Pticy - Tarjei Vesaas

Вдыхать запах, который я всегда зная.

Видеть все это.

Он вздрогнул, заметив, что ближний к нему глаз Анны побле­скивает в щелочке век, наблюдая за ним. Он отвел глаза, словно обжегся.

Такого искушения у меня еще никогда не было. Что-то ска­жет Хеге?

В нем по-прежнему бушевал ураган. Никто не шевелился. Об­наженные тела благоухали.

Чуть погодя Маттис сказал в пространство:

- Пер.— И по спине у него пробежал холодок.

Анна широко открыла глаза и приподнялась совсем близко от него.

- Как ты сказал?

- Пер.

Это было ужасно, но Маттис солгал, он не мог больше молчать.

Ингер оказалась сообразительней Анны, сразу догадавшись, что хотел сказать Маттис, она подняла голову.

- Это значит, что его зовут Пер. Мы ему пригрозили, вот он и испугался.

Анна просияла.

- Верно! Ну так здравствуй, Пер! Я рада, что ты все-таки сказал нам свое имя.

Маттис кивнул, испуганный собственным поступком.

- Теперь мы отвезем тебя домой, слово есть слово, отступать поздно. Давай только еще немного позагораем, ладно, Пер? — спросила Анна.

- Конечно, позагораем,— ответила за него Ингер.

Вот чудно, она видела его насквозь и угадывала его желания. Маттис был на седьмом небе.

- Боюсь только, Хеге...— начал он и запнулся.— Нет, ни­чего!

Но они уже услыхали.

- Кто эта Хеге? Твоя возлюбленная?

- Нет, сестра. И это вовсе не так...— Он снова запнулся.— Нет, это неважно, слышите! У нас дома все в порядке... если че­ловек так хорошо соображает, как Хеге.

- Я в этом не сомневаюсь,— сказала Ингер.

- Если человек хорошо соображает, ему все нипочем,— ска­зала Анна.

- Тогда он словно остро наточенный нож,— сказал Маттис, иг­рая опасными словами.

- Ух ты, даже страшно,— в один голос сказали девушки.

Опомнись, Маттис, будь осторожней, послышался ему предо­стерегающий голос. В нем звучала даже угроза — но ведь такой случай больше не повторится. Нельзя так говорить. Нельзя обма­нывать людей. Я знаю. Но ведь это один-единственный раз!

- Сделанного не воротишь! — громко и серьезно сказал он, продолжая свою мысль.

- Мудрые слова,— терпеливо сказала Ингер.

Может, это и есть счастье? Оно пришло к нему без всякого предупреждения на этом голом островке. Он ничего не сделал для этого. Оказалось, что он может говорить умно.

Рядом с ним лежали две девушки и нисколько не боялись его. Он мог бы прикоснуться к ним рукой, так близко они ле­жали. Солнце позолотило их ради него, оно золотило их уже две недели.

Он чувствовал, что должен что-то сделать. Что-то необычное.

- Ингер и Анна,— сказал он, произнеся в первый раз их имена.

Серьезность, звучавшая в его голосе и сверкавшая в его гла­зах, заставила их приподняться.

- Что? Мы тебя слушаем,— сказали они с интересом.

Никто никогда не произносил их имена с такой нежностью. Поэтому девушки и отозвались сразу так покорно: «Что? Мы тебя слушаем». Небывалое положение.

И Маттис был его хозяином. Он смотрел на молодых жен­щин. Потом сказал осторожно, словно боясь расплескать то, что переполняло его до краев:

- Ничего, только это.

Словно этим все было сказано. И девушки поняли: он сказал им то, о чем они тосковали в глубине души. И одобрили форму, в которую он это облек.

- Пер,— сказали они тоже, глядя в его беспомощное, преоб­разившееся лицо: жалкое и несчастное, оно сделалось вдруг не­объяснимо прекрасным. Никто из них не шевелился.

Такое не могло длиться долго. И Маттис знал это. Ненастье, грозившее ему из глубины, тихонько приближалось. Чтобы осво­бодиться, требовалась твердость.

- Ингер и Анна,— произнес он уже другим тоном, и девушки встревожились.

- Что случилось? — испуганно спросила Анна.

- Нам было так хорошо,— сказала Ингер.— Давай полежим еще немного.

Анна огляделась, увидела воду, далекие берега, горы в сине­ватой дымке — весь этот чудесный день, в который она включала и свое собственное благоухающее тело,— и резко повернулась к Маттису.

- Если ты живешь не в раю, то я уж и не знаю,— сказала она, чувствуя беспокойство от его пристального взгляда.

- Не так-то легко в нем жить,— вырвалось у Маттиса.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Вы ничего не понимаете! Вы думаете совсем не то, что я.

По лицам девушек было видно, что они не склонны говорить об этом.

- Что мы думаем?

- Вы заметили во мне что-нибудь особенное? — спросил он. Не находя покоя, он невольно кружил возле одного и того же.

