Чужая земля - Александр Афанасьев

Сэр Алекс невесело усмехнулся.

— Пытаюсь понять, сэр. Но почему все это пойдет через меня, а не через MI-6?

— Видите ли, Алекс… — баронет смотрел прямо в глаза директору военной разведки — у меня нет никакого доверия ни к MI-6, ни к тому, что они делают. Когда только заваривалась вся эта каша в Ираке — несколько аналитиков пытались предостеречь от вторжения. Им приказали заткнуться. Премьер-министр действовал на основании доклада, составленного именно MI-6 и подписанного директором службы. А теперь мы выясняем, что двенадцать миллиардов долларов ушли в неизвестном направлении[33] — и это только цветочки. В MI-6 и армии существуют люди, которые так же весьма заинтересованы в новой войне — пусть это даже и уничтожит Британию. А вот мне — нужна правда, Алекс, старая добрая правда.

— Да, сэр — маршал Корриган только сейчас понял, в какое дерьмо он лезет. Если он и его люди проколются — отставкой дело не ограничится, его могут просто убить.

— Поэтому — можете считать это официальным поручением Правительства. Вам вменяется в обязанность подготовить группу САС, перебросить ее в Пакистан и руководить ее действиями. Штаб-квартира правительственной связи обеспечит вас напрямую всей нужной информацией, я неофициально поговорю с Йеном.[34] Никаких контактов ни с MI-5, ни с МИ-6, ни с ЦРУ, если вы не хотите подставить своих людей и подставиться самим. Все ясно?

— Так точно.

— Пришлите ко мне офицера связи. Кого-то потолковее. Из тех, кому вы доверяете, и к кому никак нельзя подъехать. Вся связь через него, из рук в руки, никаких телефонов, сообщений и того подобного.

Сэр Алекс понимающе кивнул. Несмотря на то, что это было противозаконно — их прослушивали двадцать четыре часа в сутки. MI-5 прослушивала телефоны, американцы использовали глобальную систему перехвата Эшелон для того, чтобы контролировать своих союзников, их не раз уже ловили на этом, но они даже не считали нежным извиняться. В двадцать первом веке — лучшим средством связи снова стали письма, передаваемые из рук в руки с курьером и сжигаемые после прочтения.

— Зря я это сделал… — вдруг сказал Алан.

— Что именно, сэр?

— Зря я высказал свое отношение ко всему этому. Через пару часов — кто-то из тех, кто сидел на совещании уже напишет отчет для американского посольства. Мы носимся как дурак с писаной торбой с нашими отношениями с американцами — но эти отношения могут запросто нас угробить. Идите. И будьте предельно осторожны.

Кандагар, Южный Афганистан

Район Котали Мурча

Сержант Тимоти Гибсон

Двадцать второй полк особого назначения, сабельный эскадрон А

03 июня 2011 года

Аллаху акбару, Аллаху акбару,Аллаху акбару, Аллаху акбаруАшхаду аль ля иляха илля-л-Лаху,Ашхаду аль ля иляха илля-л-ЛахуАшхаду анна Мухаммадар-расулю-л-Лахи,Ашхаду анна Мухаммадар-расулю-л-Лахи,Хаййя алас-саляти, Хаййя алас-салятиХаййя алаль-фаляхи, Хаййя алаль-фаляхиКад камат ас-саляту, Кад камат ас-салятуАллаху акбару, Аллаху акбару.Ля иляха илля-л-Лаху.

Уроженец Лондона, сержант двадцать второго полка Специальной авиадесантной службы Тимоти Гибсон, одетый, как одеваются афганцы в широкие штаны, рубаху и безрукавку, с мастерски повязанной чалмой на голове, внимательно вслушивался в слова, плывущие в раскаленном воздухе. Это не азан, это икама судя по словам «кад камат ас салаху», произнесенным перед самым концом икама. Эти слова дословно означают «пришло время молитвы» и, судя по тому, как они произносятся — для произносящего их арабский язык не является родным. Наверное, так оно и есть — здесь за время войны убили немало имамов, а на замену им — приходили обычно с востока. Деобандисты, выпускники либо медресе и исламских университетов в самом Деобанде, либо — печально известного медресе Хаккания в самом Пакистане, которое власти Пакистана почему-то не закрывают несмотря на то, что это — рассадник самого махрового ваххабизма. Во многих местах священных для любого правоверного слов буква «х» заменена на «т», причем это типичное жесткое произношение буквы «т» для человека, родным для которого является урду. Молитву транслируют из магнитофона, расположенного где-то на крыше какого-то дома и включенного на полную громкость. Так они напоминают — что они есть и от них — никуда не деться…

