Генерал медицинской службы - Иван Куренков

Закаленные нервы генерала медицинской службы не выдержали. Он вздрогнул. Его спутники растерянно глядели на несчастную мать, на мертвого ребенка.

У самой кромки болота лежали полуживые, изможденные люди. Лавров нагнулся и распахнул лохмотья — на ребристых боковых участках груди, на сгибательных поверхностях предплечий у одного, другого, третьего больного — сыпь, характерная для сыпного тифа. В лохмотьях шевелились вши.

— Сыпной тиф! — сказал Вершинин, наклонившись над больным. — Точно, сыпняк!

Узнав от заключенных, что самолеты с черными крестами на крыльях распыляли туман над лагерем, Вершинин сразу понял, в чем дело.

«Применили аэрозоли, — подумал он с ненавистью, — произвели массированное заражение заключенных возбудителями сыпного тифа…»

Он великолепно знал, что заразить людей сыпняком можно и таким способом — через дыхательные пути. Советские ученые узнали об этом благодаря несчастному случаю. Узнали после того, как профессор Кронтовская во время работы по изготовлению сыпнотифозной вакцины, представляющей взвесь убитых риккетсий Провачека, полученных из ткани легкого белых мышей, обнаружила у себя в лаборатории ЧП: три научных работника заразились сыпняком во время постановки эксперимента. У всех появилась своеобразная пневмония, затем внезапный озноб, головная боль, угнетение психики, нарастание температуры до 39 градусов и выше, увеличение селезенки и петехиальная сыпь на боковых участках груди. Вершинин сам видел этих больных и был убежден, что заразились они именно через верхние дыхательные пути, так как вшей в лаборатории не было.

«Да, — продолжал размышлять Станислав Васильевич, задумчиво рассматривая больных… — Но откуда фашистские бактериологи узнали о втором пути передачи сыпнотифозной инфекции?.. Вероятно, сами сделали это открытие и поспешили воспользоваться им для создания эпидемического котла… Вот на что вы растрачиваете свой талант, господин Блюменталь!..»

Словно очнувшись, Вершинин взглянул на военных врачей, обступивших его, и остановил взгляд на солдатах, выстроенных за воротами лагеря.

— Вот что, товарищи! Весь личный состав, контактировавший с заключенными, немедленно вывести во второй эшелон. Всех без исключения подвергнуть полной санитарной обработке со стрижкой волос, мытьем и переодеванием!

— Ясно, товарищ генерал!

Вершинин был уверен, что командующий фронтом согласится с предложением немедленно развернуть полевые подвижные госпитали, санитарно-эпидемиологические отряды, обмывочно-дезинфекционные роты и банно-прачечные отряды… Не сомневался Вершинин и в том, что Военный Совет фронта согласится взять на полное медицинское, продовольственное и вещевое снабжение всех освобожденных из лагеря смерти…

Проводив Вершинина, улетавшего в штаб фронта, Лавров и Штаркер приказали поварам варить пока только бульоны. Изголодавшихся людей следовало постепенно приучать к пище.

Ганс Штаркер, пораженный всем увиденным, не мог удержаться от грустных размышлений. «Сами слова, такие, как «врач», «микробиолог», «эпидемиолог», — думал он, — фашисты сумели превратить в синонимы таких слов, как «палач», «убийца»… Фашистская система превратила лаборатории ученых в камеры пыток, взяла на вооружение самые низменные, самые нечеловеческие методы…»

Вернувшись в лагерь, Вершинин вызвал Штаркера, и в закрытой машине они отъехали в глубину соснового бора.

— Передайте, доктор, своему «шефу» в Германии новую шифровку!

Под диктовку Вершинина, Штаркер начал:

«Я — 15–18… Я — 15–18… Ваш замысел сорван. Эпидемический котел в районе Озаричи провален… Военный Совет фронта, по совету генерала Вершинина, принял срочные меры. В районах заражения развернуто двадцать пять военных госпиталей. Санитарно-эпидемиологические отряды, обмывочно-дезинфекционные роты и банно-прачечные отряды оперативно приступили к действиям. Организовано питание и санитарная обработка заключенных концентрационных лагерей силами и средствами фронта. Приняты все меры по недопущению распространения заболеваемости сыпным тифом как в войсках, так и среди гражданского населения. И еще одна новость. В 1941 году в Советском Союзе создана вакцина против сыпного тифа. Прививки против сыпного тифа проводятся в экстренном порядке не только в войсках фронта, но и среди гражданского населения. Эпидемия в войска не перекинулась.

15 апреля. 1944 г.».

Прочитав радиограмму Штаркера, Блюменталь сказал упавшим голосом:

— Я ожидал чего-то подобного, но не в таких масштабах! У них появилась вакцина и против сыпного тифа!

