Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу - Бет Шапиро

ранних современных людей. Такой гипотетический сценарий объяснил бы, почему у неандертальца из Сима де лос Уэсос не такая митохондриальная последовательность, как у более поздних неандертальцев: у неандертальца из Сима де лос Уэсос была версия «оригинальной» неандертальской митохондриальной ДНК, а у более поздних неандертальцев – версия митохондриальной ДНК, которая возникла в ходе эволюции в линии, которая вела к современным людям, а затем попала в неандертальскую популяцию после скрещивания с этими ранними современными людьми. Если так, то из этого следует, что наша линия за последние несколько сотен тысяч лет покидала Африку не один раз, а несколько.

Итак, подведем итоги этой истории – в аспекте древней ДНК.

По генетическим данным получается, что примерно 460 000 лет назад и, вероятно, в Африке популяция предков как современных людей, так и неандертальцев разошлась на две линии. Одна осталась в Африке и эволюционировала в современных людей, а другая, очевидно, распространилась на север, в Европу, где эволюционировала в первых протонеандертальцев. В какой-то момент, больше 420 000 лет назад (возраст костей из Сима де лос Уэсос), протонеандертальская линия разветвилась надвое. Одна ветвь осталась и эволюционировала в западных неандертальцев, а другая распространилась на восток и эволюционировала в денисовцев (их даже можно называть восточными неандертальцами). После раскола неандертальцев и денисовцев, но раньше, чем 125 000 лет назад (когда жил тот неандерталец из Германии, у которого нашли митохондриальную последовательность, больше похожую на нашу), современные люди, вероятно, мигрировали из Африки – значительно раньше, чем показывают ископаемые находки, – скрестились с западными неандертальцами, а затем исчезли. Во всяком случае, некоторые западные неандертальцы унаследовали от этих ранних современных людей митохондриальную ДНК. Потом неандертальцы-носители митохондриальной ДНК ранних современных людей распространились на восток, где повстречали денисовцев и скрестились с ними. В какой-то момент – не ранее 70 000 лет назад – современные люди вновь двинулись из Африки в Европу, и на сей раз им сопутствовал более стойкий успех. Там они снова встретились и скрестились с неандертальцами. Затем современные люди расселились на восток; по дороге они скрещивались с денисовцами и неандертальцами и постепенно вытеснили их окончательно.

Почему же в нашей эволюционной истории было столько сексуальных игрищ? Ответ на первый взгляд прост: никто никому ничего не запрещал – так, следовательно, почему бы и нет? Обмену генами между популяциями, которые встречались друг с другом, ничто не мешало, вот он и… происходил. Причем отсутствие репродуктивного барьера, вероятно, было полезно с точки зрения эволюции. Популяции, которые уже давно обжились в том или ином месте, скорее всего обладали самыми разными механизмами приспособления к здешней жизни – от иммунитета к местным патогенам до адаптации к местному климату и рациону. Скрещивание с дальними эволюционными родственниками позволило нашим предкам унаследовать гены, которые помогали им выживать и даже процветать в новой обстановке. Если скрещивание и передача генов давали эволюционное преимущество в сравнительно недавние времена, можно ли предположить, что обмен генами между видами был полезен на протяжении всей эволюционной истории? Археологические данные подтверждают, что популяции Homo erectus существовали в эпоху раннего и среднего плейстоцена почти по всей Азии. При встрече с кем-то из этих ранних гоминин распространявшиеся неандертальцы и денисовцы, вероятно, видели в них потенциальных брачных партнеров. Некоторые ученые даже считают возможным, что денисовцы – это гибрид неандертальцев, продвигавшихся на восток, и местных Homo erectus. Археологические данные отчасти подтверждают такую гипотезу. Два из зубов, найденных в Денисовой пещере, содержат ДНК, похожую на денисовскую, и необычайно крупны для неандертальца – около полутора сантиметров в поперечнике. Эти архаические на вид зубы хорошо подходили для рациона, отличавшегося от диеты поздних гоминин и предполагавшего пережевывание грубой пищи наподобие травы. Данные ДНК можно истолковать как подтверждение этой гипотезы. Современные люди, распространявшиеся в Океанию, повстречали не неких южных денисовцев, от которых не сохранилось никаких археологических данных, а или последних из Homo erectus, или, возможно, какую-то еще не описанную линию либо гибрид, и скрестились с ними. Это могло бы объяснить, почему денисовцы (по такому сценарию – неандертальцы, среди предков которых были Homo erectus) и современные жители Океании (современные люди, среди предков которых были и неандертальцы, и денисовцы) обладают схожей архаической наследственностью, отличающейся, однако, от генетики современных людей из других частей света.

Все это, разумеется, догадки, основанные исключительно на том, как именно я и другие ученые толкуем доступные на сегодня данные. Какая-нибудь следующая окаменелость или расшифровка древнего генома, несомненно, заставят нас опять стереть и переписать заново историю человека как вида. Бесспорно лишь одно: в деталях мы пока не разобрались.

А тем временем в Африке

Одновременно с тем, как в Евразии процветали и все шире распространялись денисовцы и неандертальцы, в Африке эволюционировали несколько линий Homo. Судя по доступным на сегодня данным, наша собственная линия Homo sapiens, вероятно, возникла в ходе эволюции более 350 000 лет назад, и по крайней мере первую сотню тысяч лет после этого в Африке сосуществовали как минимум две линии Homo: мы и Homo naledi, гоминины с относительно маленьким телом и маленьким мозгом, обнаруженные в 2015 году в системе пещер «Восходящая звезда» в Южной Африке. Где именно в Южной Африке появились Homo sapiens, нам неизвестно, однако уже 100 000–200 000 лет назад по всему континенту были рассеяны останки нашей линии, которые мы сегодня и находим. Геномные данные ныне живущих людей указывают, что самые ранние популяции людей были маленькими и в основном изолированными друг от друга, но обмен ДНК периодически все-таки происходил, – по мере того как популяции росли или сокращались вместе с ареалами обитания.

Параллельно шел и другой процесс. Находки на стоянках по всей Африке показывают, что около 300 000 лет назад, в период среднего палеолита, модели поведения наших предков начали меняться, все более усложняясь. На древней стоянке раннего современного человека в Джебель-Ирхуд в Марокко, датируемой примерно 315 000 лет назад, камни раскаляли на огне, чтобы легче было делать сколы и формировать орудия. Около 100 000 лет назад Homo sapiens на севере, востоке и юге Африки изготавливали бусы из ракушек, а то и из скорлупы страусиных яиц и делали красители, чтобы расписывать их затейливыми геометрическими узорами. В период же позднего палеолита ранние Homo sapiens вводили в свой быт всяческие другие новшества – рыбную ловлю, ловушки на мелких животных, перевозку на дальние расстояния материалов, например, обсидиана, и сложные орудия, в том числе метательное оружие. Все это явно свидетельствует об усложнении технологий, поведения и культуры.

Как же возникло такое сложное поведение, которое иногда называют поведенческой современностью, и насколько быстро это произошло?