Расплатиться свинцом - Марина Серова

— А с Норой так вообще однажды скандал вышел, — снова принялась сплетничать Эмма. — Да такой, что тут все дня два на ушах стояли.

— Правда?! — оживилась я. — Ой, расскажи поскорее, а то я просто умру от любопытства! Как у вас тут всё бурлит, всё кипит…

— Слушай, — придвинулась ко мне Эмма и жарким шепотом стала излагать мне на ухо подробности скандальной истории со звездой номер один.

Выяснилось, что Нора умудрилась засветиться в «Камилле» со своим левым клиентом.

— Представляешь? — шептала Эмма. — Однажды звонок. Менты. Приезжайте, говорят, тут ваша дамочка в говно вляпалась.

— Прямо так и говорят?

— Еще хуже говорят, — заверила меня Эмма. — Так вот, приезжает Толя в гостиницу, а там ему и заявляют, что, мол, Нора с какой-то бабой, которая бизнес по кошкам делает, в койке кувыркались, а фотограф, приглашенный этой бабой, все снимал на видеокамеру.

Тут я сразу осунулась.

— Ой, я так не хочу, — заявила я. — Что тут будет такое, мне не говорили.

— В том-то и дело, что это строго-настрого запрещено, — раздраженно втолковывала мне Эмма. — В «Камилле», разумеется. А с кем ты там в свободное от работы время фотографируешься — это твое личное дело. Усекаешь? Оттрубил смену — гуляй смело.

— Тогда в чем же криминал?

— А в том, что фотограф, пока снимал, как они друг дружку гладили, ужрался в свинью, — рассмеялась Эмма, — и начал чудить.

— Да ты что?!

— Ага, — подтвердила Эмма, давясь от хохота, — стал голый по гостинице бегать и орать на всех этажах, что любовь, мол, как птица.

Тут и я расхохоталась.

— А как раз в это время, — еле выдавливала из себя слова Эмма, — в гостиницу вселялась немецкая парламентская делегация!

Мы обе рухнули на диван и долго смеялись, зажимая рты руками.

— Представляешь? — завершила свой рассказ Эмма, вытирая слезы. — Пришлось нашим откупаться за проделки своего сотрудника. Норе, конечно, вставили по первое число — я имею в виду в переносном смысле, — счет выставили за убытки. Тогда много пришлось отстегнуть, чтобы менты в покое оставили. Им ведь все равно — на работе ты или левачишь, главное, что девица из «Камиллы». В общем, Жанне пришлось раскошелиться.

— Да-а, — покачала я головой. — Ну и дела у вас тут творятся.

— Не говори, — скороговоркой произнесла Эмма, поправляя перед зеркалом прическу. — Только вот с тех пор Нора тут почти и не появлялась. Была Нора и нет. Короче, Цезарем звали.

Меня словно хлыстом ударили по барабанным перепонкам. Не веря собственным ушам, я переспросила:

— Как ты сказала?

— Цезарем, говорю, звали, — отозвалась Эмма. — Поговорка такая переиначенная. В народе говорят: «Митькой звали». Значит — пропал, с концами, так понимать надо. Не слышала разве?

Я ответила что-то неопределенное. Стараясь скрыть волнение, я сделала вид, что с головой ушла в поиски чего-то сверхважного в своей сумочке.

Дело в том, что эта фраза значила многое. Слишком многое. И знать ее обычный человек просто не мог. Да, похоже, дело пахнет жареным…

Глава 5

Затрещал зуммер над зеркалом. Эмма всполошилась, сказала, что этот сигнал обозначает появление клиента. Она стала лихорадочно прихорашиваться и велела мне тоже подготовиться к встрече — вдруг захотят меня.

— Так… — бегло осматривала я сумочку, — дезик, презик…

При этих словах Эмма оглянулась и смерила меня презрительным взглядом.

— Где ты таких слов набралась, солнышко? Сейчас так даже пэтэушницы не выражаются.

Я не успела ответить.

Дверь номера распахнулась. На пороге стояла Жанна Юркевич.

— Эмма, выйди, пожалуйста, мне надо поговорить с новенькой, — попросила она.

Когда Эмма выскользнула из номера и дверь за ней тихо закрылась, Жанна села напротив меня и, уставившись мне в лицо, некоторое время молчала, глядя выжидающе. Наконец она произнесла:

— Пойди умойся.

— А я что, испачкалась? — бросилась я к зеркалу, пытаясь рассмотреть свое лицо.

— Умойся и приведи себя в порядок, — устало проронила Жанна. — Смой с себя весь этот дурацкий грим. Ты же выглядишь как шлюха.

Когда я вернулась из туалета, вытирая лицо махровым полотенцем, Жанна по-прежнему сидела на том же месте, недвижная, как изваяние.

