Семь элементов, которые изменили мир - Джон Браун

Американское общество считало Standard Oil могущественной, хитрой и беспощадной. Операции компании были совершенно непрозрачными и никому не подотчетными. Standard Oil не сумела осознать, до какой степени негативно относится к ней общество. В 1888 г. один из высших руководителей компании написал Рокфеллеру в манере, которая иногда копируется и нынешними лидерами бизнеса: «Я думаю, что антитрестовская лихорадка – безумие, на которое мы должны реагировать достойным образом, отвечая на каждый вопрос абсолютно правдиво, но без конкретных фактов» [54]. В 1911 г. Standard Oil была разделена на несколько компаний в соответствии с антитрестовским законом Шермана [55].

Учитывая вред, который Рокфеллер причинял своим рабочим, их семьям и другим компаниям отрасли, он приобрел репутацию барона-разбойника, стремящегося только к личной выгоде. Американская журналистка Ида Тарбелл написала: «Вряд ли он хоть раз после 1872 г., участвуя в гонке с конкурентами, честно стартовал вместе со всеми» [56]. Тарбелл верила, что Рокфеллер пал «жертвой страсти к деньгам, не позволявшей ему видеть другие стороны жизни» [57]. И действительно: в 1916 г. он стал первым отмеченным миллионером в мире [58].

Однако прочные религиозные убеждения Рокфеллера вынуждали его к противоречивым действиям: он решил отказаться от значительной части принадлежащих ему средств. Как филантроп Рокфеллер проявил исключительную дальнозоркость. В 1882 г., когда идея высшего образования для женщин и чернокожих вызывала неодобрение многих американцев, он финансировал школу для чернокожих женщин. Он полагал, что филантропическая деятельность «осуществляется на более-менее случайных принципах», и пытался сделать ее более эффективной [59]. Используя деловой подход к каждому потенциальному бенефициару и стараясь никогда не давать столько, чтобы породить зависимость от своих даров, он хотел побудить бедных строить жизнь самостоятельно и писал: «Если вместо раздачи милостыни можно что-то сделать для устранения причин нищеты, то удастся достичь чего-то действительно более широкого, глубокого и ценного» [60]. Он был в авангарде движения сторонников «самосовершенствования».

Примерно так же, как Рокфеллер, ведут себя сегодняшние российские олигархи. Они аккумулировали богатства в сходных масштабах, причем многие начинали путь наверх в неблагоприятных условиях. Они также добывали деньги мошенническими или несправедливыми методами [61]. И, подобно Рокфеллеру, некоторые олигархи готовы теперь частично или полностью отдать накопленное обратно обществу [62]. Но такого поворота нельзя было предвидеть в момент моих первых встреч с ними на заре «дикого восточного» капитализма в 1990-х гг.

Нефтяные риски и выгоды для России

18 ноября 1997 г. в присутствии британского премьер-министра Тони Блэра и первого заместителя министра энергетики России Виктора Отта я подписал контракт на сумму около 600 млн долл. с Владимиром Потаниным, одним из самых крупных российских бизнесменов [63]. Сделка предусматривала покупку 10 % акций нефтегазовой компании СИДАНКО и была первой попыткой British Petroleum начать работать в России. Внешне Россия изменилась в лучшую сторону с момента моего первого посещения в апреле 1990 г., но по-прежнему оставалась страной беззакония, и никто не мог предсказать, в каком направлении пойдет дальнейшее движение. Подписав соглашение в Лондоне на Даунинг-стрит, 10, и обретя «крестных отцов» в лице Блэра и Отта, BP надеялась защитить себя от крупных неприятностей.

Достичь соглашения было непросто. В условиях хаоса после распада Советского Союза объемы производства нефтяных и металлургических компаний резко сократились. Лишенное средств правительство попыталось продать их фирмам и частным лицам в обмен на кредиты. В результате семь частных лиц приобрели множество государственных активов по бросовым ценам, главным образом по печально известной схеме «залоговых аукционов», получивших название «распродаж века» [64]. Эти семеро стали называться олигархами; они оказались достаточно решительны и удачливы, чтобы сорвать колоссальный куш. Потанин – один из них, и тогда его империя контролировала около 10 % российского ВВП.

