Расплатиться свинцом - Марина Серова

Предложив мне стул, Семен Поликарпович уставился на меня, ожидая начала разговора.

Я вкратце обрисовала ситуацию, не вдаваясь в подробности.

Намекнула на криминал.

Особо отметила, что не собираюсь его шантажировать.

Дала понять, что Нора, при всех ее положительных качествах, человек довольно опасный.

Наконец, очень тактично коснулась интимной стороны вопроса.

— Все мы устаем, все мы люди, всем нужна разрядка, — участливо проговорила я. — И если человек такого ранга, как вы, утомленный стрессами и перегрузками, позволяет себе немного побыть тем, кем ему хочется, — я не вижу в этом ничего зазорного.

— Да, но люди-то что подумают, если кто узнает? — зыркнул на меня своими пронзительными серыми глазами Сахаров. — Стыда потом не оберешься. Опять же жена… Дети… Внуки…

— Есть основания полагать, — нагнулась я к нему, — что во время ваших… встреч, так сказать, велась видеозапись.

Сахаров тяжело вздохнул.

— Этого мне еще не хватало, — пробормотал он. — Я столько ей платил, сколько мой заместитель не получает и никогда не получит.

— Люди бывают неблагодарными, — поддакнула я. — Вы давно видели Нору?

— Неделю назад, — ответил Сахаров. — Обычно мы встречаемся по четвергам, но в этот раз она мне не позвонила. Раньше такого не бывало.

Мы условились, что, если Нора вдруг объявится, Сахаров даст мне знать.

Из кабинета я вышла, весело улыбаясь, и вдруг заметила нацеленные на меня удивленные взгляды секретарши и двух подчиненных, ожидавших аудиенции.

Очевидно, из директорского кабинета было принято вылетать как пробка, вытирая пот со лба и глотая валидол. Завидев мою нормальную физиономию, двое подчиненных ринулись к двери, отталкивая на ходу друг друга. Но тому, кто все же запрыгнул в кабинет первым, не поздоровилось. Едва за ним захлопнулась дверь, как раздался зычный крик господина Сахарова:

— Да тебя, говнюка, давно пора поганой метлой гнать! Распустились тут совсем!

Очевидно, о моем появлении тут еще долго будут ходить легенды. Но ведь я не работала под началом Семена Поликарповича!

* * *

По дороге ко второму человеку, названному мне Жанной, я думала о превратностях мужской психики. Тема столь же обширная, сколь и загадочная.

Впрочем, сексуальный парадокс, с которым я столкнулась в лице Сахарова, объяснялся довольно просто. Человек, облеченный большой властью, на самом деле жаждет повиновения. Он хочет снова стать ребенком, хочет, чтобы его шлепали и наказывали, ругали и тютюшкали.

Не знаю, все ли в порядке было с поощрениями и наказаниями в детстве людей, подобных Семену Поликарповичу Сахарову, но статистика показывает, что из ста процентов мужчин, ставших клиентами «мам» — так называются проститутки, играющие роль то ласковой, то строгой родительницы, — все сто процентов занимали высокие ответственные посты и в «дневной» жизни слыли образцом строгости и требовательности. А в жизни «ночной» реализовывали свои затаенные мечты.

Второй из клиентов Норы оказался под стать Сахарову.

Это был начальник строительного кооператива Роман Орлов. Когда я вошла к нему в кабинет, он занимался тем, что катал по столу свернутую вдоль и перехваченную резинкой пачку долларов, напоминающую в таком виде толстую фотографическую пленку.

— Кредит, — проговорил он, поймав мой удивленный взгляд. — Беспроцентный и безвозвратный. Ну что, прямо здесь начнем, а закончим у меня? Ты не думай, я человек тихий…

Очевидно, он неправильно меня понял. Когда я говорила с ним по телефону, в трубке все время что-то трещало, и какую-то часть фраз Орлов вообще мог не расслышать или неправильно истолковать.

«Наверное, он подумал, что меня прислала Нора, — догадалась я. — Для замены».

Вопрос прояснился в течение одной минуты. Мне показалось, что Орлов был слегка разочарован. Наверное, во мне и впрямь было что-то такое, если в «Камилле» меня пометили в формуляре соответствующей буквой, обозначавшей девушек, работающих «мамами».

— Куда-то подевалась, — развел он руками, — не звонит, не приходит. Мы виделись по вторникам, а теперь как в воду канула.

Орлов отчасти походил на Сахарова, но тут был другой повод для сексуальных игр подобного рода: иллюзия безопасности. Что такое сейчас строительные кооперативы, я думаю, объяснять не надо. Деньги, заказчики, конкуренция, мафия, государство — у кого хочешь крыша поедет. Вот и расслабляются люди как умеют.

