Слишком живые звёзды 2 - Даниил Юлианов

выборочно, они высматривали тех, кого не будут трогать. И сейчас эти люди, которые остались в живых, находятся в Чистилище. Мы здесь, может, единственные в городе. Светлячки или тот, кто их послал, чем то руководствовались, это был осознанный выбор. Каждый выживший выжил не случайно. И даже тогда, когда мы должны были умереть не из-за светлячков, а из-за чего-то другого, кто-то приходил на помощь. Причём в самый нужный момент.

Женя с Катей переглянулись.

– Я не поняла. Ты хочешь сказать, что всё это было предопределенно с самого начала? Кем-то одним? Каким-то больным ублюдком?

– Как будто про нас книгу пишут, – сказал Женя. – И по мере повествования у автора всё больше съезжает крыша.

– Я хочу сказать вам лишь одну простую вещь. Моя мама верила в судьбу и предопределённость, в них отчасти верю и я. Я не знаю, почему светлячки нас не тронули, но знаю, что это не просто так. Честно говоря, вы двое ведёте себя как подростки, которые ссорятся из-за ерунды. Сейчас бы Женя вышел из машины и ушёл невесть куда. Но вы не подумали о том, что судьба вас специально свела? Вы должны держаться вместе – вот один из счастливых сценариев, которые предписал Господь. Порознь вы не выживите, я не выживу. Даже с банальной точки зрения выживания…мы должны держаться вместе! Нас ведь выбрали.

– Кто выбрал? – Катя нахмурилась, и Влада, кажись, поняла, почему её так сильно полюбил Женя – она чертовски быстро из взрослой женщины превращалась в ничего не понимающую девочку. – Ты считаешь, что нас кто-то выбрал?

– Это точно бред, – сказал Женя. – Если ты имеешь в виду Бога, то я вообще сомневаюсь, что он знает о нашем существовании.

– Да и не могло быть всё предопределенно, – согласилась Катя. – Хочешь сказать, что наш любимый Господь вычеркнул из сценария моего сына, потому что без него удобнее?

– Влада, я понял, о чём ты, но, прости меня, это бредятина. В жизни так не бывает. В каких-нибудь блокбастерах – да, но не в жизни.

Он смотрела на них, переводя взгляд с одного лица на другое, чувствуя боль в ноге, но эту боль перекрывало осознание. Осознание того, что…

– Вы сейчас снова вместе, говорите за одну идею, поддерживаете друг друга, хоть пока и недолго. Мы втроём выбрались, потому что держались вместе, в одиночку никто бы из нас не выжил. Я думаю…

Катя развернулась, схватилась за руль, и уже через секунду внедорожник вновь покатился по шоссе, увеличивая скорость. Сама она смотрела на дорогу и когда заговорила, не повернула головы – лишь украдкой взглянула на Женю.

– Ты говори, Влада, говори. У меня сейчас всё бедро разорвётся от боли, если мы здесь продолжим стоять. В Пушкине есть больница, там мы сможем себе помочь. – Женя потянулся к Кате, обхватил её шею и что-то прошептал на ухо. После нескольких секунд она отдёрнулась от него, внедорожник чуть увело в сторону. – Отстань. Сейчас вообще не время для этого.

Влада прочистила горло и продолжила говорить:

– Короче, подводя итоги: я думаю, что у каждого из нас есть определённая цель, как говорила моя мама, по плану Господнему. Но мы можем легко сдохнуть, если не будем заботиться друг о друге. Если разделимся, то нам всем точно конец. Мы нужны Богу…

– Да какой Бог, Влада? – Женя полностью развернулся к ней на переднем сидении. – Ты веришь в Бога? В Бога, который убил почти всех людей, который позволил случиться двум мировым войнам, который, когда сжигали евреев, стоял рядышком и просто смотрел.

– И который отобрал у меня сына. – Костяшки на руле побледнели. – Такого Бога я бы лично казнила, причём очень медленно, чтобы он, сука, прочувствовал всю боль.

Женя взглянул на пистолет, положил его меж передними сидениями, выпрямился на своём и, выдохнув, закрыл глаза. Кровь либо перестала идти совсем, либо шла по чуть-чуть. Жить можно. Ему чертовски повезло, что пуля еле-еле коснулась ноги, просто содрав мясо вместе с кожей. А вот Катя была ранена серьёзно. Влада ещё о чём-то продолжала рассказывать, о своих догадках, о сценарии Бога, но Женя её не слушал. Она была права только в одном – им следует держать вместе, поэтому он и остался в машине, а не пошёл за Рэнджем. Он, конечно, мог бы погибнуть безымянным героем, но Кате он был нужен живым. И, наверное, осознание этого заставило его поступить пусть и гадко, но мудро.

Они ехали в Пушкин, каждый думая о своём, каждый терпя свою боль.

* * *

Если мне следует научиться быть мужчиной, то тебе – быть женщиной. Женщиной, а не мамочкой, которая всему пытается научить!

Так он сказал.

А потом получил пощёчину.

Катя думала об этих словах, не сводя глаз с дороги. Думала и чувствовала внутри грызущую боль, которую может причинить только любимый человек, выпалив отвратительные слова, ужасные слова, слова, которые должны говорить враги, а не близкие люди. Но Женя сказал. Сказал просто потому, что хотел показать, какой он крутой – мол, я тоже могу остро отвечать. Мальчишка. Грёбанный мальчишка!

Влада молодец, отметила про себя Катя. Хоть она и несла какую-то чепуху (ты пыталась покончить с собой), ей удалось сгладить конфликт между мной и Женей. Даже как-то уговорила его остаться. Как она сказала? Мы ведём себя как два подростка? Ну а как мне ещё вести себя с подростком?!

Владе не удалось потушить пожар, возникший в этом внедорожнике меж двух сумасшедших, но сбавить пламя удалось. Она даже почти заставила их поверить, будто они на одной стороне – защищают ту точку зрения, что бога нет. Нет, всё не так. Они совершенно разные. Женя не верит, потому что слишком юн, Катя не верит потому, что слишком много видела. В бога верят лишь те, подумала она, чьи иллюзии ещё ни разу не разбились об жизнь. А Влада ещё совсем девочка, пусть и умная.

Катя старалась ни о чём не думать, просто следить за дорогой, отключить мозг, но слова Жени (женщиной, а не мамочкой) возвращались к ней мощной, накатывающей на сознание волной. В какой-то момент – в тот самый, когда он коснулся её лица и попросил послушать Владу – Катя даже решила, что успокоилась, но только сейчас поняла, что ошиблась. Она ни черта не успокоилась! Оставшись наедине со своими мыслями, Катя почувствовала, что вновь начинает закипать. Может, Владе и удалось на время утихомирить «этих двух подростков», но совсем ненадолго.

Женя… Как он мог такое сказать?

Ладно, тише, успокойся. Ты же не будешь волноваться из-за слов подростка?

Да, вот только она волновалась. Женя не был обычным подростком, обычный подросток не смог бы ТАК сильно её покорить, завоевать.