Осенний мадригал - Чингиз Абдуллаев

— Вы не очень любите своего деверя, — заметил Дронго.

— Я вообще сложно отношусь ко всей их семье, — призналась Эсмира. — Анвер развелся с первой женой, и это был неслыханный скандал. Я пришла в семью позже, но об этом позоре все старались не говорить. У них в семье никто и никогда не разводился. Поэтому они не вспоминали о разводе Анвера и о его старшем ребенке, словно этого вообще не было. Хотя Анвер ему помогал, это я точно знаю. А Гюзель намного моложе своего мужа. Она младше меня, ей только тридцать лет. У них с мужем разница семнадцать лет. Но в Баку подобное считается нормальным. У меня с мужем десять лет разницы, и все считают, что это оптимальный вариант. И все-таки я не понимаю, почему вы так подробно расспрашиваете о моем муже и его старшем брате. Думаете, что они могли убить своего родственника? У них сильная клановая спайка, они ведь все выходцы из автономной республики, а вы знаете, какие у них сильные родственные связи. Почему вы меня все-таки об этом спрашиваете?

— Я не должен вам говорить, — пробормотал Дронго, — но, если вы дадите мне слово никому не рассказывать, я попытаюсь вам объяснить.

— Я не думаю вообще, что нужно кому-то рассказывать о подробностях нашей сегодняшней встречи, — хладнокровно заметила Эсмира.

— Наверно, да, — согласился он. — Все дело в том, что вчера на дороге, ведущей к вашим дачам, стоял автомобиль сотрудников ГАИ. Там находилась машина с двумя автоинспекторами.

— И они видели убийцу? — спросила гостья дрогнувшим голосом.

— Нет. Но они видели машины, которые проезжали на ваши дачи. Вчера приезжали водовоз и автомобиль вашего мужа.

— Водовоз я тоже видела, — вспомнила Эсмира. — Он приезжал на дачу к Анверу. Они чистили бассейн, им был нужен водовоз.

— Полицейские обратили внимание, что в машине вашего мужа сидели два человека, — продолжал Дронго.

— Бахрам и мой муж, — быстро сказала она.

— Нет, не только! — Он посмотрел ей в глаза. — Кроме водителя на заднем сиденье автоинспекторы разглядели двоих пассажиров.

— Этого не может быть, — растерянно сказала она, — с Рагимом никто не приезжал. Я посмотрела из окна, когда он садился в машину. Там никого не было. Только он и его водитель. Неужели вы думаете, что мой муж мог привезти незнакомого человека, убийцу? И оставить его наедине со своей женой? Неужели вы сами допускаете такую мысль?

— Человек, которого он привез, необязательно был посторонним, — возразил Дронго. — Он мог привезти с собой своего старшего брата, который прошел через калитку на свою дачу, оставаясь незамеченным.

— Но для чего? — не поняла Эсмира. — Он бы мне обязательно сказал, что приехал с братом. Зачем нужно было прятать Анвера от меня?

— Чтобы создать ему алиби, — пояснил Дронго. — Сам Анвер Самедов говорит, что проехал вечером через дачный поселок.

— Мы сегодня тоже выезжали через дачный поселок, — вспомнила Эсмира. — Может, он говорит правду?

— Тогда объясните, кого именно привез ваш муж? Самого Парвиза? Нет, он был в доме. И никуда не уезжал. Мать и жена могут подтвердить, что он не ездил в город. Тогда кто приехал с вашим мужем? Это был либо его старший брат, появление которого на даче днем они хотели скрыть, либо неизвестный, который ударил Парвиза по голове, а затем, воспользовавшись ночной темнотой и общей суматохой, скрылся с дачи. Такое возможно?

— Нет, — решительно отвергла она эту версию. — Мой муж никогда в жизни не стал бы привозить неизвестного убийцу, оставляя его на даче рядом со мной. Не забывайте, что на соседней даче оставалась жена Анвера с маленькими детьми и кухаркой. Нет-нет, в машине не могло быть постороннего! В этом я убеждена.

— Тогда это был Анвер, старший брат вашего мужа, — невесело подвел итог Дронго. — Остается только узнать, почему он скрывает этот факт.

Глава 9

Он терпеливо ждал, пока она размышляла. Было очевидно, что услышанная новость неприятно поразила его гостью. Она молчала долго, минуты две или три. Затем тряхнула головой, словно отгоняя ненужные подозрения:

— Я не думала, что такое может случиться. Иногда мне кажется, что наше общество должно развиваться еще много лет, чтобы женщина почувствовала себя нормальным человеком.

Он молчал, давая ей возможность высказаться.