Некоторые умеют только так. А если уж есть спрос, найдется и предложение.

— Знаете, а я ведь чувствовал что-то такое, — неприятно скривившись, произнес Орлов, когда я высказала предположение, что во время его встреч с Норой велась тайная видеосъемка.

— Каким образом?

— Знаете, Нора словно бы позировала, — беспомощно улыбнулся Орлов.

Ему было и горько, и приятно вспоминать минуты, проведенные рядом с платной подругой, даже если она его, что называется, «использовала».

— Она вела себя так, словно играла перед публикой, — наконец нашел он слова. — Раньше это тоже была игра, — а как бы вы еще назвали такую картину: начальник строительного кооператива в голом виде сидит на горшке, а Нора с ремнем в руке грозит ему наказанием за плохое поведение. Но мы играли вместе, понимаете? А тут я почувствовал какое-то разделение, отчужденность…

— Именно в последний раз?

— Да, — Орлов закрыл лицо руками. Мне показалось, что он сейчас расплачется, но строительный магнат быстро взял себя в руки. — Если она захочет меня шантажировать, я не вынесу.

— И как же вы поступите?

— Убью, — просто ответил Орлов. — Ее или себя. Или ее и себя.

— Вот так просто?

— Вот так просто, — без смущения подтвердил Орлов. — У меня ведь семья. Опять же — подчиненные. Представляете, что будет, если они увидят эту запись? Увидят в таком вот виде своего начальника, который почем зря орет на них каждый день. Думаете, меня после этого возьмут куда-нибудь на работу?

— Но можно переехать…

— Как же! — отозвался Орлов. — А связи? Я ведь не сам по себе, я, как вы понимаете, по рукам-ногам в этом городе повязан. Нет, так просто я уйти не смогу. Проще умереть. Знаете, это ведь действительно просто.

— Знаю, — уверенно ответила я. — Но все же лучше, пока это возможно, остаться живым.

С Орловым мы тоже условились созвониться, если Нора объявится.

— А жаль, — со значением проговорил он, глядя мне вслед.

Я не поняла, какой именно смысл он вложил в эту фразу — то, что все так неладно складывалось с Норой, или то, что я не стала замещать «звезду» массажного салона «Камилла» в роли «мамы».

«Орлова можно понять, — думала я, медленно бредя по улице и ловя свое отражение в темных зеркальных витринах, — человек в его положении может решиться на все. Впрочем, надо было задуматься раньше. Сантехник дядя Вася может развлекаться как ему угодно, а с каждой ступенькой общественной лестницы, по которой ты поднимаешься, твоя свобода уменьшается…»

* * *

«На закуску» я оставила Ольгу Висковатову, хозяйку клуба любителей кошек. Подруга Норы приняла меня в своем офисе, обставленном по последнему слову европейской моды. Видимо, кошечки являлись хорошим товаром и приносили ее конторе изрядный доход.

Эта веселая жизнерадостная дама лет сорока — сорока пяти оказалась особой штучкой — помимо явного пристрастия к любви розовой, еще и игра в непослушную дочку — таков был ее сексуальный облик.

— А что? — пожала она плечами. — Я не скрываю, что я лесбиянка. За это и при советской власти не сажали. Подумаешь!

Я не возражала. Меня больше интересовало не теоретическое обоснование сексуальных пристрастий Ольги Висковатовой, а конкретика.

— Скажите, тот скандал в гостинице… — напомнила я. — Вы действительно сами просили о видеосъемке? Кто нанимал оператора?

— Конечно, сама, — сразу же согласилась Ольга. — У меня дома большая коллекция подобных фильмов. А в последнее время я увлеклась хоум-видео. Это когда вы снимаете все, что делаете в постели, и показываете своим знакомым. В Америке этот жанр даже более популярен, чем профессиональное порно, представляете?

— В принципе представляю, — согласилась я, быстро освежив в уме свои дилетантские знания об этой индустрии кинобизнеса.

Кое-какие образцы мне попадались — и в видеосалонах во времена перестройки, и на лотках — в эпоху постперестроечную.

Сейчас, правда, «эротическая» продукция в открытой продаже стала попадаться все реже и потихоньку перекочевала туда, где ей и следует находиться — в специализированные магазины и клубы.

По-прежнему этот жанр остается лакомством для подростков и пенсионеров. Да-да, статистика утверждает, что именно две эти возрастные категории — наиболее рьяные поклонники порнухи. Как в своем классическом варианте, так и в новомодной версии — хоум-видео.