Обутыми в старые армейские ботинки — ими весь базар завален — ногами, сержант уверенно топал по небольшой, безымянной улочке района Котали Мурча, расположенного на северо-западе Кандагара, крупнейшего и стратегически важного города на юге Афганистана. Он доподлинно знал, куда он идет и зачем — не далее как вчера в Баграме он изучал спутниковые снимки местности, сюда их перебросили ночным рейсом. У него ничего не было в руках, через плечо — он нес большую, перекидную сумку-торбу, какую носят все, кто торгует по мелочи, и женщины и мужчины. Если такие сумки продавать в дорогих магазинах Лондона — они произведут фурор, а здесь сержант купил эту сумку за пятьдесят афгани[35] на базаре. Чуть позади него — прикрывая на шесть, как они говорили, cover you six, топал одетый схожим образом капрал Майкл Келл, он нес на плече ковер, и это позволяло ему скрывать автомат — он был просто завернут в ковер. Как и всегда бывает — во время намаза улица была почти пуста, лишь в начале улицы — показалось небольшая, желтая с белыми дверцами Тойота-такси. Там была вторая часть их патруля в составе капрала Хью Артура и лейтенанта Дэвида Креддока. Они должны были наступать с другого направления, чтобы отрезать боевикам путь бегства в зеленку. Район находился у самого края города, чуть в стороне — блок-пост с американской морской пехотой, но они в случае чего — не успеют.

— Ястреб, я тебя вижу, окей… — негромко сказал сержант. Он мог переговариваться при помощи ларингофона, закрепленного на горле, его прикрывал яркий цветастый платок. Наушник в ухе был почти невидим, но и он прикрывался чалмой.

— Сосед, я тоже тебя вижу, окей. Наличие цели подтверждено. Давай быстрее, пока эти ублюдки стоят раком.

— Принято…

Аллаху Иляхун, Табарака-л-Лаху, Альхамду ли-л-Лахи, Ляа иляха иль-ал-Лаху, Аллаху Аъзаму…

Сержант прислушался — читали такбир, вступительную часть молитвы. Он вырос не в самом лучшем районе Лондона, там рядом был подпольный молельный дом, и когда эти вставали раком — они выставляли магнитофон и все это — транслировали на весь квартал всем желающим. И нежелающим тоже. Поэтому — сержант Гибсон за время отрочества выучил едва ли не весь Коран наизусть и мог прочитать весь намаз без запинки не хуже иного муллы…

Именно поэтому его прозвали «соседом» — он раздражался, как только слышал слово «сосед» и всегда очень тщательно подходил к выбору соседей, что в казарме, что в полевом выходе, что в любом ином месте.

Вот и ворота. Большие, когда то давно выкрашенные зеленой краской, но сейчас облупившиеся, ржавые…

Над Кандагаром, в раскаленном дневном воздухе плыли слова молитвы…

Сержант сунул руку в сумку и выхватил НК МР-7, отличное оружие для ближнего боя, обладающее емким магазином на сорок патронов и позволяющее стрелять с одной руки. На ствол — был уже надет короткий швейцарский глушитель. Капрал сбросил с плеча изрядно надоевший ему ковер, мгновенно раскатал его — и оказался обладателем короткого карабина DIEMACO C8CQB с глушителем той же самой B&T, прицелом от Eotech и длинным, толстым магазином от Surefire на сто патронов. Эти магазины они только что купили на свои деньги — во время решения типовой штурмовой задачи ста патронов хватало при любых условиях, и можно было не перезаряжаться под огнем противника. В Афганистане — это было немаловажно.

Кроме автомата — в ковре было завернуто специальное взрывное устройство для вышибания дверей, которое капрал немедленно прилепил к двери, встав справа от нее. Сержант занял позицию слева.

Такси ускоряло ход…

— Давай!

Хлопнул взрыв — эта штука пробила металл и вырвала огромный кусок из двери. Капрал ударил ногой по двери, сержант бросился внутрь. Дворик, чуть в стороне — молятся двое, автоматы Калашникова стоят у стены. Один так ничего и не понял, второй — просек и тянется к автомату.

— Аллах Акбар!

Рука замерла — на мгновение, но он это видел — и сержант нажал на спуск своего автомата. Это было его фирменным трюком — он орал Аллах Акбар и ошалелые хаджи не знали, как на это реагировать. Несколько раз это спасло ему жизнь в очень дурных ситуациях, один раз — его чуть не пристрелили, не разобравшись.

Боевики повалились в пыль, убитые точными выстрелами — и кровь оросила мешковины, которые они использовали в качестве саджады, молитвенного коврика…