал: в телефоне опять посвистывало, потрескивало, жужжало — это звучал космос.

Папа еще долго сидел, забыв обо всем на свете, и слушал таинственные голоса удивительных далеких миров…

Разговор этот — как сейчас помню — состоялся в пятницу 3 июня 1983 года, перед еще одним весьма важным событием… но о нем чуть попозже.

Сказка о золотых контактах

Когда мама, Тарабам, Катя и Юра вернулись с гулянья, папа сразу же рассказал им о своем удивительном разговоре. Радости обитателей квартиры-108 не было границ! Особенно, конечно, радовался Тарабам.

В тот вечер все еще долго разговаривали за чаем, строили разные планы о новых встречах с Тарабамом, даже о полете всей семьей к нему в гости — на его звездолет или на далекую планету. Эти планы всех очень взволновали, и дети долго не хотели ложиться спать. Наконец они удалились вместе с Тарабамом: мама разрешила ему рассказать им на ночь новую сказку.

— Надеюсь, эта сказка будет веселая? — спросила мама. Тарабам кивнул.

Через некоторое время папа и мама решили послушать, что он там рассказывает. Они подошли к двери в детскую и прислушались…

— …После этого страшного крушения в машине больше ничего не осталось! — ровным голосом говорил Тарабам. — Все части разлетелись в космическом пространстве на многие тысячи километров. Только маленькие золотые контакты звездолета еще держали связь с далекой планетой.

— Они были из настоящего золота? — спросил Юра.

— Из настоящего, — важно ответил Тарабам. — Эти контакты были вечными! Они не ржавели, не стирались, не окислялись! Они держали связь, несмотря ни на что! Несмотря даже на то, что самой машины, которой они верно служили, давно уже не было. Когда с планеты вызывали несуществующий звездолет, золотые контакты отвечали: «Есть контакт!» — и начинали принимать и передавать информацию… Одинокие, летели они по начертанной им орбите и принимали — принимали — принимали и передавали — передавали — передавали, и опять принимали — принимали — принимали… А теперь скажите мне: о чем эта сказка?

— О золотых контактах! — сказала Катя.

— Как они все принимали и передавали! — сказал Юра.

— Это внешняя форма сказки, — важно сказал Тарабам. — То, что лежит на поверхности. Внутренний смысл куда глубже! Понимаете?

— Нет, — сказал Юра.

— Эта сказка повествует о чувстве ответственности! — торжествующе произнес Тарабам. — И о верности долгу! О золотых контактах, в общем…

— Я же и говорю! — сказала Катя.

Папина выставка

К этим космическим треволнениям в квартире-108 добавилось еще нечто, о чем я не успел вам раньше сказать, — приближалась папина выставка. Выставка должна была открыться в воскресенье 5 июня, а в следующее воскресенье — 12-го — намечался отлет Тарабама. Сами понимаете, какие насыщенные переживаниями дни наступили в квартире-108.

О, это большое дело для художника — выставка! Где, скажите, широкая публика может увидеть картины художника, высказать о нем свое мнение, признать его или не признать? Только на выставке. Если у художника никогда не было выставки, то о нем почти никто ничего не знает, можно даже сказать, что и самого художника тогда просто нет. Что в том, что где-то он там существует, в своей квартире, как всякая человеческая единица — как художник он не существует… Вот что такое для художника выставка. Все это объяснил нам папа.

С некоторых пор папа только и делал, что готовился к этой выставке: он перебирал все свои картины, то вытаскивал их на свет, то опять запихивал в кладовку, делал на них кое-какие последние завершающие мазки, протирал лаком… в общем, хлопотал, волновался, готовился. И все мы волновались. Особенно переживал Тарабам — ведь к созданию последних папиных картин он был непосредственно причастен. Я уж не говорю о предстоящем отлете в космос — с одной стороны, Тарабам этому радовался, с другой стороны, он уже так ко всем нам привык, что уезжать ему не очень-то и хотелось… И оставаться не хотелось, и уезжать не хотелось… вернее, хотелось и того и этого. А тут еще выставка! Тарабам жаждал успеха, да и все жаждали успеха, не говоря уже о папе: ему-то успех был нужнее всего. В глубине души мы сомневались: а будет ли успех? А вдруг провал? Все может быть! Ведь живопись — это великая тайна, ее пути неисповедимы. Об этих своих сомнениях мы, конечно, вслух не говорили, но про себя все время об этом думали. В общем, обстановка была сложная…