Соблазны - Марлена Штрерувиц

Хелена получила письмо из банка. Она не прикоснулась к нему. Не распечатала. Но и не выбросила. Положила на телевизор. Хелена хорошо представляла себе, что может сообщить ей банк. Не хотела знать, насколько все плохо. Ее бросило в жар от стыда при одной мысли, что придется объяснять положение банковскому клерку. Грустно глядеть на него. И говорить, он должен понять. Ее мужа нет. Он ушел. Бросил ее. Она сама содержит себя и детей. Работает двадцать часов в неделю в подозрительном рекламном агентстве. И клерк тут же проникнется сочувствием. К ней. Какое грустное потерянное создание. Сидит, прелестная и раненая. Он, не медля, увеличит кредит. Хелена должна поговорить с Грегором. Позвонит с работы. Тогда голос не будет таким жалобным. Ей ответил Иоханнес Айхенхайм. Хелена повесила трубку. Он бы завел длинный разговор. А Грегора нет. Увы. Он на консультации. На занятиях. На лекции. На семинаре. Не здесь. Во всяком случае. В секретариате трубку сняла бы фрау Гертнер. Ильза Гертнер. Это Хелену особенно доставало. Возмущало. Что Грегор кувыркается в постели с женщиной по имени Ильза. Хелена подумала немного. Фрау Шпрехер не было. Она за чем-то вышла. Надольного нет. Она собралась с силами. Трубку подняла Гертнер. Хелена назвала свое имя. Так четко, как только смогла. Будьте добры профессора Фрайера. Его нет, прозвучало в ответ. Тогда она попросила позвать своего мужа. Пришлось подождать. Потом трубку взял Грегор. Хелена знала, что не застанет Фрайера в институте. Была среда. А по средам профессор Арним Фрайер всегда катается на велосипеде. Набирается творческих сил. Как он это называет. В Америке так поступают все интеллигенты. Фрайер все еще заходил иногда к Хелене на Ланнерштрассе. Навещал ее. Просто посидеть. Без звонка. Приглашал в сауну. Все остальные из института с ней больше не разговаривали. Коротко здоровались. Спешили дальше. В лучшем случае на ходу осведомлялись, отчего ее теперь совсем не видно. На институтских праздниках. Но ответа никто не ждал. Грегор оставался в институте. И Гертнер. А Гертнер знала обо всех все. Следующее место профессора получит Грегор. Но он еще не защитил докторскую диссертацию. Зависел от отзыва Фрайера. Хелена получила возможность поговорить с мужем, поскольку Гертнер знала о слабости Фрайера к Хелене. Она не собирается говорить долго, сказала Хелена Грегору. Но. Необходимо решить с деньгами. Ей бы хотелось прежде всего получить деньги на детей. Ведь Грегор получает их, а ей не отдает. Это не его деньги. Грегор слушал. Хелена разошлась. Знает ли Грегор вообще, сколько он должен. Ей. И детям. Грегор прервал ее. Да. Да. Его адвокат свяжется с ней. Хелена положила трубку. Глядела в стол. Сердце колотилось, снова поднялась злость. Яростное бессилие. Почему только Грегор не умер? Не погиб в автокатастрофе. Тогда бы его не было. Он не жил бы больше. Прежде всего — не жил счастливо. В окружении друзей. С любовницей. И никто бы не говорил, что если дела не ладятся, то виноваты двое. Это было бы трагично. Настоящая трагедия. И она могла бы плакать при всех. Но. Все происходит так, как происходит. И ничего не переменилось с тех пор. Иногда Хелена целыми неделями не ходила купаться. Или на физкультуру. Из-за синяков на руках и ногах. Когда отец ее. Об этом никому нельзя было знать. Об этом. За это она получала дополнительно. И могла плакать лишь украдкой. А теперь. Теперь вообще все пошло прахом. Не только бассейн. Или физкультура. Жизнь. Вся жизнь. Хелена долго сидела, не двигаясь. Глядя перед собой. Долгое время спустя пошла за кофе. "Ну как самочувствие?" — спросила фрау Шпрехер. Хелена не заметила, как та вернулась. Нет. Нет. Хелена покачала головой. Все в порядке. Просто месячные. Вы ведь понимаете. Фрау Шпрехер немедленно припомнила дни слабости, судорог и мигреней. Хелена пошла на кухню. Казалось, что ноги живут где-то далеко, сами по себе. Давление. Хелена поспешила вернуться за свой стол. Обожглась горячим кофе. Позвонил доктор Штадльман. Тут же спросил, что случилось. С ней. У нее странный голос. Хелена отвечала, похоже, что начинается насморк. Наверное, поэтому. Доктор Штадльман не поверил. Она ведь здоровый сильный человек. При чем тут насморк. Он договорился с ней о встрече. Им нужно обсудить проспект. Он был бы рад, если бы она снова зашла к нему. Ему так легче. Хелена спросила, не найдется ли у него времени пораньше. Одно из поручений Нестлера: чем раньше подготовить информационные материалы, тем лучше. Доктор Штадльман настоял на своем. Раньше у него не будет времени.