Анна ответила ему твердо и решительно:

- Нет, Пер, мы не хотим ничего знать о тебе, кроме того, что уже знаем. Поэтому — молчи!

А Ингер прибавила:

- Да, Пер, лучше молчи!

Это заставило его умолкнуть, умолк даже и тот голос, что поднимался из глубины. Больше Маттису не требовалась твердость. Это были изумительные девушки.

- Все прекрасно,— сказал он.— Когда человек молчит, ниче­го лишнего не говорится.

Ему показалось, что это сказано умно. Девушки согласно кивнули.

Теперь, освободившись от чего-то слишком хрупкого, сложного и запутанного, они смеялись. Ноги их касались воды.

- Мы очень рады, что ты оказался сегодня на этом остров­ке,— сказала Ингер.

Маттис выжидательно поглядел на Анну.

- Я тоже очень рада,— спохватившись, сказала Анна.

- И я тоже,— как ни в чем не бывало сказал Маттис.

- А теперь мы отвезем тебя домой! — Они вскочили на ноги, и он снова чуть не ослеп.

22

Ингер и Анна столкнули свою лодку в воду. Лодка кра­сиво закачалась на волнах, пустая, она была так легка, что каза­лось, будто она лежит на воде сверху, нисколько не погрузив­шись.

- Садись, Пер.

- А что же с этим? — Маттис махнул на свою лодку, полную воды.— Мне надо ее забрать, а то я больше не смогу пла­вать по озеру.

- Как же нам это сделать?

Это-то Маттис знал, тут он был совершенно спокоен.

- Я буду командовать, а вам придется слушаться меня.

Сердце его было полно благодарности за то, что с ним случи­лось, он велел девушкам войти в воду, они втроем взялись за лод­ку и, наклонив, вылили из нее часть воды. Все было сделано, как он велел, и маленькая лодка закачалась на плаву. Потом он ве­лел им подталкивать лодку, а сам тянул за веревку. Девушки с криком толкали лодку, и наконец она почти целиком оказалась на берегу.

Девушкам нравилось шуметь, они беспричинно хохотали, при­тащили свой черпак и вычерпали из лодки всю воду.

В борту обнаружилась дырка, но сегодня голова у Маттиса работала как никогда — он снял один носок и ножом затолкал его в дырку.

- Если лодка будет пустая, вода сюда не попадет, ведь дыр­ка придется над водой,— сказал он.

Он был как в угаре от того, что проделал это у них на глазах и все получилось так здорово.

- Мы видим, ты умеешь управляться с лодками,— сказала ему Анна.

Маттис гордо засмеялся:

- Подождите, еще не то увидите.

У него была тайна, которую он скоро им откроет: он замеча­тельно греб!

Его лодку взяли на буксир. Ингер привычно села на весла.

- Нет, так не пойдет,— сказал Маттис.— Грести должен я. Понятно?

- Почему?

Вот оно, это изумительное мгновение!

- Да потому, что с веслами я управляюсь еще лучше!

- Ясно. Тогда, само собой, грести должен ты. К тому же ты мужчина.

- И это тоже,— согласился он.— И еще я очень хорошо ко­нопачу,— прибавил он.

Анна улыбнулась.

- Ну, Ингер, придется тебе уступить ему весла,— сказала она.

Ингер пересела к ней на корму. Маттис по-хозяйски взялся за весла.

- Я не хотел раньше времени говорить вам об этом,— сказал он девушкам. Он чувствовал себя так уверенно, что мог позволить себе даже хвастовство.

- О чем это?

- Да о том, что я хорошо гребу.

От чувства уверенности в Маттисе все ликовало. Никогда в жизни он так не радовался, что умеет грести, что гребет не хуже любого умного, если на то пошло. Он греб длинными уверенными взмахами.

- Хорошая вещь,— сказал он.

- Что, наша лодка?

- Разумеется. А то что же? — спросил он, немного подумав.

Они рассмеялись, легко и радостно.

- Нет, больше ничего, это ясно.

- Мы можем высадить тебя в любом месте, где ты хочешь,— сказала Ингер.— Времени у нас много, домой нас ждут только к ужину. Мы здесь целые дни бездельничаем.

- Я уже догадался,— коротко ответил Маттис.

Вот так и должно быть. Вот так человек и должен говорить о всяких вещах: это мне известно. Или: я уже догадался. И все в таком роде. Взмахи весел ослабели и стали сбиваться.

- Эй, ты! — крикнули ему девушки.

Он вздрогнул. Девушки с любопытством смотрели на него.

- Пер, ты, кажется, чуть не уснуц.

- Простите,— сказал он и задушил свою мечту.

Лодка, идущая на буксире, то зарывалась носом в воду, то под­прыгивала на волне, она не тонула, потому что была пустая.

Маттис смотрел на девушек. Они и не подозревали, что сде­лали с ним за этот день.

- Ингер и Анна,— от всего сердца сказал он.