Капитан Суматоха - Бенгт Даниельссон

Тем временем золотая корифена, к великому огорчению Чико, медленно побелела. Но Фишер заверил, ребят, что это ровным счетом ничего не значит.

— Она всегда теряет свои краски, когда умирает. На вкусе это никак не отражается, а это самое главное. Я не знаю рыбы вкуснее золотой корифены. Ладно, отменим на сегодня наши ограничения, зажарим несколько хороших филе.

Его слова были приняты с трогательным единодушием. Однако это единодушие царило лишь до тех пор, пока Фишер вдруг не озадачил их такими словами:

— Кстати, пора нам начинать есть кальций.

На аппетит Бомбасто это загадочное заявление никак не подействовало. Зато Суматоха и Ниссе сразу перестали жевать и поглядели сперва на Фишера, потом друг на друга, Кальций?

Но ведь это какой-то химический элемент, а откуда его взять на плоту? Фишер не спешил их просветить, он попросил Чико принести ступку.

Ступкой служил попросту плоский камень, на котором Чико каменной каталкой растирал кукурузу в муку. Зачем Фишеру понадобилась ступка, если кукурузы давно нет? Ребята ничего не могли понять, да и Бомбасто тоже; впрочем, его это, похоже, вообще не занимало. Еще больше мальчики удивились, когда Фишер собрал в кучку рыбьи кости и положил их на гладкий камень. Чико, хотя и не знал, в чем дело, ловко растер рыбьи кости в мелкий порошок. Наконец Фишер милостиво объяснил:

— В рыбьих костях есть кальций. Без кальция человек заболевает. Весь скелет размягчается, вываливаются зубы. Обычно мы получаем необходимый кальций, когда пьем молоко и едим сыр. А без молока и сыра попробуем обойтись тем, что нам могут дать рыбы. Французский врач Бомбар несколько лет назад прошел один на надувной резиновой лодке через Атлантический океан от Франции до Вест-Индии. Он не взял с собой ни ступки, ни мельницы, чтобы молоть рыбьи кости. У него пострадал позвоночник, и он до сих пор прихварывает. Чтобы с нами не случилась та же беда, надо теперь постоянно есть муку из рыбьих костей.

Фишер посыпал кусок филе несколькими щепотками костяной муки, и ребята последовали его примеру. Мука была почти безвкусная, терпеть вполне можно ради того, чтобы уберечься от болезни. Но Бомбасто в высшей мере недоверчиво отнесся к гастрономическим теориям Фишера. Он даже на несколько секунд оторвался от еды, чтобы предостеречь ребят:

— Бедняги, вы не знаете, что едите, но я вам расскажу. Это же удобрение! Я сам удобряю костяной мукой почву на своей гасиенде в Эквадоре. Очень хорошо для картофеля и пшеницы. А для людей удобрение — тьфу!

Он зажал нос двумя пальцами и чудовищной гримасой изобразил свое отвращение. И хотя вкус присыпанных костяной мукой филе ничуть не изменился, ребятам почему-то стало труднее их есть. Впрочем, предостережение Фишера сделало свое, и они храбро продолжали уписывать рыбу.

Теперь они чаще всего ели корифену, иногда тунца, бониту, летучих рыб, даже акулу. У каждого сорта свой вкус, поэтому рыбный стол был не таким однообразным, как может показаться. Здоровью он явно не вредил. Даже Бомбасто, который упорно ел только жареную рыбу и наотрез отказывался приправлять ее мукой, не собирался болеть. Напротив, он заметно поправлялся и с каждым днем выглядел все свежее. (Правда, Фишер уверял, что недостаток кальция скажется со дня на день.) Ловить рыбу было проще простого. А так как Ниссе тоже овладел приемами подводной охоты, они добывали больше, чем могли съесть, несмотря на непомерный аппетит Бомбасто.

Все было бы просто замечательно, если бы Фишер и генерал ладили между собой. Увы, всякий раз, когда они обсуждали политику, философию или коммерцию — а это случалось довольно часто, — у них оказывались прямо противоположные взгляды. Правда, ребята были избавлены от необходимости участвовать в этих никчемных спорах, которые чаще всего перерастали в шумную ссору, после чего спорщики сердито расходились в разные концы плота. Но когда речь шла о том, что касалось всех на борту — скажем, о распределении вахт и работы, — поневоле приходилось включаться в спор, чтобы как-то примирить двух задир. Чико всегда безоговорочно был за Бомбасто. Так же непреклонно Ниссе стоял за Фишера. Все зависело от Суматохи, а он часто колебался, кому отдать предпочтение. Сегодня ему казалось, что прав один, завтра — другой. Фишер был на диво находчив и изобретателен, мог помочь в любом деле, зато Бомбасто отличался веселым нравом, без конца шутил и знал бездну песенок и анекдотов. В Фишере только одно не нравилось Суматохе: уж очень он был непоседлив, всегда его распирала жажда деятельности, он без конца придумывал всякие замысловатые графики и всех заставлял выполнять никому не нужные работы. Бомбасто, на взгляд Суматохи, страдал прямо противоположным недостатком: как надо работать — отлынивает и помощи от него не дождешься.

