Властители Рима - Владимир Викторович Дмитренко

внутренними неурядицами, Вологез Первый в начале 58 года вновь вторгся в Армению, стремясь утвердить на престоле Армении своего брата Тиридата. Стало ясно, что войны не избежать. К тому же, по словам Тацита, «армяне, двуличные и непостоянные, призывали к себе и то и другое войско; по месту обитания, по сходству в нравах, наконец, из-за многочисленных браков они были ближе к парфянам и, не познав благ свободы, склонялись к тому, чтобы им подчиниться». Оставим на совести Тацита ту нелестную характеристику, которую он дал армянам, — как римлянин, он не мог видеть эти события иначе, но из его слов ясно видно, что у армян имелись очень серьезные и вполне понятные причины поддерживать в той войне именно парфян, а не римлян, поэтому неудивительно, что Вологез и Тиридат сумели привлечь на свою сторону большую часть армянской знати, хотя некоторые армянские вельможи все же решили стать на сторону Рима.

Корбулон начал срочно готовить войска. Уже много десятилетий граница Рима с Парфией была мирной, и на боеспособности войск это сказалось крайне отрицательно. Как пишет Тацит, «перемещенные из Сирии легионы, обленившись за время долгого мира, с величайшей неохотою несли лагерные обязанности. Хорошо известно, что в этом войске не были редкостью ветераны, ни разу не побывавшие в боевом охранении или ночном дозоре, разглядывавшие лагерные вал и ров как нечто невиданное и диковинное, отслужившие свой срок в городах, не надевая ни шлемов, ни панцирей, щеголеватые и падкие до наживы». Корбулон немедленно уволил тех, кто был непригоден по старости или болезни, и потребовал пополнений. Были проведены наборы новобранцев в Галатии и Каппадокии. Безнаказанно захватив Армению, парфяне могли вторгнуться и в Сирию. Понимая опасность нависшей угрозы, Нерон перебросил из Германии на помощь Корбулону двенадцатый Молниеносный легион (этот легион ранее стоял в Сирии, но затем его перебросили для участия в британском походе императора Клавдия, а с окончанием активных действий в Британии перевели его из Британии в Германию).

Приучая войска к трудностям, Корбулон вывел солдат из казарм и держал в зимних палатках. Зима выдалась суровой, и у многих с непривычки к полевой жизни случались обморожения. Но и себе Корбулон не делал поблажек — «в легкой одежде, с непокрытой головой, постоянно был на глазах у воинов, и в походе, и на работах, хваля усердных, утешая немощных и всем подавая пример». Из-за тягот службы поначалу нашлось немало желающих дезертировать, но Корбулон был строг и проступков не прощал вовсе — дезертиров немедленно казнили. По словам Тацита, «эта мера оказалась целительной и более действенной, чем снисходительность, и беглецов из лагеря Корбулона было значительно меньше, чем в армиях, где провинившиеся могли рассчитывать на прощение».

Сестерций, выпущенный императором Нероном по случаю завершения строительства порта в Остии

С наступлением весны Корбулон выдвинул вперед охранение во главе с центурионом Пакцием Орфитом, которому приказал стараться избегать боя с противником. Орфиту показалось, что парфяне ведут себя беспечно, и он послал Корбулону донесение, прося разрешения напасть на парфян. Опытный Корбулон запретил ему это и приказал ждать подкреплений, но Орфит, вопреки приказу, затеял сражение и был разбит. С остатками своих войск он сумел отойти, но двигавшиеся на помощь Орфиту подразделения, устрашенные его разгромом, также обратились в бегство.

Корбулон, разбранив Пакция Орфита, префектов и воинов, «приказал им расположиться за лагерным валом и некоторое время держал их там опозоренными столь унизительным наказанием, пока, снизойдя к просьбам остального войска, не даровал им прощения». Таким образом, даже мелкое поражение Корбулон сумел использовать с пользой — не только обученность, но и дисциплина войск заметно выросла.

В это же время Корбулон успешно действовал и как дипломат. К участию в войне против Парфии он сумел привлечь не только вассалов Рима, но и иберийского царя Фарасмана. Занимавший ранее престол Армении царь Радамист был сыном Фарасмана, но не ладил с отцом. Когда изгнанный из Армении парфянами Радамист бежал к отцу, тот приказал его казнить, возможно, прежде всего опасаясь вторжения парфян, а возможно, собираясь сам завладеть троном Армении. После увещеваний Корбулона Фарасман изображал дело так, что казнил сына за измену, а сам выразил готовность участвовать в походе. Поддержали Корбулона и мосхи — воинственный народ, живший к северо-западу от Армении.

15. КОРБУЛОН ВТОРГАЕТСЯ В АРМЕНИЮ. НЕУДАВШАЯСЯ ХИТРОСТЬ ТИРИДАТА. ПОБЕДНОЕ ПРОДВИЖЕНИЕ РИМСКИХ ВОЙСК. РАЗРУШЕНИЕ АРТАКСАТЫ. НЕУЕМНАЯ РАДОСТЬ В РИМЕ. ГАЙ КАССИЙ УНИМАЕТ ПЕРЕСТАРАВШИХСЯ ЛЬСТЕЦОВ. ВЗЯТИЕ ТИГРАНОКЕРТЫ. НЕРОН НАЗНАЧАЕТ НОВОГО ЦАРЯ АРМЕНИИ

Вскоре Карбулон перешел к решительным действиям и весной 58 года, тщательно продумав план действий и распределив силы между легатами и префектами, вторгся в Армению сразу с нескольких направлений. Время для наступления было выбрано чрезвычайно удачно. В одной из парфянских провинций — Гиркании (занимавшей земли к югу от Каспийского моря) начался мятеж, и царь Вологез был занят его подавлением, не имея возможности оказать существенную помощь Тиридату.

Тиридат пошел на хитрость, предложив Корбулону встретиться и обсудить условия мира, заявив, что возьмет на встречу только тысячу всадников, но не возражает, если Корбулон возьмет с собой столько воинов, сколько захочет, лишь бы те «в доказательство своих мирных намерений были без шлемов и без панцирей». Корбулон легко разгадал эту уловку, рассчитанную на то, что великолепно владеющие луком и стрелами парфяне легко расправились бы с не защищенными доспехами римлянами. Тем не менее римский полководец даже виду не подал, что раскрыл этот замысел, ответив, что «было бы правильнее о делах государственной важности договариваться в присутствии того и другого войска», и предложил встретиться на поле, с одной стороны которого имелись удобные для размещения пехоты холмы, а с другой равнина, удобная для размещения конницы. Прибыв туда первым в назначенный день, Корбулон поставил на флангах когорты союзников, а посередине расположил свой шестой легион, прибавив туда на всякий случай три тысячи воинов из третьего легиона, но дав им всем одного орла, чтобы казалось, что это всего лишь один легион. Под вечер в намеченное место прибыл и Тиридат, но, в свою очередь опасаясь подвоха, расположился на значительном расстоянии, «откуда его можно было скорее видеть, чем слышать».

Встреча так и не состоялась.

Видя, что переговоры