Летом 1998 г. BP стала замечать, что нефтяные месторождения СИДАНКО, контролировавшиеся мелкими дочерними предприятиями компании, начали постепенно исчезать. Новый закон о банкротстве, принятый в начале года, использовался для приобретения активов по заниженным ценам. Директор одной из дочерних фирм СИДАНКО выпустил краткосрочное долговое обязательство. Затем оно было выкуплено третьим лицом. По истечении срока обязательства новый владелец потребовал денег, но директор отказался возвращать долг. Тогда третье лицо обратилось в суд с требованием признать ответчика банкротом, не поставив об этом в известность BP. Третье лицо, выиграв дело, получило дочернюю фирму по многократно заниженной цене, а директор – щедрое вознаграждение за участие в махинации.

В ноябре 1999 г. BP узнала: СИДАНКО лишилась крупнейшего актива, «Черногорнефти», обеспечивавшей три четверти объема производства компании. Месторождение было продано на аукционе по той же процедуре фиктивного банкротства Тюменской нефтяной компании (ТНК). К тому времени BP потеряла большинство начальных инвестиций, но, позволив выдавить себя из России, она почти наверняка не смогла бы вернуться туда снова. Россия оказалась слишком важной, и поэтому BP была вынуждена играть в «игру ТНК». Чтобы выкупить долг СИДАНКО, ТНК взяла много денег в долг, и BP проследила поступление заемных средств из нескольких западных банков. BP объяснила заимодателям, что предоставляемые ими кредиты используются в коррупционных схемах. Постепенно кредитные средства иссякли. Когда они закончились, Михаил Фридман, главный акционер ТНК, вступил в контакт с BP.

Оказалось, что, как часто бывает в конфликтных ситуациях, «воровство» активов СИДАНКО не совершенно очевидно. Фридман стремился реализовать свои законные права как одного из первых акционеров, доля которого была несправедливо приобретена Потаниным за малую часть действительной стоимости. Власть Потанина ослабла в результате финансового коллапса в России в 1998 г., и поэтому Фридман решил воспользоваться преимуществом. В конце концов British Petroleum пришла к соглашению с Фридманом: компания получала обратно свои активы и половину ТНК в обмен на инвестиции в 8 млрд долл. Казалось, что BP прочно утвердилась в России. Однако уже в конце 2012 г. компания и ее партнеры были готовы продать ТНК-ВР с приличной прибылью контролируемой государством нефтяной компании «Роснефть». Так менее чем через два десятилетия «продажа века» повторилась в обратном направлении.

Олигархи становились все более успешными и влиятельными. Со временем они захотели защитить свои состояния и от государства, которое могло бы толковать законы для своей выгоды, и от простого воровства. В этом отношении они походили на американских баронов-разбойников XIX в. Они использовали политическое влияние, чтобы как можно дольше сохранять власть. Как показала история, добыча нефти приводит к концентрации власти и богатства в руках узкого круга людей. Даже после того как в 1911 г. был побежден «дракон» Standard Oil, власть, предоставленная нефтью, продолжала оставаться в руках немногих [65].

От Standard Oil к «семи сестрам»

В первой половине XIX в. «семь сестер», то есть три крупнейших фрагмента Standard Oil, ее американские конкуренты Texaco и Gulf и европейские компании British Petroleum и Royal Dutch Shell контролировали добычу нефти на крупнейших месторождениях [66]. Действуя как картель, они уважали рынки друг друга и устраняли конкурентов – почти так же, как Рокфеллер в США.

«Семь сестер» получали поддержку от своих правительств. В 1914 г. Уинстон Черчилль, тогдашний первый лорд Адмиралтейства, приобрел для британского правительства контрольный пакет Англо-Иранской нефтяной компании, чтобы обеспечить надежное снабжение топливом британского военно-морского флота. А правительство США попросило свои нефтяные компании заключить на Ближнем Востоке соглашения, противоречившие тем самым законам, которые использовались для разделения Standard Oil.

Начальный успех British Petroleum и Royal Dutch Shell зависел от разведки нефтяных месторождений в Британской и Голландской империях. Хотя после Второй мировой войны они постепенно распадались, колониальные отношения сохранились, и «семь сестер» по-прежнему обладали значительной властью над странами – экспортерами нефти вплоть до 1940-х гг.

Баланс власти начал изменяться в пользу нефтедобывающих стран, когда Венесуэла заключила первую сделку «50 на 50» в 1943 г. В соответствии с новым законом о нефти нефтяные доходы государства должны были равняться прибыли после уплаты налога и величине роялти любой работающей в Венесуэле нефтяной компании. Принцип «50 на 50» вскоре распространился по всему Ближнему Востоку и стал стандартной практикой в глобальной нефтяной индустрии. Но многие экспортирующие нефть страны хотели большего: ведь нефть принадлежала им, и поэтому они полагали, что должны получать львиную долю прибыли.