Мой помощник Карсыбек - Николай Вирта

— Хватит распускать нюни, Карсыбек! Противно смотреть! Ты останешься начальником своих ребят, а из Тентекбаевских мы организуем новую команду.

Ну, умница! Все просто подпрыгнули от радости. И приказ Матвея Ивановича будет выполнен, и Тентекбай не получит обратно ни одного человека, если бы даже захотел. А Соня продолжала:

— Да постойте вы! Распрыгались, как глупые козы. Эта вторая команда будет работать не только в совхозе, но и везде, где появятся срочные дела. Ясно?

— Только не на разъезде, — угрюмо сказал Карсыбек.

— И на разъезде, если понадобится! — оборвала его Соня.

Теперь надо было выбрать начальника второй команды. И вдруг вылез толстый ленивец Омар. Он, видите ли, захотел быть «начальником». Все, конечно, рассмеялись, а Омар, покраснев и так надувшись, что щеки его вот-вот должны были лопнуть, выпалил:

— Вот я превращусь в атомную бомбу и взорву вас всех к чертям собачьим!

Команда так и ахнула. И где этот увалень мог подслушать такие слова? Что касается того, что он может «превратиться», — это от Омара слышали и раньше. Глупый парень твердо верил, что человек может превратиться во что угодно, только надо знать «вещее слово». И он, представьте, хвастался, будто знает такое слово. Ну не вздор ли?!

Но «собачьи черти»!.. Это-то откуда?

Ох, и попало же Омару от сестрички! Сперва она прочла ему лекцию о том, какой он глупый. Потом еще одну — о том, что люди ни во что и ни в кого превращаться не могут. И, наконец, специальный раздел лекции был посвящен доказательствам полного отсутствия на свете чертей вообще, а собачьих — в частности. Эту часть лекции Соня сопроводила несколькими довольно неприятными хлопками по тому месту, что располагалось у Омара пониже спины.

Омар, рыдая, заявил, что он никогда, никогда, никогда не будет атомной бомбой, а будет заведующим игрушечным магазином, чтобы самому играть во все игрушки.

Столь категорическое заявление не встретило возражений у команды. Соня вытерла слезы, которые обильно текли из глаз Омара. На том и покончили.

А своим начальником вторая команда выбрала Соню.

Карсыбек дал ей такую блестящую характеристику, что Соня краснела, бледнела и, кокетливо склонив голову, говорила: «Вот еще!», «Да нет, ребята, я вовсе, вовсе не гожусь в начальники!» и так далее.

Выбрали ее единогласно, причем увалень Омар поднял разом две руки. И получил еще пару шлепков и нравоучительное замечание насчет того, что брату лучше уж не голосовать за сестру, потому что это могут понять как семейственность.

Да-да, Соня так именно и сказала. Откуда она слышала насчет семейственности — право, не знаю.

Вот с какими трудностями и осложнениями решалось это дело. Но теперь можно было доложить Матвею Ивановичу о том, что приказ его выполнен.

Это взяла на себя Соня.

Однажды Матвей Иванович, усталый и чуть не падавший с ног, пришел в дом начальника станции пообедать. Тут-то Соня и доложила ему о выполнении приказа.

Матвей Иванович долго не мог взять в толк, о каком приказе идет речь. Наконец он вспомнил и, рассмеявшись, похвалил Карсыбека и Соню за сообразительность. А Карсыбек сидел в соседней комнате, ожидая результата доклада. Вошла Соня, шепнула, что все в порядке, и пригласила его к столу.

Матвей Иванович очень сердечно поздоровался с ним и разговаривал так, словно между ними ничего не произошло.

Карсыбек таял от счастья.

2

Вот почему обе команды оказались на строительстве школы. Что ж они там делали? Таскали кирпичи для печников, краски малярам, стекла и замазку тем, кто занимался окнами, гвозди и инструмент — плотникам.

А Карсыбек сказал однажды:

— Мне все это надоело. Я стану маляром.

— Ну да, маляром! — тотчас возразил Тентекбай. — Ты не умеешь.

— Я не умею? — обозлился Карсыбек. — Увидишь!

И вот Карсыбек выпрашивает кисть и ведерко у главного маляра Веры Аратюнянц. В недавнем прошлом она служила машинисткой в Ереване. Карсыбек сказал, что умеет красить.

— Ладно, — согласилась Вера, — посмотрим. Вот тебе краска, кисть — покрась вон ту стену.

Стена была уже подготовлена Верой к покраске.

Берет Карсыбек кисть, макает в ведерко и начинает мазать по стенке. А Тентекбай тут как тут. Вертится и под руку приговаривает:

— Маляр самозванный! Маляр липовый!

Хоть и злился на него Карсыбек, да ведь не прогонишь! И он старался.