— Мы все — еще глубоко патриархальное общество, в котором мужчинам дозволено все, что угодно. Они могут иметь любовниц, интриги на стороне, встречаться с кем угодно — все это не осуждается обществом. А как только женщина смеет даже подумать о подобном, она сразу становится отверженной. Вам не кажется это несправедливым?

— Если думать о подобных вещах, то следует признать, что в нашем обществе девяносто девять процентов женщин находятся в подобном положении, — признал он. — У нас не признают равноправия мужчин и женщин и еще долго не будут признавать.

— Нас выдают замуж в девятнадцать или в двадцать лет, при этом все вопросы решают родители. Конечно, сейчас не Средние века, и мы можем видеться со своими будущими женихами, иногда нас даже спрашивают, нравятся они нам или нет. Хотя молодой девочке нравится любой взрослый мужчина, с которым ее познакомят.

Она отвернулась в сторону, чтобы скрыть свое волнение. Затем продолжала:

— Мы выходим замуж, рожаем детей и становимся рабынями своих мужей. Ни одна из нас не может даже подумать о другом мужчине, не может даже представить себе нечто подобное. А любая женщина, которая считает иначе, сразу превращается в изгоя. Ее не принимают в обществе, если, конечно, она не встречается тайком, что, в общем, не осуждается. Главное — соблюдение внешних приличий, а все остальное безразлично. А вот мужчинам дозволено все. Они могут иметь даже детей от других женщин, даже параллельные семьи. Мы общество ханжей и лицемеров.

— Не знаю, что мне сказать, — признался Дронго, — с одной стороны, я вас понимаю. Конечно, мы далеки от европейского и тем более американского равноправия полов. С другой стороны, свобода человека зависит от состояния его души.

— Не всегда, — возразила она, — иногда вы кажетесь мне не совсем умным человеком, господин Дронго.

— Вы имеете в виду в отношениях с вами?

— И со мной тоже. Я должна сама назначать вам место и время встречи, да?

— Я уже говорил, что отношу себя к категории сомневающихся. Или, если вам больше нравится, я человек трусливый. Только боюсь я не за свою репутацию, а за вашу. Я думал, что вы меня понимаете. А ваш спич по поводу равноправия я отношу к тайному появлению Анвера Самедова на вашей даче.

— До меня доходили разные слухи, — призналась Эсмира. — Честно говоря, я в них не верила. Он слишком правильный, слишком жадный, слишком мелочный человек, чтобы нравиться женщинам. У моего мужа тоже есть некоторые черты от старшего брата, но он старается их вытравить. А у старшего они приняли гипертрофированный характер.

— Жена ему изменяла? — спросил Дронго.

— Не знаю, действительно не знаю. На такие темы мы не говорили, как вы сами понимаете. Хотя я с ней достаточно близка. Она все время жалуется на невнимательность мужа, его равнодушие, безразличие. Хотите, я скажу вам еще об одной тайне наших женщин, о которой никто и никогда вам не говорил?

Он выжидательно посмотрел на нее.

— Наши мужья настолько заняты добыванием денег, настолько устают на работе, что к вечеру полностью выдыхаются. Я говорила об этом с некоторыми своими подругами. Многие женщины даже забыли, что такое оргазм. Считается неприличным получать его, находясь с мужем в постели. Да и мужья наши решаются «на подвиги» один раз в месяц, или даже в два месяца. После сорока кровь им будоражат только дешевые девочки, которых можно найти за десять «ширванов».

Так называлась местная валюта. Вернее, одна десятитысячная бумажка, приравненная к двум долларам.

— Мне кажется, вы намеренно утрируете, — попытался возразить Дронго, — и обижаете местных мужчин.

— Какие мужчины? — всерьез разозлилась Эсмира. — Где вы их видели? Они думают только о своих карманах и животах. Многие десятилетиями не держали в руках книг. Они не ходят на концерты, на выставки. Настоящие мужчины гибли на войне, а эти, которые здесь ходят, — только мешки с деньгами. Хорошо еще, что в Баку закрыли казино, иначе наши мужчины проиграли бы все, что только можно. Некоторые увлеклись наркотиками, разве вы всего этого не знаете? Я, конечно, говорю о нескольких процентах богатых людей. А остальные озабочены проблемами своих семей, думают о том, как прокормить детей, и меньше всего думают о своих сексуальных проблемах. У нас больное общество. Это я вам как психиатр говорю.

— Вы абсолютный пессимист, — возразил Дронго. — А откуда же тогда берутся такие, как убитый Парвиз Самедов? Он, кажется, умел радоваться жизни, встречался со многими женщинами.