Невиртуальная реальность (сборник) - Давид Каспер

– А-а-а! Ой, ой! Бона, бона, больно! – завыл Яцек-младший.

Удар пришелся по свежему рубцу. Макс танцевал на дорожке. «Гад, козел, приоритеты хочешь? Ну-у, урод, будут тебе приоритеты, щас весь полосатый будешь, как зэк, матрос, зебра! У-у-у, мама тебя не узнает!» – Наконец-то он озверел.

– Прэ? Алле!

Макс сорвался с позиции, бегом достиг Шаруноса и без финтов с силой перетянул его. Литовец со старта Максима понял, чем это пахнет, и думал только о защите. Бесполезно, удар был слишком силен. Клинок литовца переломился, и кусок с визгом полетел к секретарям. Те пригнулись.

– А-а-а! Ек тфою ма-а-ать! – Леонавичус корчился, зажимая левую руку.

Трибуны улюлюкали и свистели. Спортсмены за спиной Макса кричали что-то одобрительное.

Кровопусков подождал, когда литовец поднимется, и начал разбор фразы.

– Атака слева, удар направо, – он повернулся к угловым. – Туше, туше. Два – четыре. Спортсмены, подойдите ко мне.

Они сняли маски, подошли. Шарунас был бледен, тонкие губы закушены.

«Бесится», – подумал Макс.

– Еще один раз такое – проверю нагрудники, – угрожающе загудел судья. – Предупреждения: Яцкевич, за грубый удар, Леонавичус, за ругмат. Все поняли?

Еще бы не понять. Нагрудники никто не надевал, все это знают, и, если он проверит, на этом бой и закончится дисквалификацией обоих. Секретарь записал.

– Счет два – четыре, – ожил динамик. – Яцкевич, предупреждение за грубый удар, Леонавичус, за матерное ругательство.

– Все поняли? – повторил судья.

– Та, понял, – Шарунос тер руку.

– Яцкевич?

Он кивнул.

– На исходные. Закончите бой без смертоубийства.

Максим встал в стойку.

– Прэ?

– Шнурок! Шнурок! – Гриша летел к дорожке.

Яцкевич поднял руку и опустился на колено.

– Смотри, Максимка, – быстро говорил Лапотнев – Это твой шанс. Он не о технике сейчас думает, он отомстить хочет. Иди на приоритеты, увидишь, он ошибется. Только будь хладнокровен. Терпи. Ну все. Удачи.

Тренер ушел. Максим поднялся и встал в стойку. Ну ладно. Обоюдные, так обоюдные.

– Прэ? Алле!

Звон железа.

– Альт!

– Обоюдные атаки. Приоритет, – Кровопусков нагнулся, – слева.

– Прэ? Алле!

Максим прыгнул вперед и стал отступать мелкими шагами, подняв шпагу параллельно дорожке. Литовец осторожно двигался вперед, тем не менее не теряя темп. Макс опустил оружие и быстро побежал назад. Шарунас увидел, что «прямая рука» снята и ринулся, делая обманные движения.

«Время!»

Макс остановился, подняв саблю. Перевод был лишним, Шарунас насел на клинок и, с криком «Йеех!», перетянул Максима.

Прием, вообще-то детский, но, вроде, сработал. Хотя... сработал ли?

В зале стояла тишина. Все зависело от того, как «прочитает» фразу судья. Была ли разорвана дистанция на момент постановки «прямой руки»?

Кровопусков задумался. Затем, распрямившись, сказал голосом, не терпящим возражения:

– Атака справа на «прямую руку». Туше, туше. Счет три – четыре.

Позади зааплодировали.

Максим нагнулся, упершись ладонями в колени.

«А вот теперь страшно. Теперь есть шанс». Он выпрямился и только теперь услышал рев болельщиков.

– Давай, бульбаш, дави его!! – кто-то из украинцев поддерживал растерявшегося от такой удачи паренька.

«Эх, теперь бы выиграть свой приоритет», – жалобно подумал он.

– Прэ?

– Нет! – Максим снял маску и протер глаза. Все ждали.

«Ну ладно».

– Готов! – крикнул он.

– Алле!

Макс замешкался на старте, и уже Шарунос, завладев инициативой, летел на белоруса. Максим беспорядочно отступал защищаясь, и на его счастье подошва левого тапочка оторвалась, и спортсмен упал на дорожку.

– Альт!

Зал зашумел, но причина падения была очевидна, никто не мог требовать «технического» удара, и вскоре все успокоились. Максим оставил на дорожке маску, перчатку и саблю и, рассыпая полиуретановую крошку из разорванного тапочка, поплелся к скамейке.

– Размер какой? – кричал Ламянцев.

Максим поднял два пальца.

– Сорок второй, – пояснил он.

Ваня и Ламянич покачали головами.

– Юра, снимай, – старший тренер покосился на Конюхова.

Тот с видимой неохотой протянул Максу левый фехтовальный «адидас», предмет зависти всего минского «Динамо».

Перламутрово-красный кроссовок, покрытый с внутренней стороны металлической сеткой, был ослепительно прекрасен и нестерпимо вонял.

