Золото и мишура - Стюарт Фред

— Нравится?

Обернувшись, Эмма увидела стоявшего в дверях Дэвида. Он преданно смотрел на нее своими карими глазами спаниеля.

— Дэвид, ну зачем ты ее купил? Ведь теперь мы будем вынуждены экономить каждый пенни. Особенно это касается тебя. И последнее, что мне нужно, — это шляпа. — Увидев, как Дэвид расстроился, она подошла к кузену и улыбнулась. — Но конечно же, мне очень приятно. Большое тебе спасибо. Ты совсем не умеешь распоряжаться деньгами, но все равно ты мой лучший друг. — И она поцеловала его в щеку.

«Друг… — подумал Дэвид. — Кажется, что это самое отвратительное слово во всем английском языке».

— Мистер Кларк, это Эмма де Мейер.

Выйдя из каюты сразу после обеда, она подошла к номеру 10 и постучалась. Через секунду увидела за жалюзи проблеск света, затем дверь открылась. Как и в прошлый раз, Арчер предстал перед ней босиком во фланелевой ночной рубашке.

— Можно войти? — Видя, что он медлит с ответом, Эмма улыбнулась. — Я знаю, конечно, что у иных людей слишком длинные языки, — шепотом добавила она, — но мне плевать.

— Равно как и мне.

Она вошла, и Арчер сразу же захлопнул дверь.

— Хотел бы предложить вам стул, — сказал он, — но боюсь, тут можно сесть лишь на койку.

— Я знаю, эти каюты такие тесные.

Она присела на неразобранную постель, и ее голубое платье, в глазах Арчера, опустилось на несвежие простыни, словно утреннее сияние. Арчер внимательно смотрел на Эмму, полный неясных предчувствий и страха. По сути говоря, он никогда не встречал столь элегантных европейских женщин и потому был потрясен. Но в то же время он хотел ее, хотя и понимал, что об этом не может быть и речи. И тут Арчер заметил узкую полоску золотого обручального кольца на пальце Эммы.

— Вы замужем? — поинтересовался он.

— Была. К сожалению, замужество продлилось всего две недели. Мой бедный муж погиб, когда столкнулись на улице два экипажа.

— Вы так молоды, чтобы быть вдовой.

— Да, я знаю. Между нами, мной и мужем, все было оговорено так, что замужество ничего общего с любовью не имело. Это одна из причин, почему я рада, что очутилась в Америке, потому что здесь, я читала, нет подобных браков! Тут ведь люди женятся или выходят замуж только если любят друг друга, а это очень важно, разве нет, мистер Кларк?

— Вероятно… Я не очень-то хорошо разбираюсь в вопросах любви или брака, раз уж мы с вами об этом заговорили. Там, откуда я родом, люди просто-напросто… — он пожал плечами, — просто берут и женятся. И как будто все у них складывается нормально.

Эмма была в восхищении от подобной наивности.

— Вас послушать — это так просто. Хотя не исключено, что и в самом деле все именно так. Но впредь я не позволю, чтобы мне указывали, за кого именно я должна буду выйти замуж. Одного раза для меня вполне достаточно. Скажите, мистер Кларк, могу я задать вам один вопрос, хотя он может показаться несколько бестактным? Зачем вы перекрасили волосы?

Арчер быстро-быстро заморгал.

— Не думаю, что вас это как-нибудь касается…

— Ну пожалуйста… — она подалась к нему. — Поверьте, я бы очень хотела вам помочь, поскольку интуитивно чувствую, что вы в каком-то затруднении… Я же не слепая. Волосы у вас на ногах светлые, а на голове почему-то темные. Мужчина не станет перекрашивать волосы, если его не вынуждают к тому обстоятельства. Прошлой ночью вы так нам помогли. Мы вам безмерно благодарны, и как раз потому-то я и хотела бы вам помочь. Я знаю, что это не мое дело, но я хочу, чтобы оно стало моим.

Он оперся на перегородку возле умывальника и начал медленно скользить по стене, пока не уселся на пол, выставив колени. На мгновение Арчер закрыл лицо руками, а затем снизу вверх взглянул на Эмму.

— Я ограбил банк в Огайо, — едва слышно сказал он. — Меня разыскивает полиция. И эконом знает это. Он сказал, что если я не поддержу его версию о событиях прошлой ночи, он сдаст меня в полицию.

— Вы ограбили банк! — неверяще прошептала она.