Только если не знаешь дела, старайся не старайся, ничего не получится. Карсыбек пыхтит, Карсыбек кряхтит, с него пот катится, а работа как-то не спорится.

Мазнет Карсыбек по стенке — вроде ничего. Он давай дальше. А когда просохнет — страшно становится. Вся стенка в каких-то кривых полосах. Тут грязь, там подтек. Карсыбек хочет поправить — и получается еще хуже.

Так провозился он с кистью и ведром полдня: все мазал да мазал, и получалось все хуже и хуже.

Тентекбай знай издевается.

Пришла Вера Аратюнянц, поглядела на стенку и ахнула. Ну, мазня! И, конечно, отобрала у Карсыбека кисть и ведро с краской.

— Учиться сначала надо, — сказала она.

А Тентекбай повертелся, похихикал и исчез. Кто-то сказал, что он уехал на разъезд. Карсыбек был доволен: все-таки недолюбливал он этого задиру. И еще потому радовался, что Тентекбай всем бы разболтал, как Карсыбек хотел стать маляром, хвастался напропалую, а Вере пришлось после его «работы» перекрашивать всю стенку.

Тентекбай пропадал на разъезде недели две. Что он там делал, никто не знал. Может быть, помогал разгружать вагоны и платформы. Может быть, ездил со своим дядей в дальние рейсы на грузовике.

Но вот он снова появился в совхозе и пришел на строительство школы. А в тот день из столярной мастерской привезли новенькие парты: только покрась их — садись и учись.

Тентекбай подошел к Вере и сказал очень вежливо:

— Пожалуйста, дайте мне кисть. Я тоже хочу попробовать покрасить. Конечно, я не такой большой мастер, как Карсыбек, но, может быть, у меня выйдет не хуже, чем у него, когда он красил стену.

Вера пожала плечами и дала Тентекбаю кисть и черную краску.

Тентекбай начал красить. Тут же были, помогая рабочим, Карсыбек и Соня. Сначала они не обращали внимания на Тентекбая, который тихонько красил парты во дворе. Потом увидели, что покрашены парты не так уж плохо.

Соня сказала:

— Да ты молодец, Тентекбай!

А Тентекбай, не отвечая, красит и красит. Карсыбека даже в жар бросило: действительно, красил Тентекбай преотлично. Потом пришла Вера и просто ахнула: замечательно покрашены парты! Она мазнула кистью в трех или четырех местах, да и то больше для фасона. Как-никак, мол, я мастер. А мазать-то в тех местах и не надо было.

Что же оказалось? А ничего особенного. Тентекбай все эти дни помогал малярам на разъезде и очень старательно у них учился.

И наставил нос Карсыбеку.

Но все-таки Карсыбек, Соня и ребята их команд научились очень многому, помогая строителям школы. И это им пригодится впоследствии.

И знаете, что я вам скажу? Если бы мне было столько же лет, сколько вам, и если бы я кончал школу не тридцать четыре года назад, а теперь, ни за какие калачи не уговорили бы меня после школы остаться в городе.

Представьте себе, как это здорово: есть хлеб, зная, что он выращен тобою на той земле, которую ты пахал своим трактором! Этот хлеб обмолочен комбайном — и водил его ты. Вести грузовую машину где-нибудь в далекой-далекой степи, по новой дороге, — и это ты проложил на ней первую колею. Жить в доме или бывать в домах приятелей, построенных тобой. Греться в морозы около печки, тобой выложенной, покупать что-нибудь в магазине, где двери и окна сделаны тобой. Купаться в целинном водохранилище, плотину которого возводил и ты, наблюдая потом, как громадная пустая чаша до краев наливалась холодными вешними водами. Или читать при свете электричества, зная, что провода в этот дом проведены тобой, тобой поставлены столбы для телефона, по которому ты разговариваешь с родными или друзьями, живущими за тысячи километров… Знать, что без тебя не может работать трактор или машина, если ты механик; что в ясли и детский сад, где резвятся ребятишки новоселов целины, вложен твой труд, так же как в школу, где учат твою сестренку или братишку; в почту, куда ты заходишь, чтобы отправить письмо домой; в баню, где все вспоминают добром ее строителя и того, кто подвел к ней водопровод, и того, кто запрудил речку, откуда для бани подается вода, и тех, кто поставил на речке насос…

И заметьте еще одно: любая из этих профессий идет нарасхват. Куда бы ты ни приехал, где бы ни оказался, везде нужны трактористы, слесари, механики, техники, кровельщики, электромонтеры, фотографы, сапожники, портные, повара, строители дорог, плотники…

Карсыбек показывал мне людей, которые за год жизни на целине приобрели три и четыре подобные специальности.