— Ты из КГБ? — спокойно спросила она. — Говори, не стесняйся.

— Почему вы так решили?

— Для милицейской наседки ты чересчур изобретательна, — пояснила Жанна.

— Я не из органов, — произнесла я, усаживаясь к столику и закуривая.

— Вот как? — Жанна приподняла одну бровь. При ее скупой мимике это, должно быть, означало крайнюю степень удивления. — Тогда откуда?

— Сама по себе.

— Тебя кто-то нанял? — продолжала расспросы Жанна Юркевич.

— Да.

— Кто?

— А как вы сами думаете? — поинтересовалась я. — Если вы смогли меня вычислить, то наверняка сможете и правильно угадать.

— Вдова?

Я кивнула.

Жанна заметно расслабилась. Заметно для меня — на самом деле всего-навсего исчезла напряженная складка в уголках ее рта.

— Тогда это не страшно, — произнесла она, как бы разговаривая сама с собой.

— Как вы меня раскрыли?

— Случайно, — так же тихо отозвалась Жанна. — Я каждый день просматриваю эту пленку. Когда Довженко был здесь в последний раз.

— Ах вот оно что!

— Да-да, камеры фиксируют всех, — пояснила Жанна. — На всякий случай. Пленки уничтожаются через месяц. Пока что не было случая, чтобы эта система себя оправдала. И вот он появился. Выходит, я была права, когда настаивала, чтобы установили камеры.

— Выходит, что так, — вздохнула я. — Да, я не стану скрывать, именно я действительно сопровождала в тот день вашего мужа.

Жанна приподняла вторую бровь. Право, выдержка этой женщины вызывала уважение.

— Так вам и об этом известно? — бесстрастно произнесла она.

Снова смерив меня взглядом, Жанна Юркевич на секунду задумалась и, кивнув своим мыслям, легонько прихлопнула ладонью по ручке кресла.

— Ну да, конечно, — произнесла она. — Я видела вас на похоронах.

— Совершенно верно, — подтвердила я. — Вы были в тот день неотразимы.

— Вы полагаете? — рассеянно переспросила Жанна. — Впрочем, вернемся к нашим баранам. Да-да, иначе я не могла бы назвать своего бывшего муженька. Говорят, что о покойниках — либо хорошо, либо ничего. Дурацкая пословица, как по-вашему?

Углубившись в свои мысли, Жанна молча сидела напротив меня. Ее лицо походило на античную маску — бледное, спокойное, зловещее.

— Василий был законченным идиотом, — произнесла она вполголоса.

Жанна Юркевич, казалось, впала в полусон, гипнотическое состояние, в котором перед нею представали образы недавнего прошлого.

— Он думал, что жизнь — это купи-продай, что силу дает только близость к власти, — продолжала она свой монолог. — Он не знал, что существует другой мир, полный красок и звуков, мир цельных, способных на риск людей, которые сами строят свою жизнь.

— Вы имеете в виду…

— Да, Юркевича, — кивнула Жанна. — Не могу не отметить, что вы на редкость хорошо осведомлены. Впрочем, что вы о нем можете знать? Мошенник, бандит, мафиози… Все это только слова…

Она снова замолчала, уставившись перед собой в одну точку.

Проследив направление ее взгляда, я сделала вывод, что не так уж не права в своей гипотезе относительно гипнотического состояния — Жанна смотрела на отблеск лампы в умывальнике — размытую светящуюся точку. Если долго таращиться на такое, то действительно можно впасть в транс. Особенно если принимаешь наркотики.

— Впрочем, это к делу не относится, — вернулась она к реальности. — Так вы тут, значит, в роли Шерлока Холмса? Занятно, очень занятно. Вы смелая женщина, Женя! Кстати, вас действительно так зовут?

— Конечно, — отозвалась я. — А если говорить о деле, то ответьте мне сразу на такой вопрос: вы знаете, что было в коробке, которую Челищев передал Довженко? Это была видеокассета?

— Разумеется, — подтвердила Жанна. — Этих коробок тут… Ну, вы сами видите.

— Очень вкусное печенье, — похвалила я испанцев. — А почему именно Челищев?

— Толя отвечает у нас за общую координацию, — пояснила Жанна. — Когда Нора решила свалить, то бывала тут довольно редко. Вот и попросила передать для Довженко запись одного… действа.

— Вы имеете представление о том, что именно было запечатлено на кассете?

— Полагаю, что это тот самый скандальный розовый секс с Ольгой, после которого Нора имела довольно неприятный разговор в милиции, — ответила Жанна. — Только не просите меня снова вам все пересказывать, Эмма вам все вполне адекватно изложила.

Заметив удивление на моем лице, Жанна не без удовольствия проговорила:

— Да-да, я слушала ваш разговор. А как вы думали? Новый человек все-таки… У нас не только с видеоаппаратурой полный порядок.