После работы Хелена поехала в Вайнфиртель. Беспокойство, охватившее ее после разговора с Грегором, не проходило. Она боялась. Не находила себе места. Надо бы поехать домой. Прибрать на кухне. Погладить. Но при мысли об этом ее бросало в дрожь. Горло раздирала сухая тошнота. Девочки были у подруги. Забирать их надо только в семь. Хелена поехала по шоссе вдоль Дунайского канала к Штокерау. И дальше в направлении Праги. В Шенборне она свернула с шоссе на проселок. Остановилась. Поднялась по крутому склону и села на опушке леса. Под открытым небом ей было лучше. Дышалось легче. Светло-голубое небо с круглыми белыми облачками. Черные плодовые деревья по обочинам проселка подернуты розовой дымкой цветов. Нежно-зеленый лес вокруг дворца Шенборн. Всех оттенков. Крыши дворца почти не видно. Налево тополя вдоль дороги — как перья. Высокие и прозрачные. Видна беседка — "темпиетта". Густая летняя листва ее пока не скрывает. Хелена глядела на дворец не отрываясь. Небольшой храм стоял неподалеку. Холмы шли грядами, как волны. Когда-то они были морским дном. А потом исчезли подо льдом. И сгладились. Хелене припомнилась поездка в Прагу. С Грегором. Тогда она проезжала эти места в первый раз. Как раз по этой дороге. Вверх. Вниз. Меж цветущих черешен. Тогда они еще не были женаты. Как она была тогда счастлива. Вне себя от счастья. Как такое счастье могло кончиться. Ведь Грегор был точно так же счастлив. Она знала. Она вспоминала о том времени, когда Грегор впервые не ночевал дома. Тогда она надеялась, что это ненадолго. Он одумается. Он вспомнит об этом счастье. И захочет его вернуть. С другой не будет. Такого счастья. Так она тогда полагала. Хелена уткнулась головой в руки. Что уж там она на самом деле думала. Может, ее испытывают? Как Психею? И если она выдержит все испытания, он снова окажется рядом? Улыбаясь? И заключит ее в объятья? И все снова будет хорошо? Забудь. Если можешь. Хелена созерцала пейзаж. Она знала, что перенесла на эту любовь свою католическую экзальтацию. Она сделала Грегора своим богом. Своим отцом. Столь же неотвратимо, как отец, должен был разочаровать ее и Грегор. Наверняка есть теория, согласно которой она, жертва, и спровоцировала такую ситуацию. Но это было ей безразлично и ничего не меняло. Хелена рассмеялась. Все она знает. Все всё знают. Это не имеет никакого отношения к боли. И ее чувствам. И к ощущению конца. Она дошла до конца. А один конец, кажется, влечет за собой концы всего остального. И. Как же это выдержать? Как перенести? Хелена почувствовала, что от холодной земли застывает спина. Пора домой. Забрать детей. Она ничего не купила. Дома нечего есть. Надо бы остановиться по дороге. Хоть молока купить. Хелена не двигалась. Обхватив колени. Опершись о них подбородком. Просидела так больше часа. Наконец в полседьмого встала. С трудом. Кое-как заковыляла вниз. Болела спина. Ноги и руки затекли. Наверное, так будет в восемьдесят лет, подумалось ей. Она не успеет вовремя за девочками. Что скажет подруга. Она ехала так быстро, как только могла. На предельной скорости. Хотела, чтобы ее задержали за нарушение. Патрульная машина дорожной полиции. Или регулировщик. "Господин инспектор. Это из-за детей я так быстро еду. Вы ведь понимаете. Вечно их нужно откуда-то