Голова коммивояжера - Николас Блейк

— Порезали горло? — Глаза Ванессы округлились.

— Я говорю в переносном смысле.

— Понятно, — ответила Ванесса с видом члена семьи, для которой употреблять подобные метафоры было вполне нормальным делом. — На завтрак два вида каши, яйца, кофе и чай.

— Я хотел бы кофе и вареное яйцо.

— Отлично. — Ванесса покачалась на двери, с таинственным видом поглядывая на него. — Все сама принесу. В доме сплошной беспорядок. Отгадайте, что случилось?

— В повара ночью попала молния?

— Нет, Финни исчез. А под нашим каштаном стоит полицейский. Я вынесла ему чай с тостами.

— Хорошо… Я хочу сказать, жаль, что сбежал Финни.

— А мне нет. Конечно, это некстати, сейчас так трудно найти слугу. Но Финни довольно неприятен. И потом — никому не скажете? Он иногда ворует.

— Ты на это намекала? Он и есть клептоман?

— Ага. Он не может иначе. Так говорит папа. Но мы, конечно, опять находим вещи. У него есть свои тайники, как у сороки.

— Где, в доме?

— Обычно в огороде или саду. А иногда и подальше. Один тайник мы нашли в лесу Фоксхоул-Вуд. Лайонел проследил за Финни, когда он шел туда. Он взял три моих фарфоровых собачки, а Лай видел, как он прятал их в кустах. Интересно, что рядом с этими кустами лесник устроил что-то вроде виселицы для убитых браконьерами зверей и птиц — сорок, грачей, соек, белок. Это очень жестоко! Правда? О Боже, Дженет зовет меня… Кофе и вареное яйцо, вы сказали?

Вскоре Ванесса вернулась с подносом и объявила:

— Суперинтендант Блаунт из Нью-Скотленд-Ярда хочет вас видеть.

— Проси его. Что ты делаешь утром, Ванесса?

— Когда кончу помогать по хозяйству, поеду кататься на Китти. Верхом я размышляю лучше всего.

— О чем ты собираешься размышлять?

— О, я не могу этого сказать, пока не начну. Но лейтенант говорит, что красивые мысли — неотъемлемая часть богатой и полноценной жизни. Поэтому я часто размышляю во время каникул. До свидания.

Найджел осторожно ел яйцо, когда вошел Блаунт.

— Как самочувствие, Стрэйнджуэйз?

— Хорошо, спасибо. Скажи, Блаунт, тебе приходят в голову когда-нибудь красивые мысли?

— Ну…

— Боюсь, что нет. Если бы ты служил в конной полиции, все было бы, возможно, иначе.

Суперинтендант не без тревоги воззрился на него:

— Ты уверен, что чувствуешь себя хорошо? Голова не болит?

— Абсолютно уверен! Что-нибудь слышно о Финни Блэке?

— Нет. Гейтс следит за этим. Скоро его найдут: карлика нельзя не заметить, он слишком бросается в глаза. Теперь скажи мне…

— Ты хорошо лазаешь по деревьям, Блаунт?

— Хорошо я это делал в детстве, — ответил суперинтендант осторожно, будто подшучивал над сумасшедшим.

— Потому что кому-то надо обшарить каштановое дерево. Полагаю, никто не пытался отвлечь внимание сержанта, стоящего там?

— Нет. Все было спокойно. На дерево может залезть Бауэр. Он моложе меня, и ему нужно размяться после дежурства под этим деревом. Что у тебя на уме, Стрэйнджуэйз?

Найджел осторожно глотнул кофе. Затем, сложив вместе кончики пальцев, сказал:

— Первое: Финни Блэк обычно приходит в нервное состояние во время грозы; одна буря была в ночь убийства, другая — прошлой ночью. Второе: когда я побывал здесь в июне, Роберт Ситон сказал, что Финни повторяет любое действие, которое видит. Третье: Финни — клептоман. У него есть тайник недалеко от того места, где лесник устроил виселицу для зверей и птиц. Четвертое: прошлой ночью Финни стащил глиняную голову Роберта Ситона, сделанную мисс Торренс, положил ее в сетку — заметь, именно в сетку, — и забрался с нею на каштан.

— Потому что так проще всего, — заметил Блаунт, глаза его загорелись, — подвесить голову на ветке, как это делает со зверями и птицами лесник?

— У тебя очень здорово получается, Блаунт, — сказал Найджел тепло.

— Ты намекаешь, что есть и другие поступки, которые мог бы повторить карлик, когда он испуган громом и молнией?

— Точно. Он может копировать те действия, которые происходили при сходных обстоятельствах, или же повторять свои собственные.

— Мне кажется, чем скорее Бауэр залезет на дерево, тем лучше.

— Подожди, пока не покинет нас Ванесса Ситон: она собиралась покататься на лошади. Ей не надо быть здесь, чтобы не отвлекаться от красивых мыслей.

— А другие?