Арчер кивнул.

— Банк украл мою ферму. После смерти матери они лишили меня права выкупа закладной из-за того, что был просрочен платеж. Ну и вот я решил, что, стало быть, у меня тоже есть право кое-что украсть у банка. В некотором смысле я даже рад, что вы раскололи меня. Мне тут так одиноко, не знаю, долго ли я смогу выдержать такую жизнь.

— Мистер Кларк…

— Это не мое имя. Настоящее мое имя — Арчер Коллингвуд. Ну и конечно же, никакой я не торговец Библией.

— Арчер… — произнесла она его имя, как бы пробуя его на вкус. — А мне нравится ваше имя. Звучит ужасно романтично.

Он чуть улыбнулся в ответ.

— Я как-то никогда об этом не задумывался. Но, должно быть, «Арчер» звучит лучше какого-нибудь «Зеке». Впрочем, как бы там ни было, я понимаю, что рассказанное отнюдь не выставляет меня в наилучшем свете, и я буду признателен, если вы никому ничего не расскажете.

— Поверьте, о вашем секрете никто не узнает. Кроме того, я уверена, что вы невиновны. Дело ведь не только в том, что вы выглядите невиновным — хотя это звучит глупо, я понимаю, — но я душой чувствую, что без достаточной на то причины вы никому не причините зла.

Она замолчала, глядя в упор на Арчера. Тот так же смотрел на нее, чувствуя, как внизу у него возрастает напряжение.

— Стало быть, вы соломенная вдова? — спросил наконец он.

— Именно.

— А какой он был, ваш муж?

— Его звали Антон, ему было двадцать два. Был он высокий, часто сутулился… Примерно, как мой кузен Дэвид.

— А у вас, должно быть, много поклонников сейчас?

— Нет.

— Вы такая симпатичная, что не думаю, будто вам придется… что вам нужно будет прилагать особые усилия…

Ему трудно было говорить, до такой степени он был возбужден и хотел ее. Арчер медленно встал. Маленькую каюту захлестнули флюиды обоюдного желания, исходившие от молодых людей.

— Я, кстати, хотел извиниться за то, что сказал про евреев, — мягким голосом произнес Арчер. — Дело в том, что я практически совсем ничего не знаю ни про них, ни про вашу религию.

— Я это поняла. Наша религия в действительности очень простая, и именно потому кажется мне такой замечательной. Большинство из нас не верят в загробную жизнь. Если мы сделались плохими в этой жизни, все равно потом не будет никакого ада, чтобы наказать нас. И следовательно, поскольку нам суждено прожить лишь однажды, то мы должны — словом, должны не теряться и брать то, что само идет нам в руки… как, любовь.

Руки Арчера упирались в койку, оказавшись, таким образом, над головой Эммы. Он медленно приблизил к ней свое лицо.

— Да, — прошептал Арчер, — жизнь такая неопределенная штука, что мы должны ловить… любовь. И мне кажется, что я люблю вас, Эмма.

Он склонился, и губы их встретились. Эмма закрыла глаза, чувствуя, как некий» мощный поток захватил ее и понес — как во сне. Опустив руки, Арчер осторожно снял с головы Эммы шаль и положил эту шаль на койку, затем уселся на койку рядом с Эммой, обнял ее и принялся целовать. Все прочее случилось быстро и как бы само собой. Эмма не оказала ему ни малейшего сопротивления, упиваясь его любовным жаром, его молодым, сильным телом. Арчер целовал ее вновь и вновь, поцелуи эти становились все более страстными. Руки его сжимали ее полную грудь. Впервые в жизни Эмма наслаждалась сексуальной близостью. Ни в каком самом экстравагантном сне, ни в каких самых смелых своих мыслях она не мечтала о подобном. Была секунда, когда Эмма хотела остановить его, однако не смогла: они зашли слишком далеко. Теперь уже и она хотела, хотела его до безумия. Время флирта и скромности миновало, она жаждала наслаждения.

Сбросив с себя широкое платье, она некоторое время провозилась, освобождаясь от нижнего белья, что само по себе было нелегко. И напротив, Арчер быстро снял с себя ночную рубашку. Оказавшись обнаженными в свете неяркой лампы, они с присущей молодости жадностью впились взглядами друг в друга.

— О Боже!.. — прошептала она, протягивая к нему руки. — Иди ко мне, любовь моя.