Но совсем тягостно стало жить на борту после того, как Бомбасто рьяно, не жалея сил и времени, принялся сочинять серию речей, которые собирался произнести, когда вернется в Эквадор, чтобы устроить очередной переворот. Почему-то вдохновение осеняло его как раз тогда, когда ему полагалось ловить рыбу или стряпать. Правда, от этого никто не страдал, потому что Чико охотно готовил за него, а Суматоха и Ниссе радовались случаю лишний раз отправиться на подводную охоту. Тем не менее Фишера страшно раздражало отлынивание Бомбасто; наверно, потому, что генерал нарушал столь тщательно разработанные им графики.

Еще больше Фишер возмутился, когда Бомбасто превратил Чико в своего денщика, заставляя юного индейца то принести ему жареную рыбу, то растянуть тент. Бомбасто оправдывался тем, что сочиняет особенно важную речь о «свободе, равенстве и братстве» и сбивается с мысли, когда его отрывают от писания и заставляют делать всякую ерунду. Фишер язвительно замечал, что Бомбасто живет не так, как учит жить других, и Ниссе с Суматохой эти слова казались довольно справедливыми. А впрочем, если Чико так восхищается генералом, что готов безропотно ему служить, это его личное дело.

Фишер не прочь был призвать Бомбасто к порядку, но он отнюдь не был уверен, что ребята всецело его поддержат, а потому разумно воздерживался от крайних мер. Но он не уставал донимать Бомбасто колкостями и во всеуслышание проповедовал, как это важно, чтобы все без исключения выполняли свой долг. И во время очередного совета, когда Фишер брюзжал особенно много, Бомбасто вспылил и покинул заседание, не дожидаясь, когда председатель подведет итог повестке дня своим новым, великолепным молотком, над которым трудился целую неделю.

Ребята страшно удивились, когда немного погодя увидели, что Бомбасто лежит на животе на кормовой палубе и почему-то дрыгает ногами, как лягушка. Чико стоял рядом, внимательно глядя на генерала. Затем они поменялись местами. Чико дрыгал ногами, разводил руками, потом выполнял это одновременно, а Бомбасто считал вслух.

— Знаешь что? — сказал Суматоха Ниссе. — По-моему, он учит Чико плавать.

Суматоха оказался прав. Когда они собрались вместе за ужином, Бомбасто любезно сообщил, что во имя более справедливого распределения работ начинает учить Чико плавать. И добродушно уточнил:

— Таким образом, Чико сможет не только стряпать, но и ловить рыбу за меня. И никто не будет мне гудеть в уши, что, мол, я увиливаю от своих обязанностей.

— Какое же это справедливое распределение! — возмутился Фишер.

— А что? Я только что нанял Чико слугой до конца плавания и щедро ему заплачу. Когда вернемся в Эквадор и я свергну своих врагов. Кстати, вот и трудовое соглашение!

Он торжествующе поднял в руке лист бумаги.

— Не говорите «нет», не говорите «нет»! — взмолился Чико. — У меня никогда не было такой хорошей работы и такого жалованья!

Фишер несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, в точности как тунец под плотом. Так и не вымолвив ни слова, он повернулся к ним спиной, взял подводное снаряжение и прыгнул в воду. Долгий опыт научил его, что это лучшее средство остудить свои чувства.

Бомбасто прилежно обучал Чико приемам плавания, и юный индеец быстро преуспевал. Скоро ему было милостиво разрешено плескаться в воде у плота. Для верности генерал обвязывал своего ученика веревкой вокруг пояса. Сам он только расхаживал по палубе и командовал. Зато Суматоха и Ниссе часто плавали рядом с Чико и помогали ему добрым советом. Но вот однажды, когда Чико под руководством Бомбасто упражнялся в море возле плота, Фишер вдруг вышел из каюты и решительно потребовал, чтобы генерал немедленно отдал ему спасательную веревку, которой тот почему-то обвязался сам. У Фишера была веская причина: он собирался добыть рыбы на обед.

— Займите очередь и ждите, когда я кончу свое дело, оно не менее важно, — высокомерно ответил Бомбасто.

Тут Фишер не выдержал. Взревев от ярости, он подошел вплотную к генералу и толкнул его так, что тот плюхнулся в воду. Боясь, как бы не дошло до беды, Суматоха схватил американца за руку, увел его в каюту и принялся успокаивать.