— Присутствие остальных, включая Торренсов, может оказаться полезным. Придумай какой-нибудь предлог, чтобы их всех там собрать. Конечно, тревога может оказаться и ложной. Прошло весьма много времени. Но есть и другие предположения. Скажу о них после того, как Бауэр все закончит.

Часы на деревенской церкви пробили одиннадцать, когда все собрались у каштана. Выходя из дому вместе с Робертом Ситоном, Найджел обратил внимание на то, что Дженет о чем-то оживленно говорит с суперинтендантом: она глядела вверх на дерево и ее слова явно застали Блаунта врасплох.

— Надеюсь, суперинтендант не собирается держать нас тут долго, — сказал Роберт Ситон. — Я хочу вернуться к своей работе.

Но Блаунт не торопился. Он отвел в сторону сержанта Бауэра и шепотом посовещался с ним. Потом попросил лестницу, и, пока Лайонел Ситон искал садовника, а тот лестницу, также прошло какое-то время. Если Блаунт хотел заставить нервничать тех, кто собрался у подножия огромного дерева, то он действовал не без успеха. Они беспокоились, не зная, о чем говорить друг с другом и почему, прожив рядом столько лет, они должны были искать тему для беседы в столь необычных условиях. А может быть, это незнакомцы, встретившиеся впервые, и контакт друг с другом им еще предстоит наладить. Найджелу, стоявшему в стороне, они казались гостями, отдыхающими в загородном доме. Вот эти гости собрались сфотографироваться вместе и томятся ожиданием: отпускают нелепые шутки, ведут бессвязный разговор, полувозбужденные-полураздраженные. Пока хозяин возится с камерой, каждый занят собой, каждый хочет попасть в фокус, оказаться на первом плане.

В ясном, чистом сиянии августовского утра, в свежем после ночной грозы воздухе, на блестевшей от дождя траве в ожидании садовника с его лестницей все пятеро словно застыли. Среди них своей крупной фигурой выделялась Дженет Ситон. Скрестив на груди руки и хмуря брови, она вдруг придвинулась к мужу, чтобы то ли найти у него защиту, то ли его защитить. Поэт, который до того стоял с отсутствующим видом, заложив руки за спину, теперь взял жену под руку естественным домашним жестом. На светлые волосы Лайонела и темные Мары Торренс упал солнечный луч.

Лицо девушки было серо-белым, цвета газеты, намокшей под дождем, и солнце безжалостно высветило ее блуждающий взгляд. Лайонел что-то пробормотал, и она поглядела на него с благодарностью, отчего стала казаться моложе и не такой вызывающе вульгарной. В нескольких ярдах от нее Реннел Торренс сунул руку в карман, достал трубку и кисет. Он, как могло показаться со стороны, старался не смотреть на остальных обитателей Плэш Медоу, двух полицейских, садовника и само дерево. Когда Торренс зажигал трубку, рука его дрожала. Сквозь дым он взглянул на Найджела, надув массивную нижнюю губу, нарочито долго смотрел на часы, потом пожал плечами и подвигал ногой.

Лайонел Ситон шагнул вперед, чтобы помочь садовнику. Он был спокоен, проворен, казалось, заинтересован происходящим.

Последовала новая пауза, Блаунт опять совещался со своим сержантом.

— Нас будут держать здесь все утро? — сердито спросил Реннел Торренс, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Отойдите, пожалуйста, немного назад, — мягко сказал Блаунт, усиливая иллюзию того, что гостей сейчас сфотографируют.

Плэш Медоу глядел на эту сцену всеми своими окнами настолько отстраненно, насколько мог бы позволить себе дом, перед взором которого протекли двести лет добра и зла.

Наконец сержант Бауэр приблизился к лестнице, осторожно по ней взобрался и исчез в густой листве. Слышно было, как Мара Торренс спросила нарочито небрежно:

— Нас собрали, чтобы мы могли поглядеть, как полицейский лазает по деревьям?

— Я вскоре объясню, — сказал Блаунт. — Мне нужно провести небольшой эксперимент. — Он говорил отеческим тоном. Его глаза неторопливо изучали всех, кто стоял там, где он их поставил, не в тени от дерева, а прямо на солнце.

С дерева раздался резкий крик. Потом все услышали громкое шуршание — сержант быстро лез к предмету, который увидел.

— Не волнуйся, дорогая, — сказал Роберт Ситон жене. — С молодым человеком будет все в порядке. Это крепкий старый каштан.

— Но он так высоко залез.

Можно было подумать, что супруги обсуждают подвиг своего восемнадцатилетнего сына.

— Я достал ее, сэр! — крикнул сержант сверху. Кряхтя, он начал спускаться. Потом раздалось приглушенное проклятие и громкое «Осторожно внизу!». Что-то падало сквозь листву, задевая ветви. Мара тихо вскрикнула. Роберт Ситон сжал руку жены. В следующий миг округлый предмет, похожий на огромный раздутый орех, запрыгал по траве и подкатился к ногам Реннела Торренса.