забирать". Тогда он поговорит с ней. Спросит документы. Есть ли аптечка. Знак аварийной остановки. Ему придется с ней поговорить. Выписать штраф. Разве это не подтверждение? В такой-то день в такое-то время в таком-то месте она превысила скорость. Она была там. Существовала. Хелена опоздала на двадцать минут. Девочкам пока не хотелось домой. Ее опоздания никто не заметил. Но дочери проголодались. Она пошла с ними в кабачок. Па Агнесштрассс. К "Хаслингеру". Хозяйка им обрадовалась. Как всегда удивилась тому, как выросли девочки. Подсела к ним ненадолго. Спросила о супруге. "Папа сказал маме: «Ты гадина»", — сказала Барбара. Хелена вздохнула. Хозяйка глянула озабоченно. И ушла. Такие вещи другим неинтересны, попыталась объяснить Барбаре Хелена. Хотела спросить, успела ли Барбара растрезвонить об этом. Но не стала. Что тут скажешь. Барбара ведь правду говорит.

Хенрик позвонил в четверг. На работу. Хелена была одна. Надольный где-то ходил. Фрау Шпрехер отправилась купить себе что-нибудь на обед. Хелена подняла трубку. Хенрик попросил фрау Гебхард. Хелена сразу его узнала. Но это же я, сказала она. Он не узнал? Хенрик сказал, ему нужно ее видеть. Непременно. Все очень сложно, Хелена должна понять. Ему надо с ней поговорить. Не могла бы она приехать в Больцано. Там можно все спокойно обсудить. В субботу. В семь. Вечера. У него нет машины. Он приедет на поезде. Будет ждать. У вокзала. Это действительно важно. Хелена не знала, что ответить. Она колебалась. С детьми некому остаться. И разве она должна всегда приезжать, когда ему надо? Хелена услышала, что фрау Шпрехер открывает входную дверь. Да. Она будет, коротко бросила она. Хенрик положил трубку. Хелена осталась сидеть с трубкой в руке. Фрау Шпрехер принесла Хелене яблоко. И поинтересовалась, уж не влюбилась ли Хелена в трубку. Она так страстно на нее смотрит. Хелена быстро положила трубку. Отдала деньги за яблоко. Фрау Шпрехер болтала себе. Какая прекрасная погода. Кого она встретила в лавочке. Как плохо опять выглядит продавщица. У нее, видно, какая-то ужасная болезнь. Судя по тому, как она выглядит. Как на выходных она поедет к своей матери в дом престарелых. Какая тяжелая вечно дорога до Лайнца. Хелена глядела на яблоко. Не знала, что делать. Разумный выход был очевиден. Не ехать! Хелена представила себе субботний вечер. Как он ждет. Стоит перед вокзалом. Можно позвонить в Милан. Она не приедет. Не хочется. Не передадите ли Хенрику. Да? Спасибо! Хелена набрала миланский номер. Выучила ведь наизусть. Женщина ответила: "Pronto". Хелена положила трубку. Позвонила сестре. Не могла бы она в субботу переночевать у нее на Ланнерштрассе? Ей нужно уехать. Да. Обязательно. Да. Только одну ночь. Ничего не надо делать. Просто побыть. Нет. Попросить Грегора она не может. Они не разговаривают. Нет! Вообще. Она все приготовит. И еду. Девочки обрадуются. Она должна уезжать в двенадцать. Да. Какая ты милая. Большое спасибо. Хелена положила трубку. По дороге домой она в разных банках обменяла свои еврочеки. Ведь в "Кредитанштальт" ей хода больше нет. Письмо лежало на телевизоре. Нужно убрать в ящик, когда будет сестра. У Хелены оставалось семь чеков. До сих пор ее не было в списке, куда заглядывают банковские клерки, прежде чем выдать за чек 2500 шиллингов.