Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу - Бет Шапиро

Об этом переломе говорят ископаемые. В начале плейстоцена выросли темпы вымирания многих африканских филогенетических ветвей, в том числе полорогих жвачных (родичей нынешних коров, коз и овец), свиных (родичей нынешних свиней, кабанов и бородавочников) и обезьян. Не то чтобы в различных регионах Африки и в разных таксономических группах картина полностью совпадала, однако закономерность налицо: около 2,6 миллиона лет назад, когда начались плейстоценовые оледенения, местный и региональный климат стал резко меняться, и темпы вымирания повысились.

Правда, только среди травоядных.

Для хищников первые несколько сотен тысяч лет плейстоцена прошли с точки зрения вымирания без особых потрясений. Темпы вымирания хищников тоже поползли вверх, но началось это лишь два миллиона лет назад, более чем через полмиллиона лет после начала плейстоценовых оледенений. Но когда темпы вымирания ускорились, дела у хищников пошли хуже, чем у других групп африканских животных, и доля вымерших видов у них была выше, чем у травоядных.

Такая картина не может не озадачивать.

Простое объяснение состоит в том, что для того, чтобы вымирание затронуло хищников, требовался некий временной промежуток. Травоядные как непосредственные потребители африканской растительности, вероятно, подверглись удару сразу, как только флора стала меняться. А хищники столкнулись с недостаточностью ресурсов, только когда травоядные начали вымирать. В целом это логично, но все-таки полмиллиона лет, прошедшие между началом вымирания травоядных и временем, когда их вымирание стало сказываться на хищниках, это долго – слишком долго.

Есть и другой вероятный вариант: хищники с их положением в пищевой цепочке были лучше защищены от климатических изменений плейстоцена. Одни виды травоядных вымирали, а численность других, вероятно, росла, и это заполняло опустевшую растительноядную нишу и обеспечивало хищникам достаточно пищи, пусть и в другой упаковке. По такому сценарию хищники, вероятно, достигли переломного момента, после которого началось вымирание, не раньше, чем интенсивность перемен климата перевалила за пороговое значение и пошла на спад общая численность травоядных. Такое объяснение тоже в целом логично, однако интенсивность оледенения достигла первого порога 1,7 миллиона лет назад, то есть через 300 000 лет после того, как ускорились темпы вымирания хищников. Так что и здесь, похоже, учтено не все.

Есть и третье объяснение, которое подсказывают археологические находки. В 2001 году члены команды археологического проекта в Западной Туркане приступили к изучению ранних поселений человека к западу от озера Туркана. На первом году раскопок несколько археологов заплутали, очутились на неисследованной территории и обнаружили там, к полнейшему своему изумлению, «несомненные каменные орудия», валявшиеся прямо на земле. Ученые без промедления приступили к раскопкам – и к концу следующего года обнаружили уже более 100 каменных орудий и более 30 ископаемых останков вида Kenyanthropus (или иногда Australopithecus) platyops. Kenyanthropus, кениантроп, вымер около 3,2 миллиона лет назад. А артефакты с этого раскопа датируются 3,3 миллиона лет назад, что делает найденные каменные орудия самыми древними из дошедших до нас и единственными, которые были созданы раньше ледниковых периодов плейстоцена. Эти орудия – доказательство, что наши предки и их родичи в результате эволюции стали опасными хищниками и потребителями мяса как раз перед тем, как жизнь их добычи сильно осложнилась (из-за перемен климата). А тогда не может ли быть такого, что именно наши предки в конце концов склонили чашу весов не в пользу хищников?

С начала плейстоцена каменные орудия появляются среди археологических находок все чаще и чаще. На костях животного, похожего на корову, жившего 2,6 миллиона лет назад и обнаруженного при раскопках в Эфиопии, в Гоне, обнаружены признаки того, что их резали и скоблили, а следовательно, ранние гоминины уже начали перерабатывать мясо и извлекать костный мозг. Три других стоянки в Эфиопии и Кении, датируемые примерно 2,35 миллиона лет назад, подтверждают значимость технологий изготовления каменных орудий для раннего Homo. На одном из таких раскопов под названием Локалалеи в Западной Туркане были обнаружены обработанные кости полорогих жвачных, свиных, лошадиных, вымершего носорога и нескольких крупных грызунов, а также рептилий и рыб. Следовательно, 2 миллиона 350 тысяч лет назад наши предки в Африке конкурировали за добычу с хищниками.

Мастера (и мастерицы) на все руки

Жаркие таксономические баталии вокруг бизонов меркнут на фоне попыток классифицировать Homo. В случае Homo, однако, проблема не в том, что ископаемых находок слишком много, а в том, что их слишком мало. Каждая очередная находка встречается фанфарами и рукоплесканиями, и ранняя история нашего рода стирается, переписывается заново, бурно оспаривается и переписывается еще раз. Издавна повелось, что останки Homo оседали в частных музейных собраниях, где им не грозило случайное повреждение и где на них не бросали пристрастные взгляды придирчивые соперники-ученые. Однако, к счастью, новое поколение палеоантропологов решило пожертвовать секретностью во имя свободы науки и вместе с описаниями новых находок даже распространяет инструкции, как напечатать их точные копии на 3D-принтере[8].

Homo возник в Африке не ранее 3 миллионов лет назад, но когда, где и как именно несколько линий Homo сосуществовали в тот период, остается вопросом спорным. Древнейшие из известных нам останков, которые могли принадлежать Homo, – это найденная в районе Леди-Герару в эфиопском регионе Афар челюстная кость, которой 2,8 миллиона лет. Эта находка представляет собой фрагмент левой части челюстной кости с шестью зубами, три из которых сломаны. Поскольку никаких иных частей скелета не сохранилось, таксономическая принадлежность челюсти из Леди-Герару зависит от того, на что больше похожи ее зубы – на зубы более поздних останков, приписываемых Homo, или на зубы останков, приписываемых австралопитекам. То, что зубы челюсти Леди-Герару находятся где-то посередине между этими полюсами, неудивительно: для австралопитека они маловаты, но все же в диапазон самых ранних Homo не попадают. Так что челюсть из Леди-Герару могла принадлежать раннему Homo, а могла и не принадлежать.

В 1960 году Джонатан Лики, старший сын знаменитых палеонтологов Луиса и Мэри Лики, при раскопках в Олдувайском ущелье в Танзании обнаружил нижнюю челюсть и верхнюю часть черепа, принадлежавшие, по-видимому, ребенку. Лики-старшие начали раскопки в тех местах тридцатью годами ранее, когда в ущелье нашли примитивные каменные орудия. За год до этого Мэри нашла череп молодого взрослого с выступающей вперед лицевой частью и небольшим мозгом, и все решили, что ему вряд ли было по силам изготовить такие орудия. Поэтому ученые продолжили поиски. «Ребенок Джонни», как прозвали новую находку, явно выглядел иначе. В течение следующих трех лет были найдены и иные фрагменты костей, принадлежавших тому же виду, что и «ребенок Джонни»: детское запястье и кости кисти, стопа взрослого, части черепа с хорошо сохранившимися мелкими зубами и