– Главное – спокойствие, делай, чему тебя учили, не придумывай, – торопливо говорил Григорий Васильевич, – Приоритет твой, четкие, уверенные финты. Но быстрые! После удара не отходи, попал в железо – защищайся. Ну – давай! Победишь – в морду поцелую, – неожиданно добавил он. Максим ухмыльнулся, напряжение внезапно исчезло.

«Здорово, – подумал он. – Вовремя пошутить – большая мудрость».

Вспомнилась Оксана, но тут же исчезла. Максим хлебнул из красивой финской бутылки, где уже много раз менялась обычная советская водопроводная, но зато настоящая, а не эфемерная вода.

– Счет три – четыре, приоритет слева, – напомнил судья.

– Прэ? Алле!

Скачок, скачок, Шарунос отступал, подняв шпагу. Макс атаковал, сосредоточенно финтя. Литовец замедлил.

«Сейчас контратакует или попытается достать прямой рукой, – понял Максим. – Нельзя упускать инициативу».

Он рванулся, сокращая дистанцию и, махнув сверху вниз, сбил «прямую руку», путь свободен! Он сильно ударил противника в левый бок.

Кисть ощутила твердость, затем послышался лязг. Шестым чувством он понял, куда придется рипост и вовремя прикрыл голову. Ответить не успел, литовец ушел за границу дорожки.

Переждав аплодисменты, Кровопусков забубнил:

– Парад, парад, парад, парад. Два метра.

– Прэ? Алле!

Никто потом не мог понять, зачем литовец это сделал, на что он рассчитывал, но он просто ринулся в атаку. Максим сделал выпад, сильные удары слились.

– Обоюдные атаки, приоритет слева, удар направо, четыре – четыре.

Фехтовальщики разошлись.

Тишина.

«Ой, что сейчас будет!» – весело подумал Яцкевич, подтягивая гетр.

– Прэ? Алле!

– Я-я-я-я-ях! – кричал Шарунос на бегу, широко размахиваясь.

Своего крика Максим не слышал, он бежал не фехтовать, он бежал зарубить.

Свист ветра в клинках, двойной удар, стук столкнувшихся тел и вопли боли. Затем все потонуло в общем крике.

– Тренера, подойдите ко мне! – голос Кровопускова заглушил общий крик.

Григорий Васильевич и литовский тренер подошли к столу.

– Ну-с, что будем делать? – спросил судья. – Бой продолжать невозможно, поубивают друг друга. Закончить вничью тоже нельзя. Предложения?

– Закончить бой по техническим причинам, – Гриша был спокоен.

– А третье место?

– Третье место разделить. Яцкевич заслужил. За волю к победе.

– Нет, не согласен! – горячился литовец. – Леонавичус лучше. Предлагаю засчитать обоим по штрафному удару. Разыграть приоритет. Один удар, обоюдные не возможны. Не убьют. Но ведь это спорт!

– Что вы скажете? – судья посмотрел на белоруса.

– Звучит логично. – Лапотнев пожал плечами. – Хорошо.

– Хорошо, – Кровопусков принял решение. – Кидаем один приоритет. Даю вам минуту поговорить со спортсменами. Успокойте их.

Он подошел к секретариату и быстро говорил. Гриша подошел к Максиму, растиравшему плечо.

– Ну, как ты, Макс?

– Бывает и хуже... но редко, – Максим попытался улыбнуться.

– Попытайся расслабиться, подумай о чем-то хорошем. Ситуация такая: разыгрывается один приоритет, что делать – я тебе не говорю, ты и так сделал больше, чем кто-нибудь ожидал. Теперь главное – будь спокоен. А если он потеряет голову... Кто знает, что... Удачи, Максимка, и... в любом случае – не убивай его. Если закончишь достойно – через две недели возьму тебя в Казань на ЦС запасным (ЦС – Центральный совет Динамо. Всесоюзные соревнования, рангом немногим ниже чемпионата СССР).

Гриша отошел.

«Ой, как мне все это надоело, быстрее бы закончить...» – Ему уже было все равно, как.

– Итак, дорогие друзья, вот и наступает решающий момент, – Максиму захотелось заткнуть уши и не слышать этот приторный голос. – Яцкевич и Леонавичус получают повторное предупреждение за грубый удар. Засчитываются обоюдные штрафные удары. Таким образом, счет становится 5:5. Разыгрывается последний приоритет. Итак! Судьба бронзы зависит только от одного удара! Кто победит?! Молодость или опыт? Жар или уверенность? Сейчас мы это увидим. Спортсмены приглашаются на дорожку!

Раздались аплодисменты, и Максим подошел к белой линии. С другой стороны вышел литовец. Он смотрел на Макса зверем, но отсалютовал ему. Максим отсалютовал в ответ. Снова аплодисменты. Судья кинул монету, и тренеры бросились к ней. По разочарованному лицу Гриши Макс понял, что приоритет не его.

– Приоритет справа.

Они надели маски.

– Прэ? Алле!

Шарунос бежал медленно беспрерывно финтя.

Максим, подняв «прямую руку» отступал, даже не согнув ноги в коленях.