Временные трудности 2 - Максим Томилко

я здесь причем? Я в то время был совсем в другом месте. Алиби у меня.

Иванов: А сегодня, я во внутренней тюрьме пол дня просидел. Там работники прокуратуры Московского гарнизона Дикерман и Рахлевский скупщика краденого хотели отмазать. Тоже не бесплатно, понятное дело.

Клочкова: Их я тоже не знаю. Готов к очной ставке.

Иванов: Да хватит уже. Я серьёзно.

Клочкова: Ладно. Молчу. Давай кайся дальше.

Иванов: Потом я в Новинскую тюрьму поехал. Даже не знал, что такая была. Это на Новом Арбате. Может знаешь такой цилиндр конференц-зала здания совета экономической взаимопомощи.

Клочкова: Да я ж не местный.

Иванов: Там оказывается раньше монастырь был какой-то старинный.

Клочкова: Короче, Склифосовский! В тебе чё — гид проснулся?

Иванов: Да ну, интересно всё-таки. Я там сто раз мимо проезжал и не знал.

Клочкова: Теперь знаешь. Дальше-то что? Ты там в кого-то влюбился? Учти, я ей побег не буду устраивать. Я завтра занят целый день. Некогда мне.

Иванов: Да какой побег? Нет. Не влюбился. Я там нашёл следачку прокурорскую. По-моему, подойдёт.

Клочкова: Ну а от меня-то ты что хочешь? Благословения? Так я сана духовного не имею.

Иванов: Слушай, может ты выпьешь всё-таки? Невозможно разговаривать.

Клочкова: Всё. Молчу.

Иванов: Да я в общем не о ней хотел поговорить. С ней завтра решу — там мутная история какая-то. Подставой попахивает. У неё мужа расстреляли в тридцать девятом. Странно конечно, что она не попала под приказ о членах семей врагов народа. Ну, в общем, недавно кто-то анонимку накатал. К ней пришли и шесть тысяч в кабинете изъяли.

Клочкова: И тут коррупция. Никуда от неё не деться.

Иванов: Да говорю тебе — подстава. Я смотрел опись вещей у неё дома, так там один хлам. Кастрюли да сковородки. Какая тут коррупция?

Клочкова: Да может просто не нашли ничего. Или она на марафете сидит. Я тебе еще могу пару-тройку вариантов придумать.

Иванов: Ладно. Я её завтра дёрну, там видно будет.

Клочкова: Красивая?

Иванов: Не знаю. Тут такие фото сейчас — себя не узнаешь. Нормальная вроде.

Клочкова: Тогда женись.

Иванов: Да пошел ты. Я серьёзно.

Клочкова: Ну и зачем ты мне всё это рассказал?

Иванов: Да я не это хотел рассказать. Это я так с мыслями собирался.

Клочкова: Завтра вставать рано. Ты уж рожай быстрей.

Иванов: Да тут такое дело… В общем, я помимо следаков, разных ученых ещё смотрел.

Клочкова: Ну и…

Иванов: Да есть там, конечно, и такие. Только гораздо меньше, чем я думал.

Клочкова: В Ленинграде в сорок первом многих арестовали. Их потом через Ладогу этапировали куда-то вглубь Союза. И из Москвы скоро увезут, так что поторопись.

Иванов: Так, а куда торопиться? Ну нашёл я одного деятеля. Тоже сидит плотненько. Материалов целый том. Только лажа всё какая-то. Ну понятно, что во всём признался. Ты б его видел… С этого ботаника такой же заговорщик-террорист, как с меня балерина. Ну точнее философа. Спицин фамилия. Ещё дело Вавилова видел.

Клочкова: Ну вот. С почином, как говорится.

Иванов: С каким почином? Ты знаешь сколько я дел перелопатил? И только одного нашел стопроцентного. Ну есть и другие, понятное дело, но там ещё работать нужно.

Клочкова: А никто и не говорил, что будет легко. Ищите да обрящите…

Иванов: Я, честно говоря, не ожидал такого. Я думал их будет гораздо больше.

Клочкова: Что ты думал?

Иванов: Нет, ну как же… Я читал когда-то…

Клочкова: Что ты читал? Солженицына? Архипелаг ГУЛАГ? Ты идиот?

Иванов: В смысле?

Клочкова: В прямом. Я думаю, что для таких как ты, в клинической психиатрии термин специальный давно уже придумали. Жаль только я его не знаю.

Иванов: Это ты к чему сейчас?

Клочкова: Это я к тому, что надо сначала думать, а потом делать. И не наоборот.

Иванов: Да объясни ты нормально.

Клочкова: А я и объясняю нормально. Когда Никитка доклад свой обличительный готовил к двадцатому съезду, так он справочки запросил в МВД и МГБ. А циферки из этих справочек почему-то на докладе не прозвучали. Не знаешь почему? А потом, когда всех реабилитировать начали, так целую комиссию важную собрали, что б расследование провести. Генпрокурор Руденко, министр МВД Круглов, министр юстиции Горшенин. Это тебе не черти какие-то. И указание было негласное — по максимуму оправдать. Знаешь скольких оправдали? Меньше процента!

Иванов: Да ладно! Не может такого быть. Там же миллионы людей были.

Клочкова: Да миллионы. Четыре, если верить некоторым историкам с учеными степенями. За тридцать лет власти. Это вообще преследуемых. Из них, тысяч семьсот приговоров привели в исполнение. У тебя как с математикой? А то с калькуляторами сейчас напряг.

Иванов: Да я прикинул уже приблизительно.

Клочкова: Молодец. А теперь отними оттуда разных бандеровцев, лесных братьев, власовцев, полицаев и прочую нечисть. Ну и тяжкие уголовные статьи тоже отними.

Иванов: Я совсем другие цифры слышал.

Клочкова: Ага. Я тоже слышал. Сто миллионов. Есть такая наука, мусорок, статистика называется. Слышал может? Так вот, согласно переписи от 26-года население составляло порядка147 миллионов, а в 59 году — уже 209. Это ещё нужно учитывать миллионов 20, или может даже 25 потерь на этой войне. Ты говорил, что умеешь считать без калькулятора, вот и думай. А кто рулил страной всё это время?

Иванов: Так, а чё ты молчал раньше?

Клочкова: А я раньше справку твою от психиатра не видел. И считал тебя вполне адекватным. Но теперь,