Рейхсарцтефюрер опустил голову. А когда поднял ее, то увидел, как у его заместителя лицо из кирпично-красного превратилось в бледно-серое, двойной подбородок неестественно задергался. Блюменталь брезгливо поморщился:

— Что ж, удачи и неудачи всегда рассеяны неравномерно. Будем работать!

Последняя шифровка

Как-то после ужина Штаркер подошел к Вершинину.

— Генерал, не пора ли нам дать последнюю шифровку господину рейхсарцтефюреру Блюменталю. Пусть не строит иллюзий насчет своего козыря — сверхвирулентного микроба чумы штамма РС. Пусть знает, что я передал ампулу с его питомцем вам и что против этого штамма микроба обеззараживающие сыворотка и вакцина уже изготовлены!

— Ну, а потом что? — изучающе спросил Вершинин. — Ведь на этом ваша миссия закончится…

— Потом?.. — Ганс задумался. — Потом я пойду работать. Наш замечательный писатель-антифашист Вилли Бредель, один из основателей комитета «Свободная Германия», примет меня в свой комитет.

— Что ж, это неплохо… — одобрил Вершинин. — Если не ошибаюсь, именно Бредель впервые заговорил об ужасе фашистских концлагерей…

— А вы читали его роман «Встреча на Эбро»?

— Не мог не читать! Ведь я сам сражался в Испании! — Вершинин зябко поежился. — Идемте, доктор. Похолодало…

Уже у палатки Штаркер спросил:

— Значит, я могу передать свой последний «привет» шефу?

Вершинин улыбнулся:

— Что ж, огорчите рейхсарцтефюрера… Он, наверное, все это время смеялся надо мной. Ловко, дескать, его осведомитель водит Вершинина за нос!

— Сейчас мы его разочаруем!

И в эфир опять понеслось: «Я — 15–18… Я — 15–18…»

Передав радиограмму, Ганс вышел на улицу и долго стоял на холодном ветру, погрузившись в свои раздумья.

Поздно, профессор!

Ошеломленные радиограммой, Блюменталь и Гейман не сразу пришли в себя.

— Да, — наконец выдавил Блюменталь. — Я никак не ожидал этого!

— Ужасно! — подтвердил Гейман.

Плохие новости не приходят поодиночке… Армия фюрера оставила Брест… Советские войска, форсировав Буг, вышли на Хелм и Люблин…

«Оставаться здесь больше нельзя, — решил Блюменталь. — Надо перебираться в Германию…»

Ему не хотелось беспокоить Геринга, но без ведома рейхсмаршала он ничего не мог предпринять.

— Я прошу, господин рейхсмаршал, — обратился Блюменталь к Герингу, прилетев в Берлин, — помочь мне в оборудовании нового мощного бактериологического института на территории Германии. В спокойной обстановке мне легче будет закончить работу.

Нервная судорога пробежала по лицу Геринга.

— Это саботаж!

— Нет, господин рейхсмаршал! — возразил Блюменталь. — В Польше свирепствуют партизаны. Даже у нас, в Познани, были попытки вооруженного проникновения в запретные зоны.

— Но ведь эвакуация вашего института приведет к задержке в работе!

— Другого выхода у нас нет!

Геринг долго молчал. Потом поднял глаза:

— Вы знаете, что представляет собой Висленский оборонительный вал?

Блюменталь неопределенно пожал плечами.

— Это крепкий орешек, профессор! Его с ходу не возьмешь!

Уверенность рейхсмаршала не очень тронула Блюменталя, но он понял — с эвакуацией института придется подождать…

Летом 1944 года советские войска с кровопролитными боями вышли на Вислу. Вышли и… остановились. Только тогда Блюменталь вдруг воспрянул духом — Висленский вал русским не перейти! Значит, время еще есть!

В последние месяцы в его лабораториях было оживленно, как никогда. «Пусть русские готовят свою защиту от штамма РС, — думал Блюменталь. — Мы тоже не сидели сложа руки! Наш штамм набрал новые силы, и мы еще покажем эту силу нашим врагам!»

На землю лег снег, а советские войска все еще стояли перед Висленским валом. «Выдохлись, — говорили Блюменталю знакомые генералы. — Так что работайте спокойно…» Однако Геринг, предчувствуя неизбежное наступление советских войск, продолжал торопить Блюменталя. И он не ошибся…

В январе 1945 года советские войска двинулись в широкое наступление на участке от Карпат до Балтийского моря. Блюменталю пришлось-таки ретироваться в Германию, но он не отказался от мысли предоставить нацистам бактериологическое оружие. Наоборот, продолжал увеличивать чумные запасы… Но весна принесла крах всем надеждам…